Мир символов в «Войне и мире» Л.Н. Толстого: несколько разъяснений

Тайны князя Андрея

Раскрыть (точнее, приоткрыть) смысл вне- и сверхсмыслового в предсмертных переживаниях князя Андрея — значит попытаться совершить почти безнадежное, почти глупое и почти кощунственное. И, тем не менее, эти попытки объяснения необъяснимого по-своему естественны: в видениях князя Андрея таится очень глубокий и именно потому плохо передаваемый рациональным словом смысл. Блестящий опыт толкования предсмертных видений и мыслей Болконского уже существует: это глава "Откровения князя Андрея" в книге Б.И. Бермана "Сокровенный Толстой". Принимая истолкования Б.И. Бермана, попробуем дополнить и расширить их. Все примеры — из гл. XXXII ч. 3-й 3-го тома (VI; 398—399).

"И пити-пити-пити" — можно предположить: этот неотмирный, неземной шелест, слышимый умирающим, напоминает повторяющееся слово "пить" (в форме инфинитива "пити", характерной и для высокого слога, для церковнославянского языка, и для слога простого, но для Толстого не менее возвышенного — для простонародной речи). Это напоминание о Боге, об источнике жизни, о "воде живой", это ее жажда. Фонетически этот ряд звуков напоминает абсурдное поддразнивание солдатом денщика в "аустерлицких" главах: "Тит, а Тит, ступай молотить". По смыслу же — это противоположности. Ранее была бессмыслица, теперь сверхсмысл.

"Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое-то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок". — Это и образ восхождения, невесомая лестница, ведущая к Богу, и воздушно-легкая башня духа, противоположная ветхозаветной Вавилонской башне, которая была вызовом людей Творцу, тщетным плодом гордыни (Быт. 11: 1—9). Это и как бы храм души.

"Тянется! Тянется! Растягивается и все тянется". — Эти слова князя Андрея придают "воздушному зданию" сходство с нитями и с паутиной. Прообраз его, — вероятно, "паутина доброты" (web of Kindness) и "нити любви" (threads of love) из книги высоко ценимого Толстым английского писателя XVIII в. Л. Стерна "сентиментальное путешествие по Франции и Италии". Строки, содержащие эти образы, выписаны в дневнике  Толстого с восторженной оценкой "восхитительно" (запись под 14 апреля 1852 г.). Толстой в 1852 г. работал над переводом книги Стерна, но не завершил его (см. незавершенный перевод в изд.: Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений: В 100 т. М., 2002. Т. 2. С. 244—274; об интересе Толстого к Стерну см.: Бурнашева Н. И. Комментарии // Там же. С. 565—567). В переводе А. Франковского фрагмент из книги Стерна звучит так: "Если природа так соткала свой покров благости, что местами в нем попадаются нити любви и желания, — следует ли разрывать всю ткань, чтобы их выдернуть" (Стерн Л. Сентиментальное путешествие по Франции и Италии / Пер. с англ. А. Франковского. СПб., 2000. С. 159). Смысловое наполнение образа у Толстого несколько отлично от стерновского, но внешнее сходство очевидно.

У этого образа легкого, полувоздушного покрова есть и еще один вероятный источник — книга немецкого мыслителя И.-Г. Гердера "Идеи к философии истории человечества". Гердер писал о божественной духовной силе, действующей в мире и приуготовляющей человека к его посмертному преображению: "<…> Хотя я глубоко уверен, что все ступени творения точнейшим образом взаимосвязаны и что поэтому органическая сила нашей души, предаваясь самым чистым и духовным своим упражнениям, сама закладывает основу своего будущего облика или, по крайней мере, сама не ведая о том, начинает постепенно ткать ту нить, которая послужит ей облачением, пока лучи высшего солнца не пробудили самых сокровенных, от нее самой утаенных до поры, до времени сил, то все же дерзость — предписывать Творцу законы строения существ в мире, устройство которого нам совершенно неизвестно" (Гердер И.-Г. Идеи к философии истории человечества / Пер. и примеч. А.В. Михайлова. М., 1977. С. 133). Перевод на русский язык первой части сочинения Гердера, содержащей это рассуждение, был издан в 1829 г. Толстого привлекли мысли Гердера, он внимательно читал статью о немецком мыслителе в журнале "Вестник Европы" (1804. Т. 16); в этой статье излагалась и местами цитировалась книга "Идеи к философии истории человечества". Имя Гердера упоминается князем Андреем в беседе с Пьером: Болконский находит сходство мыслей своего друга с гердеровскими (т. 2, ч. 2, гл. XII [V; 123]). Имя немецкого философа также встречается в черновом наброске, описывающем пребывание князя Андрея на батарее Тушина: офицеры обсуждают журнал со статьей Гердера, с философией Гердера хорошо знаком князь Андрей (см. об этом подробнее: Краснов Г.В. Философия Гердера и творчество Толстого // Л.Н. Толстой: Статьи и материалы. Горький, 1961. Вып. 4).

Возможно, что и приближение смерти-преображения открывается князю Андрею посредством символа, восходящего к гердеровскому сочинению.

"Это было белое у двери, это была статуя сфинкса…" — Сфинкс, крылатое животное с туловищем льва и головой женщины, из древнегреческого мифа задавал загадки Эдипу, не разгадавшему грозила смерть. Белая рубашка, которую так видит князь Андрей, есть тайна, и есть для него как бы образ смерти. Образ жизни для него — входящая чуть позже Наташа.


Страница 4 - 4 из 4
Начало | Пред. | 1 2 3 4 | След. | Конец | Все

© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру