О незамеченном библейском источнике поэмы М.Ю. Лермонтова «Демон»

Книга Товит преломилась в западноевропейской литературе, например, включена в образную ткань романа Ф. Рабле "Гаргантюа и Пантагрюэль". В главе XVI третьей книги романа "О том, как Пантагрюэль советует Панургу обратиться к панзуйской сивилле" один из эпизодов комического характера строится с опорой на эту библейскую книгу: "И, может статься, человек тот был ангел, то есть посланник Бога, как, например, Рафаил, которого Бог послал Товиту. Слишком скоро царь его отверг, слишком поздно после раскаялся" [31]. В данном случае упоминается эпизод не об изгнании демона, а о том, как "спустившийся на землю архангел Рафаил указал целебное снадобье юноше Товии, благодаря которому слепой отец его Товит прозрел" [32].

Интересующий нас сюжет был использован и в русской литературе начала XIX века, пусть и в рамках эпизода, как составляющая развернутого сравнения. Встречается он в романе В.Т. Нарежного "Бурсак", опубликованном впервые в 1824 г. (в посмертном издании собрания сочинений 1835–36 гг. занимает первые два тома) и названном В.Г. Белинским "лучшим произведением" писателя: "Увы! – отвечала темная красавица, утирая слезы, – видно участь моя подобна жалкой участи дочери Рагуиловой, ибо и в меня влюбился злой дух, который сею ночью измучил до полусмерти жениха моего Товия" .[33]

Библейский сюжет, в соответствии с художественными задачами писателя, сжимается до короткого эпизода и трансформируется в комическом ключе, оттеняя почти фарсовые сцены романа. Комизм состоит, в частности, в том, что мнимый новый Товия, вопреки библейскому источнику, пострадал от мнимого демона, в отличие от Товии подлинного, с помощью архангела демона изгнавшего. Тем не менее, мотив смертоносной любви демона к девушке сохраняется, через имена дочери Рагуила и Товия отчетливо дается и указание на его библейский источник. Кроме того, писатель вряд ли решился бы использовать этот мотив, да еще в юмористическом контексте, не будь он четко узнаваем, тем более, что книга Нарежного в изданиях первой половины XIX века не содержала привычных современному его читателю комментариев.

Этот эпизод, вполне в традициях Рабле, которого переводят в России с конца XVIII века, оттеняет комизм положений героев. Учитывая два издания "Бурсака" к середине 1830-х годов и известность произведений писателя, особенно после его, еще далеко не пожилого человека, смерти в 1825 г., выскажем уверенное предположение о том, что М.Ю. Лермонтов, автор непревзойденной прозы, обладавший широчайшим литературным кругозором, был знаком с этим романом.

Книга Товит вполне могла привлечь его через посредство Нарежного тем более, что вторая половина 1830-х годов – время коренной переработки поэмы [34], почти совпадающее с переизданием "Бурсака", случившимся двумя-тремя годами ранее. Внимание поэта к этому факту могло быть отвлечено его первой кавказской ссылкой 1837 года.

Развивая мысль о культурной значимости книги Товит, нельзя не обратить внимание на искусство западно-европейской гравюры середины XIX века. Из 240 иллюстраций к Библии Ю.Ш. фон Карольсфельда (1860) две посвящены книге Товит: "Молитва Товии и Сарры" и "Товия и Сарра после брачной ночи" [35]. Причем в левом верхнем углу первой изображен демон, которого держит и изгоняет ангел [36]. Также две из 230 гравюр Г. Доре (1864–1866 г.) на библейские темы связаны с этой книгой: "Ангел и Товия" и "Ангел Рафаил восходит на небо в виду семейства Товита" [37].

Все это позволяет сделать вывод о том, что книга Товит и библейский сюжет о "любви" демона к девушке и его изгнании были достаточно хорошо известны и неоднократно проявлялись в европейской культуре и, в частности, культуре начала и середины XIX века. Он вполне мог стать одним из источников классической лермонтовской поэмы.

Отсутствие прямого цитирования или устойчивых поэпизодных аллюзий при обращении к библейскому тексту — черта поэтического стиля Лермонтова и само по себе не может быть аргументом против предлагаемого сопоставления. Как считает И.Б. Роднянская, "тексты Лермонтова обнаруживают следы внимательного чтения библейских книг обоих заветов. Причем у Лермонтова сравнительно немногочисленны цитаты или аллюзии… В большинстве же случаев Лермонтов глубоко проникает в дух названных источников и напряженно переосмысливает те или иные эпизоды" [38].

Об этом говорят и некоторые основные мотивы, а также узнаваемый "дух источника" – Библии. Это: "любовь" духа зла к девушке, противостояние Демона и Ангела, включенное в поздние редакции убийство демоном жениха Тамары (в Библии их гибнет семеро), посрамление "духа злобы" в финале (в Библии он связывается ангелом).

Воплощение мотива "любви" Демона к Тамаре также точнее помогает понять библейский сюжет, представленный в книге Товит. Один из планов этого чувства – самообман духа зла, его чуть не погубившая девушку окончательно иллюзия о спасении через доступную лишь людям любовь.

Комментаторы Библии предпочитают не называть то, что движет Асмодеем, любовью. "Слова Товии о Сарре "ее любит демон, который никому не вредит, кроме приближающихся к ней", – обыкновенно понимаются толкователями в смысле указания на то, что Асмодей воспламенялся нечистою любовью к Сарре (или даже имел плотское общение с нею) и как бы из чувства ревности и мести умерщвлял мужей ее прежде, нежели они были с нею, как с женою. Против такого понимания может говорить то обстоятельство, что… демон мучил Сарру (следовательно, не любил ее?), а по III, 14 (Товит 3: 14: "Ты знаешь, Господи, что я чиста от всякого греха с мужем…" – В.С.) Сарра осталась целомудренною и девственною. Независимо от этого … мысль о том, что демоны или ангелы могут находиться в плотской связи с женщинами, в качестве народного верования, несомненно, существовала у евреев… а потому Товиею – человеком небогопросвещенным – могло быть высказано, особенно в качестве страха или догадки, суеверное мнение о плотской страсти Асмодея к Сарре. … действие Асмодея на Сарру выражалось в крайне мучительном, угнетенном состоянии Сарры, подобно тому, какое принес злой дух Саулу… побуждавшем ее бить служанок и даже доводившем ее до решения лишить себя жизни" [39].

Со смертью Тамары все иллюзии о сущности ее отношений с Демоном развеиваются. Демон показан как человекоубийца, от мнимой любви к девушке, противостоявшей бесовской силе почти до последнего мгновенья, не остается и следа:

Пред нею снова он стоял,
Но, боже! – кто б его узнал?
Каким смотрел он злобным взглядом,
Как полон был смертельным ядом
Вражды, не знающей конца, –
И веяло могильным хладом
От неподвижного лица [40].

Развенчание Демона, точное представление о нем, помощь Ангела-хранителя, к груди которого "прижалась" "Тамары грешная душа" – соответствуют духу и слову Библии и, в значительной степени, именно книге Товит.

Любопытно в этой связи взглянуть и на некоторые факты творческой истории поэмы. Так, поэт переосмысляет роль легенды о любви демона к монахине, одного из вероятных источников сюжета: Тамара оказывается в монастыре только после смерти жениха, а не сначала, как раньше. Это позволило включить мотив ревности Демона, убивающего жениха (что приближает сюжет к библейскому), и усилить степень скорби героини, а значит и мощи все же прельщающего ее Демона (усиливается романтический накал страстей).

Принципиально важным является и новый (7-й редакции) финал. Известные легенды и литературные источники (например, мистерии Байрона) не содержат, да и вряд ли могли содержать сцены, аналогичные эпизоду прощения Тамары после ее смерти.

Некоторой аналогией может быть здесь финал второй части "Фауста" И.В. Гете с прощением Богом главного героя, несмотря на сказанную им условленную фразу из договора с Мефистофелем. Но в отличие от довольно абстрактной мотивировки финала произведения Гете (неслучайно бес всячески возмущается таким решением Бога), между прочим, также продиктованного Библией – книгой Иова, мотивировка Лермонтова представляется более органичной. Она, надо признать, и более соответствует Библии, где победа над злом является основным содержанием, а не все же неожиданным, пусть и радостным, исключением.

Тамара, с учетом финала поздних редакций, предстает исключительной романтической героиней с высокой душой, умеющей по-настоящему любить. Именно так Ангел и объясняет Божию милость на частном Суде сразу после ее смерти:

"Но час суда теперь настал –
И благо Божие решенье! <…>
Ценой жестокой искупила
Она сомнения свои…
Она страдала и любила –
И рай открылся для любви!.." [41]

Эта любовь, которой Демон пытался воспользоваться, чтобы приобщиться через нее к сущему, героиню и спасает. В конечном счете, в частности, через Ангела-хранителя, спасает ее именно Бог-Любовь. Такова важная составляющая идеи поэмы Лермонтова-романтика, на первый взгляд, неожиданная для автора многих произведений – повестей в стихах, поэм, в которых, по словам А.С. Пушкина, "от судеб защиты нет". Художественно убедительное воплощение такого "спасенья" могло быть подсказано только Библией.

Отмеченный библейский сюжет из книги Товит имеет явную типологическую связь с сюжетом лермонтовской поэмы "Демон". Вероятнее всего, он повлиял на поэму и непосредственно, не только при воплощении ее событийного ряда, но и — самое главное — при его переосмыслении,  включающем  посрамление демона и спасение души героини.

Примечания

1.  См.: Лермонтовская энциклопедия. М., 1981. С. 59-61; 464-465 и др.

2.  Там же. С. 59.

3.  Там же. С. 130.

4.  Пульхритудова Е. "Демон" как философская поэма // Творчество М.Ю. Лермонтова. 150 лет со дня рождения. М., 1964.

5.  Напомним, что авторское жанровое определение поэмы "Демон" — "восточная повесть".

6.  Удодов Б.Т. М.Ю. Лермонтов. Художественная индивидуальность и творческие процессы. Воронеж, 1973.

7.  Андронников И.Л. Лермонтов. Исследования и находки. М., 1967. С. 249-260.

8.  См., например, известные работы Д.А. Гиреева.

9.  Эолова арфа. Антология баллады. М., 1989. С. 610.

10.  Лермонтовская энциклопедия. М., 1981. С. 135.

11.  Лермонтов М.Ю. Полное собрание сочинений. Т.4. М., 2000. С. 471.
12.  Там же. С. 472.

13.  Лермонтовская энциклопедия. М., 1981. С. 135.

14.  Дьяченко Г., протоиерей. Полный церковнославянский словарь. М., 1993. С. 697.

15.  См.: Толковая Библия. Стокгольм, 1987.

16.  Библейская энциклопедия. М., 1990. С. 701–702.

17.  Энциклопедический словарь. Репринтное воспроизведение издания Ф.А. Брокгауз – И.А. Ефрон. Т. 65. М., 1993. С. 403–404.

18.  Толковая Библия. Т. 3. Стокгольм, 1987. С. 324–325.

19.  Septugianta. Stuttgart, 1979. S. 1002–1039.

20.  Biblia sacra. Iuxta vulgatum versionem. Stuttgart, 1983. S. 676–691.

21.  См., напр.: Holy Bible, New International Version. London – Sydney – Auckland – Toronto, 1992.

22.  С евр. "врачевание Божие".

23.  Дьяченко Г., протоиерей. Полный церковнославянский словарь. М., 1993. С. 546.

24.  Там же. С. 26.

25.  Толковая Библия. Т. 3. Стокгольм, 1987. С. 338.

26.  Сатира русских поэтов первой половины XIX века: Антология. М., 1984. С. 47.

27.  См.: Роман И.С. Тургенева "Отцы и дети" в русской критике. Л., 1986.

28.  Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4-х т. Т.1 М., 1994. С. 68.

29.  Библейская энциклопедия. М., 1990. С. 66.

30.  Полный православный молитвослов для мирян и Псалтырь. М., 2001. С. 553.

31.  Рабле Ф. Гаргантюа и Пантагрюэль. М., 1991. С. 325.

32.  Там же. С. 733.

33.  Нарежный В.Т. Собр. соч.: В 2-х т. Т. 2. М., 1983. С. 108.

34.  В 1838 г. были созданы три новые редакции поэмы. См., напр.: Андронников И.Л. Примечания // Лермонтов М.Ю. Собр. соч.: В 4-х т. Т. 2. М., 1983. С. 497. Согласно седьмой редакции "Демона" конца 1838 года, Ангелу-хранителю удается отстоять душу Тамары после ее смерти, в отличие от ранних редакций, когда Демон уносит душу героини в ад и "улыбкой горькой" упрекает Ангела.

35.  Карольсфельд Ю.Ш., фон. Библия в иллюстрациях. Гравюры на дереве. Корнталь, 2002. С. 156-157.

36.  Васильев С.А. Поэма М.Ю. Лермонтова "Демон": библейский сюжет и его трансформация // Гуманитарные науки и православная культура. М., 2004.

37.  Библейский альбом Гюстава Доре. М., 1991. С. 110-111.
38  Лермонтовская энциклопедия. М., 1981. С. 59

39.  Толковая Библия. Т. 3. Стокгольм, 1987. С. 346.

40.  Лермонтов М.Ю. Собр. соч.: В 4-х т. Т. 2. М., 1983. С. 71.

41.  Там же. С. 72.