Должна ли Россия отказываться от бремени мирового лидера в образовании…

Что имеем – не храним, потерявши – плачем, а потом ищем… не там, где потеряли, и не то, что потеряли

О принципах понимания российского образования

Так сложилось, что мы уже до Великой Отечественной  войны стали считать нашу систему образования лучшей в мире.

И правильно делали. Достаточно сказать, что перед войной в нашей стране студентов было больше, чем во всей остальной Европе. И этот рывок страна совершила буквально за 20 лет.

А теперь? Как бы Вы оценили состояние нашего образования на сегодняшний день? Вы можете сравнить наше образование с образованием в других странах, и не только западных? Ведь мы все время сравниваем нашу систему образования с западной, стремимся сделать ее или лучше, чем на Западе, или хотя бы такой же. Но насколько верен такой подход? Не пора ли нам повернуться лицом к Востоку. Поэтому  мне хочется поговорить о разнице русской и восточной систем образования и воспитания.

Прежде чем говорить о Востоке, уточним, что в настоящее время есть как минимум пять мировых восточных цивилизаций: Япония, Китай, Индия, мусульманский мир, мир буддистской культуры. Они различаются между собой  принципиально и гораздо больше, чем все страны Западной Европы вместе взятые. Поэтому  сравнивать наше образование мы должны с принципиально разными  восточными системами.

В то же время мы должны сравнивать его и с западным образованием – никуда мы от Запада не  денемся, уже века мы живем фактически  вместе, даже если не все хорошо в наших отношениях.

Однако самое главное – видеть внутренние тенденции развития нашего воспитания и правильно понимать их. И главным в понимании российского воспитания должен быть не Запад или Восток, а логика его внутреннего развития. А Запад и Восток – уже вторичные критерии.

На Востоке воспитание и образование не разделены, более того, образование подчинено воспитанию и включено в него. На Западе  воспитание и образование обнаруживают тенденцию отрыва друг от друга, следствием чего является  формирование одностороннего человека. Как Вы считаете, воспитание и образование должны быть разделены или подчинены друг другу?

Дело в том, что решение этой проблемы не зависит от наших благих пожеланий. Соотношение воспитания и образования в разных культурах и в разное историческое время бывает разным. Например, в Древнем Китае, в Древней Индии, у древних евреев  воспитание действительно было приоритетным. В древнегреческих  и древнеримских школах  образование занимало главенствующее положение, а воспитание было вообще  вынесено за рамки образовательного процесса.

Что же касается Западной Европы, то в ней  разделение воспитания и образования стало  происходить в эпоху Возрождения, когда на первое место был поставлен культ знания, и прежде всего знания классической культуры. В это время человек, знавший классическую культуру, уже считался воспитанным. Хотя это далеко не так. Затем эта традиция – традиция не то что отождествления, а скорее сведения всей деятельности школы к образованию –  становится общей нормой и традицией школы  Западной Европы. И она во многом – если не в теории, то на практике – доминирует. За этим положением вещей стоит европейское понимание человека и его формирования и, соответственно, его воспитания, а точнее – отсутствие воспитания в школе.

В Древней Руси приоритетным было воспитание. Хотя на Руси знанию отводилось колоссальное значение. Знание рассматривалось как носитель добра. Так что, строго говоря,  на Руси даже  не было разделения на образование и воспитание. Что же касается России, то только с XVIII века у нас начинается разделение воспитания и образования. Но все-таки оно не было таким резким, как на Западе. После революции доминировала коммунистическая идеология, в силу чего  воспитанию отводилась гораздо большая  роль, чем в дореволюционной школе. Оно обеспечивалось всеми средствами, в том числе и через разные учебные предметы.

Однако когда в нашей стране был  разрушен коммунистический общественный строй, а вместе с ним коммунистическая идеология, то потерялось и воспитание, на коммунистических идеях основанное.  И в результате у нас есть образование. А воспитания нет.  Хотя … Свято место пусто не бывает. И сегодня наше воспитание можно выразить  всем известными словами: «Бери от жизни все!» Так что в отношении к воспитанию, вернее к его отсутствию в школе мы с Западом сравнялись. Только признаться в этом не хотим. Потому что чувствуем: такое воспитание – воспитание в бездну. А о бездне, как и смерти, редко кто решится думать.  Вот и мы боимся думать, что нас ждет в будущем при таком воспитании.

Если во всем мире, за исключением Западной Европы, приоритетным считается воспитание, если в России всегда было приоритетным воспитание, то почему  Министерство образования и науки России не восстановит это положение в современной российской школе?

Увы, этот процесс, как и многое в мире, зависит не от воли того или иного чиновника, а от объективного развития общества, его мировоззрения. Возьмите древних греков и римлян. Они что, не знали, что воспитание  является приоритетным? Откройте любой педагогический текст того времени. Откройте Платона, Аристотеля, Цицерона, Квинтилиана! И что? А ничего! Не было воспитания в древнегреческой и древнеримской школе. Точно так же и с российским образованием. Оно оказалось сегодня в социальных условиях, когда может реализовать, как и на Западе, только одну установку –  установку общества потребления: «Бери  от жизни все!» Давайте осознаем следующее: воспитание строится на смысловом начале  бытия человека в мире.  По большому счету – на ответе на вопрос, зачем человек живет в мире. И далее оно формирует систему предельных координат отношений человека с миром и его отношение к миру. А уже это смысловое начало  определяет формирование духовно-нравственной сферы человека. Поэтому, чтобы воспитывать человека, нужно: 1) понимание целей воспитания; 2) знание  содержания воспитания. Ни того, ни другого сегодня не только у министра образования России, но и в Министерстве образования и науки России  нет. Поэтому оно и не может восстановить воспитание в российской школе. Хотя воспитанию Министерство, начиная с министра В.М. Филиппова, по крайней мере в своих требованиях, придает большое значение. Но констатация проблемы еще не есть ее решение.

В культуре западного типа человеку с детства внушают мысль о том, что он – свободная личность и может стать, кем захочет. Поэтому, включаясь в специализированную деятельность, такой человек очень часто оказывается разочарованным носителем несбывшихся надежд. Ни в юности, ни в зрелости он не понимает цели своей жизни, безрассудно мечется. Сегодня такие метания можно назвать поиском успеха и приметой рыночных отношений. И они же становятся важной чертой современного человека. Рыночные отношения – это, как правило, способность к конкуренции и риску.  Разумеется, образование прямо связано с конкурентоспособностью различных общественных слоев и конкретных людей.  Какие знания должен получать ученик и студент, чтобы выйти в общество  с качественным человеческим капиталом, дающим ему возможность успешной конкурентной борьбы?

Вы сформулировали суть современной концепции российского  образования  – формирование конкурентоспособной личности. Однако ее разработчики не подумали о двух вещах: во-первых,  где есть у нас конкуренция? Может быть, среди военных, среди рабочих, крестьян, интеллигенции? У нас сегодня конкуренция только среди депутатов и певичек. Да еще в 90-е годы конкуренция была среди бомжей. Но поскольку бомж больше года не живет,  конкуренция, видимо, тогда у них и закончилась. Вы понимаете – у нас министра найти целая проблема.  И какая может быть конкуренция в стране, где самая низкая плотность населения? Нас слишком мало на каждом километре, чтобы устраивать конкуренцию. Во-вторых, подходит ли предложенная  система производственных, шире – общественных отношений для нашей страны?

А почему нам не подходит конкурентная  система  общественных отношений? Ведь конкуренция – это самая прогрессивная организация труда в мире, обеспечивающая самую высокую производительность труда?


Вы уверены? Суть конкуренции очень просто выразил один американский капиталист. Если каменщик видит, что его место готов занять другой каменщик, то он будет класть кирпичей в два раза больше, не требуя  большой зарплаты. Теперь давайте вспомним Японию.  На каком принципе там выстроена система трудовых отношений?

На принципе большой семьи.

Скажите, а японцы работают хуже американцев?

Лучше.

Правильно. Потому что человек, работающий для семьи и в семье, по определению работает лучше, качественнее, чем человек, единственным мотивом труда которого является страх потерять работу, а точнее, кусок хлеба, – такую работу он ненавидит. И это относится, видимо, к любой общественной системе: классу, группе, команде. Так, в армии  боевая единица, где каждый готов пожертвовать своей жизнью за всех выживает и побеждает, если только противоборствующая сторона не имеет абсолютного преимущества в вооружении. Но когда вооружения одинаковы, то такая часть неизменно побеждает ту часть, где каждый думает только о спасении своей жизни.

Так чем определяется все-таки характер этих отношений? В одних обществах – это конкуренция, в других –  система семейных отношений, есть, видимо, и другие формы отношений.


Цивилизацией и соответствующим мировоззрением. Соответственно, у каждой цивилизации своя, соответствующая ей и приемлемая для нее система общественных и трудовых отношений.

А в чем суть российской системы общественных отношений?


Община. В ней нет внутренней конкуренции, так как конкуренция выбрасывает человека из общего дела. Мать, даже если у нее десять детей, –  каждым дорожит как единственным, и каждому ее ребенку есть место, даже в крохотной каморке. Так и для Господа Бога каждый из нас самый дорогой. Но чтобы каждому было место, люди должны быть организованы не по принципу собранных в одну банку пауков, где «человек  человеку волк», как у Гоббса (а ведь на этом принципе и построена вся современная западноевропейская система человеческих отношений), а по принципу,  говоря словами Серафима Саровского: «человек человеку в радость». А сегодня мы взяли чудовищную западноевропейскую концепцию человеческих отношений – «человек человеку волк» для развития своего общества  и бесимся от радости под сатанинский хохот очумевших СМИ, что у нас все, как на Западе. И даже не думаем, что для России такая организация социума – есть смерть, о чем наглядно свидетельствует российская статистика ежегодного катастрофического вымирания русского народа.

Так какая же система общественных отношений является оптимальной для нас?

Община. Применительно к XX веку – система социалистических отношений, которую мы с таким восторгом разрушили в 90-е.

Неужели… Вы хотите сказать, что социализм, породивший тоталитаризм, социализм, породивший диктатуру, социализм…

А что мы получим взамен? Возьмите любой фактор – от производства до роста населения, и скажите, по какому из них у нас есть прогресс? С утра до ночи вся страна следит за курсом инфляции. Это абсурд. Поэтому  назовите  хотя бы одного умного ученого в России, который защищал бы капитализм и доказывал, что это благо для народа! Назовите его имя! Чубайс? Гайдар? Лифшиц? Явлинский?...  Проехали…

Значит, Вы за социализм?

Лично? Не знаю. Я не выиграю и не проиграю ни при том, ни при другом строе. Но когда СМИ с восторгом сообщают, как очередной олигарх купил дачу или яхту за миллиард, а в это время миллионы людей лишены элементарного, то… Но я рассматриваю развитие общества как ученый.  И как ученый я понимаю, что  социализм все равно будет в нашей стране. Как, в какой форме? Ведь в чем, может быть, главная заслуга европейского Просвещения? Что оно, опираясь на основы  христианского мировоззрения, доказало объективный характер развития общества, т.е., другими словами, общество развивается столь же независимо от воли людей, как и погода. Да, люди могут ходить на демонстрации, выражая свой гневный протест наступлению зимы, но куда больше будет пользы, если они сделают себе печки. Так же и с общественным строем. Здесь есть какие-то свои общественные процессы, которые совершенно не зависят от людей, как снег, тающий весной. Обратите внимание, практически все революции завершались диктатурой. И столь же очевидно, что нигде контрреволюция не побеждала. Так что Россия просто обречена на социализм.

Значит, проблема смысла жизни человека – это, если несколько упростить вопрос, проблема социальных отношений?


Безусловно, нет. Вопрос смысла жизни бесконечно важнее любых социальных отношений. А именно смысловое начало и является определяющим для воспитания. Просто в целом система социалистических отношений намного человечнее и гуманнее системы капиталистических отношений. И для воспитания этот факт также имеет очень важное значение.

При анализе статуса и положения учителя в обществе видно, как резко они отличаются  на Востоке и Западе. Мне думается, что высокий статус учителя на Востоке определяется тем, что здесь происходит непосредственное транслирование знания от учителя к ученику. Отсюда непривычный для Запада статус Учителя (гуру, муаллима). В Японии сохранилось традиционно восточное отношение к учителю: эта профессия считается священной, а труд ее является гораздо более оплачиваемым, чем труд начинающего инженера или бизнесмена. Безусловно, это базовый человеческий капитал, который дает обществу мощный толчок в его развитии. Возможно, для эффективной работы образования в России необходимо изменить социальный статус учителя?

Как в том анекдоте:  «Съест-то он съест, но кто же ему даст!» Отвечу историческим наблюдением. История показывает, что высокий статус учителя и его хорошее материальное положение гораздо выше при авторитарных режимах, чем при демократических. Почти при всех  авторитарных режимах учитель и хорошо зарабатывает, и имеет высокий статус, и  пользуется большим уважением в обществе.  А в демократическом обществе учитель, особенно учитель массовой школы, начиная с Древней Греции, был представителем самой  презираемой профессии. К сожалению, так остается до сих пор. В той же Америке  учитель получает  меньше, чем водитель автобуса, который подвозит детей в школу. Более-менее сносно учителя получают в Швеции, Германии, там традиционно уважение к учителю. А в Японии,  действительно, учитель получает гораздо больше, чем в целом специалиста по другим отраслям. Нам с нашей оголтелой демократией об этом  даже  и мечтать не стоит. У нас же зарплата профессора   ниже среднего уровня по стране. А  что уже говорить о  простом школьном учителе?

А в целом материальное положение учителя определяется степенью необходимости образования для страны, необходимостью образования тех или иных сословий. Нужно стране образование – и страна оплачивает учителя. Не нужно…

Что касается общественного статуса учителя, то он опять же все определяется мировоззрением общества. В той же Японии  статус учителя действительно высок. Еще выше в буддизме – там учитель – гуру, вы правы. Какое отношение к учителю на Западе? Согласитесь, далеко и явно не как к гуру.

А в России?

Мы, к сожалению,  нашими реформами  разрушили и традиционное отношение к учителю.  Провозгласили демократизацию в образовании. И что? Свели образование к процессу предоставления образовательных услуг, где учитель и ученик – равноправные партнеры в учебно-воспитательном бизнесе. Ну а если партнеры, то чего же вы хотите от партнеров? Самое страшное, что мы не задумываемся о том, что  в этой системе партнерства не только воспитание, но и образование невозможно. Потому что весь процесс воспитания построен на инстинкте взросления ребенка. Ведь каждый ребенок хочет быть взрослым. Спросите любого ребенка, хочет ли он быть взрослым, – он ответит: да.  А когда учитель и ученик – равноправные партнеры по образовательному бизнесу,  куда развиваться ребенку?  Раз партнеры – значит, на равных, где партнер- учитель должен разложить свои услуги, то бишь  знания перед партнером-учеником, а тот будет носом крутить и фыркать – ту ли ему услугу дают или не ту, в той или не в той форме. А как же – ведь это не учитель и ученик, а честные партнеры по бизнесу. Здесь и начинается самый настоящий кошмар! А по-другому нельзя назвать ситуацию, при которой даже обучение организовать нельзя, о  воспитании уж и  говорить не приходится. Словом, сегодня у нас не только нет целей и содержания воспитания, но и системы нормальных отношений в самом воспитании, позволяющих ему быть.

А каково традиционное российское отношение к учителю?

Если мы возьмем традиционное отношение к учителю, которое в пространстве православного мировоззрения выстраивалось в рамках родительско-детских отношений, то это было отношение к учителю как к отцу или матери. У нас до сих пор говорят: учительница – вторая мать, особенно это к первой учительнице относится. И этим все сказано.  Как говорят старые люди, раньше учитель в деревне в большом почете был». И так действительно было. Согласитесь, партнер по бизнесу – это одно;  гуру – это другое, а отец или мать – это третье.

Одним из важнейших аспектов образования в Японии является процесс подготовки к японскому стилю жизни и работы. Процесс воспитания идет параллельно с процессом познания. С ранних лет детей учат трудиться и вместе радоваться общим победам. У них развивается привычка и положительное отношение к напряженной работе.  Среди сугубо национальных особенностей, обеспечивающих образованию Японии приоритетную роль, можно назвать гибкость жизненных стереотипов, с одной стороны, и верность культурно-историческим традициям – с другой. Почему этого нет у нас?

Японцы чтят свои традиции. Они стремятся сохранить свои национальные особенности.  Напомню, что, когда им Америка после войны перестроила все и вся, они сохранили от прошлого всего две вещи: императора, как символ нации, хотя он был  приговорен как военный преступник к виселице, и свою систему образования. Все остальное они затем восстановили. Они и сейчас упорно стараются сохранить традиции.

У нас же сегодня разрушается вся фундаментальная основа бытия нашего общества и жизни человека. С одной стороны, имеем величайшую в мире культуру во всех сферах, в том числе духовной и нравственной, а с другой – вся наша жизнь, вся деятельность наших СМИ направлена на их уничтожение, охаивание, оплевывание, разрушение. При этом мы выдаем это за высшие достижения прогресса, за общечеловеческие ценности, не понимая, что весь мир смотрит на нас, как на безумцев. И скажите, как можно в этой ситуации выстроить воспитание? Ведь глумление над своей страной, своей культурой и своей историей – это не воспитание, а разрушение и страны, и своей культуры, и  своего воспитания. Ну а если целенаправленно и непрерывно идет разрушение основ, то как можно сформировать при этом личность с твердыми духовно-нравственными качествами?

Почему у нас в России положение дел складывается таким образом, что среди студентов, оканчивающих вузы, присутствуют пессимистичные настроения? Может быть, в них не достаточно гибкости  жизненных стереотипов?

Что касается наших студентов и их возможностей, то здесь очень сложная картина. Сейчас мы можем только выявить и проанализировать  тенденции, понять разные аспекты этой проблемы. Одни студенты не могут определиться в силу социальной нестабильности, потому не готовы к  современной жизни, другие –  не знают, зачем они пришли в этот мир, многие в течение жизни не могут определиться; третьи – в силу социальных факторов; четвертые в силу ненужности их профессии. Опять же, в Советском Союзе было распределение и хотя бы сносная зарплата. Теперь тот же выпускник педвуза  должен найти место, а если и найдет, то зарплата в две тысячи рублей, как вы понимаете, вполне соответствует принципу новых русских «Гуляй, и ни в чем  себе не отказывай!» Но главная причина проблем  – отсутствие сформированного мировоззрения. Ведь согласно нашим  документам школа не должна формировать мировоззрение. А если нет мировоззрения, т. е. нет элементарного понимания кто я и зачем живу в этом мире, – то откуда возьмется хоть какая-то устойчивость и, соответственно, «гибкость жизненных стереотипов»?

Японская мораль весьма снисходительна к человеческим слабостям. Она делит жизнь на область ограничений и послаблений, где действуют разные законы, это объясняет присущую японцам склонность к «зигзагу». У европейцев – понятие греха, у японцев – понятие стыда. Христианская цивилизация Запада видела путь к совершенству человека в том, чтобы подавлять плотские инстинкты и возвеличивать духовное начало. Японская мораль не ставит целью переделать человека. Она стремится  лишь обуздать его сетью правил подобающего поведения.  Каким образом может быть воспитана русская молодежь?

Есть такая поговорка в спорте: чтобы бегать, надо бегать. Чтобы жить морально, надо чтобы моральным было общество, его понятия, его установки. Мы сформировали традиции русской культуры, сформулировали нравственные понятия, которые, говоря словами Шукшина, «не подлежит пересмотру». Это чувство справедливости, добра, чувство долга, но самое главное – чувство любви. Именно на этом чувстве всегда формировались нравственные отношения в России. Как только мы забываем о любви,  у нас исчезает мораль, нравственность – все рушится. На других понятиях  нравственные отношения выстроить просто нельзя. Удержать с помощью зла, наказания, права – невозможно. Если мы хотим восстановить нашу нравственность, то  мы должны восстановить православие, поскольку православная жизнь – это нормальная жизнь каждого человека,  жизнь по высшим духовным законам. Есть закон всемирного тяготения – никто из нас не станет прыгать с девятого этажа. Законы православия – это такие же абсолютные законы,  данные нам Господом Иисусом Христом применительно к жизни человека и общества. Но чтобы жить по этим заповедям, человек должен быть в них воспитан. Где мы в них воспитываем? В школе? – Там воспитания нет. В семье? Во дворе? В СМИ? Посмотрите наши СМИ. С утра до ночи – убийства – Петросян, – убийства, «Кривое зеркало» – Петросян – убийства. С чего начинаются все новости? С репортажей об убийствах и авариях. И снова Ксюша Собчак со своими полулюдьми и уродами … и снова убийства… и  снова чернуха… и снова порнуха… Как в том анекдоте: «Метр, метр, метр. Где будем делать талию?»  Так «где» будем воспитывать русскую молодежь?

О религии, атеизме и науке, или «Наш ответ академику Гинзбургу»

Извините, Вы все время возвращаетесь к религии. В последнее время многие ученые, и не только в России,  обратились к вере. Вот, например, читаю фразу: «Великое множество современных открытий полностью разрушило старые материалистические представления… Универсум предстает сегодня перед нами как мысль, но мысль предполагает наличие Мыслителя».  Джон Флеминг, английский физик и радиохимик.  У меня вопрос – почему многие ученые, особенно великие, – верующие? Это что, дань моде?


Все очень просто. Настоящие ученые работают на стыке «миров». А это мир интуиции, мир «Божественной реальности». Именно поэтому многие великие ученые не только глубоко верующие люди, но и люди, глубоко любящие  искусство.

Но вот академик Гинзбург недавно издал книгу об атеизме, в которой доказывает, что религия – это мракобесие, а атеизм – подлинная наука. Вы могли бы это прокомментировать?


А собственно, что тут комментировать… Допустим, вся академия наук посчитает, что искусство противоречит науке и потому его надо упразднить. И даже проголосует единогласно! Ну и что? Перестанет существовать искусство? Да нет же! А если перестанет, то люди превратятся в дикарей. Но точно так же и с религией. Религия и наука – это две разные, самостоятельные и абсолютно необходимые обществу и человеку сферы культуры.

Но разве кто-то доказал, что есть Бог? И что такое Бог?

А что такое электрический ток? Какой бы академик это объяснил? Но все знают, что ток есть. А чтобы никто не сомневался, что ток есть, на столбах висит известный всем портрет с надписью – «Не влезай, убьет!» И все знают, что влезать нельзя, хотя никто не знает, что такое ток! А если кто сомневается, тому практика станет напоминанием истины. Но точно так же есть своя практика и в религии. При следовании религиозным заповедям общество и человек живут в одном формате, при их отрицании – совсем в другом. Причем долго не живут. Приводить примеры нужно?  Или атеистический семидесятилетний богоборческий эксперимент нашей исчезнувшей страны вместе с оставшимся деградирующим народом нас ничему  не научил?! Тогда …

Так что же такое Бог?

Бог – это дух. Это  определение. Конечно, его трудно понять. Но… Если ученые не знают, что такое ток, то они считают это в порядке вещей – ну трудно понять… наука не дошла… Есть теория относительности, а кто ее понимает..? Звучит классическая музыка, а многие ли ее понимают..? А Апокалипсис непременно должен понимать каждый. Понять Бога – тут каждый должен, а иначе… Хотя сам Господь был на земле, Он дал нам заповеди нашей жизни. Но чтобы понимать эти заповеди, как и в музыке, как и в науке, надо пройти свой путь возрастания.

А наука, как утверждает академик, доказала, что Бога нет.

Наука по определению не может  доказать, есть Бог или Его нет, потому что она занимается совсем другим предметом исследования –  изучением материального мира. И в этом случае она так же не может доказать, есть Бог или нет Бога, как  из наличия Вашей жизни нельзя доказать, что есть моя жизнь. Чтобы доказать, есть ли на свете я или нет меня, Вы должны увидеть меня, или убедиться, что именно меня нет. Точно так же и Бог. Мы можем доказать, есть ли Бог, только понимая Всевышнего. И это понимание Бога  есть богословие или религиозная философия. Напротив, теоретическое доказывание небытия Бога – это атеизм. Так что наука никак не противостоит  религии,  ей противостоит  атеизм.

А в чем различие между богословием и философией?

Если просто: богословие – это система знаний, основанных  на богооткровенном знании, на Священном Писании, а философия – это система целостного понимания мира, основанного на понятиях человеческого мышления. При этом философия может быть идеалистической или материалистической. Последний вариант может стать атеистической философией, если материальное станет утверждаться в качестве исходного начала бытия мира.

Но академик Гинзбург уверен, что по мере развития науки и по мере более глубокого освоения науки  люди все более будут становиться атеистами.

Менее всего люди будут становиться атеистами от освоения науки, в чем убеждают биографии ученых – большинство из них глубоко верующие люди. Здесь важно подчеркнуть различие между неверующим человеком и атеистом. Различие в том, что неверующий человек живет так, как будто бы Бога нет, а атеист доказывает теоретически, что Бога нет.

Так что атеистов у нас мало, большинство – неверующие люди. Ведь каждый человек решает, сознательно или  бессознательно для себя, верующим ему быть или неверующим. А верующими или неверующими люди становятся, прежде всего, в силу жизненных обстоятельств. Часто это происходит без выбора, просто в силу реальных жизненных обстоятельств. Общество религиозное – и человек не задумывается, быть ему верующим или нет. Он воспринимает веру как воздух, как родной язык. И наоборот. Многие не могут зайти сегодня в храм, потому что так воспитаны. Сегодня  уводят людей от Бога  все условия жизни нашей, вся суета наша. С каждым годом все больше уводят людей от Бога наши СМИ  с их оголтелой проповедью: «Бери от жизни все!»  Ведь греховный человек – это богоборец. Именно на  совести современных СМИ миллионы и миллионы погубленных человеческих душ.

И в то же время миллионы людей приходят к вере. Более 90 % россиян считают себя  верующими. Почему? Конечно же не потому, что прочитали богословские творения Иоанна Златоуста или Григория Богослова и сравнили их с изысканиями академика Гинзбурга.  Многие выбирают веру даже не прочитав Новый Завет. Они сначала приходят к  вере, принимают веру, а уже затем читают Библию, труды богословов. А богословами или атеистами становятся единицы, хотя их мнение имеет огромное значение для укрепления или разрушения веры. А наука сама по себе? Это материал для размышления об устройстве мира. И. Ньютон открыл всемирный закон тяготения и благоговел перед мудростью Творца. А Ч. Дарвин  видел в мире только природные законы!

Но ведь и атеизм существует.

Да, существует. Но он вторичен. Он пародия. И потому будет существовать, как и всякая другая пародия, пока есть пародируемое явление.  Например, та же пародия в искусстве.  Тот же карнавал – пародия на жизнь. Суть пародии в том, что она не самодостаточна.  Она – паразит на чужом теле, так как она не может существовать без паразитируемого ею предмета. Нет искусства, литературы – и нет пародии на них. Нет религии – и нет борьбы с религией, в том числе и теоретической, то бишь атеизма. Но именно потому, что пародия вторична, она не может дать ничего живого.  Так же и атеизм. Что он дал миру? Назовите атеистические труды, равные творениям Иоанна Златоуста, или, если возьмем Россию, – трудам Тихона Задонского, Игнатия Брянчанинова, Феофана Затворника. Их нет! Назовите исторические периоды, когда человеческая жизнь была удачно построена на принципе богоборчества? А когда богоборчество не заканчивалось катастрофой страны или общества?  Нет религии – и нет богоборчества, нет атеизма. И потому атеизм живет, пока живет религия. И насколько  мертв атеизм, лучше всего  свидетельствует сам Гинзбург. Возмущаясь, что в школу вводится ОПК, в качестве  альтернативы он предлагает  изучать не атеизм, а либо Библию, либо историю мировых религий. Словом, атеизм настолько мертв, что даже академик Гинзбург, видимо, как глубоко порядочный человек, не может предложить его преподавание в школе в качестве предмета изучения. И совершенно правильно. Пародию в качестве школьного предмета не преподают!

Но академик Гинзбург не может простить, что религиозные фанатики сожгли Д. Бруно, преследовали Г. Галилея.

Вы знаете, Бруно, Галилей – это абсолютно внутренние разборки тогдашних католических богословов и ученых. Что касается Д. Бруно, то его сожгли не за науку, а за оккультизм. А в спор Г. Галилея с тогдашними физиками совершенно глупо вмешалась католическая церковь.

Значит, религия не преследовала науку?

Разве европейская наука с Галилея  началась? А кто же развивал науку до Галилея в Западной Европе? Ведь практически все профессора были монахами. Так что религия развивала науку и до XVI  и после XVI века. Тут другое важно. Вот если посмотреть объективно на процесс над Галилеем,  то мы увидим следующее. Никто, в принципе, в католичестве теорию Коперника не запрещал. И сам Галилей был в дружбе с папой. Но группа ученых, считавших, что теория Коперника не соответствует  католическому учению, обратилась к папе решить вопрос. И фактически папа оказался в положении Пилата. Он вынужден был принять то решение, которое принял. Католический суд осудил Галилея, но он продолжал жить на вилле у папы. Так что гораздо больше вины в этом процессе на ученых, которые использовали папу. А вот с XIX века и некоторые ученые, а еще более неученые уже перешли в атаку на религию.

А разве атеизм преследовал науку?

А давайте вспомним вмешательство советских партийных органов в генетику, в кибернетику. А ведь партийцы были,  как мы сегодня знаем, патентованными атеистами. Список убиенных начнем вспоминать? Разрушенные святыни будем перечислять? Список будет побольше, чем у католиков… Так что атеизму здесь похвастаться нечем.  Но обратите внимание, как спорят атеисты: все их аргументы сводятся к одному, о чем бы речь не шла, что бы ты ни говорил: «А вот попы сожгли Бруно…  попы сожгли Бруно… попы сожгли Бруно... попы сожгли Бруно». Как попугаи. Но когда они дорываются до власти, то творят такое, что любая инквизиция – это детские шалости. Подумайте о том же Советском Союзе. Мало? Китайская культурная революция! Мало? Камбоджа… Здесь действительно есть какая-то страшная мистическая связь, словно последователи Д. Бруно до сих пор мстят за своего собрата... Мне порой кажется, что последователи Бруно весь мир готовы сжечь. И в какой бы точке земного шара они ни захватили власть, они все равно  будут уничтожать людей. И не только верующих.

И тем не менее академик Гинзбург пишет: «Я же убежден, что со временем кризис религии усилится и с торжеством образования и науки верить в чудеса, таинства и т.п. будет все меньше и меньше людей».

Трудно сказать, когда наступит это время. Да, оно наступит… И Господь говорит: «Когда вернусь, застану ли веру хоть в ком-нибудь?» Но что это будет за время?! Это будет время, которое в Библии называется «мерзостью запустения».  Не приведи Господи дожить нам, нашим детям и внукам до этих времен!

Но ведь Гинзбург говорит о том, что наука решит все проблемы.

Никогда наука не сможет решить всех проблем. Наука может только приблизиться к решению важных проблем, подобно решению задачи  квадратуры круга. Более того, решая ту или иную проблему, наука не только не решает ее целиком – но и каким-то таинственным, мистическим  образом, словно увеличивая периметр квадрата, одновременно отодвигает периметр круга, так что зазор между сторонами квадрата и окружности становится все больше. Наука по большому счету – это погоня за вечно убегающим горизонтом. Посмотрите, уже с эпохи Возрождения и от имени науки человечеству было обещано решение многих проблем. В эпоху Просвещения – посмотрите труды многих просветителей – эти обещания стали еще обширнее. И вот парадокс: Господь дал науке бесконечно больше средств, чем это представлялось самим ученым или людям, говорившим от имени науки; намного больше, о чем они просили, чтобы решить поставленные ими проблемы. А разве они решили те главные проблемы, которые обещали решить с помощью средств, даваемых  наукой? Ни одной фундаментальной  проблемы общества и человека они не решили. Более того, сегодня наука поставила на грань жизни и смерти само человечество.

Значит, Вы считаете, что  наука не нужна?

Нужна. Но необходимо понимать ее реальные возможности. Понимать, что  она не решает фундаментальных вопросов бытия человека: его жизни и смерти, его отношения к миру, его духовного благополучия в мире. Фактически,  наука – это средство для достижения  благополучия.

Но ведь не только Гинзбург против религии. Сергей Кургинян, Михаил Делягин не признают религии.


Да, они неверующие люди. И только. Не атеисты. А атеизм как теоретическое учение никто не разработал. Назовите хотя бы одну хорошую атеистическую работу времен Советского Союза или России  последних 20 лет! Так что атеистов много, а атеизм мертв. Иное дело неверующие. Да, Кургинян, Делягин – мыслители  действительно стратегического уровня и масштаба. Но в экономике. В политике. Интересный факт. Сейчас изданы две книги: «Проект России» и  книга С. Кургиняна «Медведев и развитие». Авторы очень близки в том, что обозначают общие параметры развития России, они близки в своих стратегических видениях. Но при этом С. Кургинян, задавая фундаментальные вопросы,  дает только общую рамку ответа, но не дает конкретных содержательных  ответов на них,  а автор «Проекта России» дает конкретные содержательные ответы. И дает ответы на самые главные вопросы, которые ставит  Кургинян. Например, Кургинян предлагает  идею  развития, пишет о матрице общества, но не говорит, что она из себя представляет. А автор «Проекта России» пишет о том, что эту матрицу составляет система фундаментальных  религиозных ценностей и т.д.

Но ведь Кургинян, говоря о религии, указывает на ее реально негативные факты, которые могут оказаться просто разрушительными для нашей страны, его народа. Например, он пишет о недопустимости покаяния для страны.

За образец покаяния он берет «Покаяние» Абуладзе, даже не подозревая, что выкапывание трупа – это вовсе не покаяние, а самое настоящее беснование. И если в это беснование вбросят хоть человека, хоть всю страну, то не приведи Господи…

А что же такое покаяние?


Об этом замечательно сказал А.С. Пушкин:  «А за грехи, за темные деяния, Спасителя смиренно умоляют». Скажите, кто в «Покаянии» смиренно умолял Спасителя о прощении?

Так должны или не должны  мы каяться?


Да,  мы должны каяться. Но не перед Америкой, а перед Господом. И по раскаянию нашему,  может быть, Господь еще даст нам возможность  спасения.

Значит, наука и религия в равной мере необходимы  человеку.

Совершенно правильно. И религия даже более нужна человеку, подобно тому как хлеб нужнее пирожного. Хотя людям и пирожное нужно.

Идеология и развитие страны


Давайте  разберемся: с одной стороны религия, с другой – наука, с третьей – идеология, с четвертой – философия, с пятой – искусство. Не могли бы Вы обозначить их взаимоотношения.

Это самостоятельные сферы бытия любого общества. Без их существования общество не может жить, так же как живой организм не живет без разных органов.  И одно не может компенсировать другое.

Но если все эти сферы самодостаточные, хотя и взаимосвязанные, то что реально связывает все в единый организм.

Идеология – система исходных фундаментальных принципов бытия всего общества, бытия человека, в том числе его мировоззрения. Идеология – это понимание того, как жить – человеку, народу, обществу. Да, человек может жить по заповедям Божиим. Это один уровень жизни. Но он может отнять себя от этой жизни и перейти на другой – материальный уровень жизни. Но этот переход он должен обосновать  для себя. Хотя бы как-то. А это и есть идеология. Так что идеология может быть обоснована в том числе с помощью богословия или,  напротив, атеизма.

Но ведь у нас Конституция запрещает иметь идеологию.

Это равносильно тому, что Конституция запрещала бы иметь разум. Но может ли человек жить без сознания?

А какую роль в формировании идеологии занимает философия?

Хотя философия – это самостоятельная целостная сфера познания мира, в мировоззренческом споре она  может принять только одну из сторон: вера – неверие. И в философии это выражается в наличии двух главных философских лагерей – идеализма и материализма.

А какой вклад в идеологию вносит наука?

По большому счету, наука – это материал для размышления. Материал, которым пользуются для обоснования идеологии.

А что определяет в первую очередь идеологию?

Система религиозных ценностей. Идеология – это связь бытия небесного и земного, высших смыслов и земных понятий.  Патриотизм, например, может быть обоснован как необходимое качество человека, как требование Бога, среды (государства),  семьи, денег (те же наемники и наемные армии). И каждый человек выбирает свою систему обоснования  патриотизма.

И все идеологии при этом равны?

А какую армию – армию Коловрата или армию наемников  конца 30-летней войны желали бы вы иметь в нашей стране? Не надо спрашивать! Наемник бит всегда. Потому что жизнь можно отдать за то, что выше ее. А миллион долларов не выше жизни. Так что и обсуждать здесь нечего. Поэтому страшно – что  нам в нашей стране нельзя иметь идеологию. Ядерное оружие иметь можно, а идеологию – нет. «Вот такие времена», как говаривал небезызвестный журналист.

Но ведь в западных странах нет идеологии.

Это Вы скажите Сванидзе и Швыдкому. А они над Вами смеяться будут. Долго и весело! И культурную революцию показывать!

О науке и ее развитии

А как  мы должны относиться к науке?

В обществе все важно: и религия, и искусство, и философия, и наука. И современное общество так устроено, что разрушение любой сферы, будь то искусство или наука, отбросит человечество очень далеко  назад в его историческом развитии. На какой уровень – другой вопрос. В одних случаях в средние века, в других – в древние, в-третьих – в каменный век. А разрушение религии вообще приведет к потере человеческого начала в человеке, т.е. к мерзости запустения. Так что мы просто обречены на развитие всех сфер жизни общества. В том числе и науки, которая сегодня является одним из самых значимых факторов развития общества и образования. Поэтому мы обязаны сегодня сохранять и оберегать науку как наше величайшее национальное достояние.

И что Вам представляется наиболее важным в этой связи?

Понять, что сегодня в стране идут процессы, направленные на разрушение всех, еще не разрушенных фундаментальных сфер России, и прежде всего ее науки и образования.

Но ведь сегодня на науку и образование выделяются большие средства.

Урезание финансирования –  самый простой, самый примитивный способ их уничтожения. И потому абсолютно неэффективный. Есть другие, куда более эффективные способы. Например, структурные. Это когда уничтожение той или иной сферы идет с помощью различных организационных изменений, с помощью якобы реформ. надо понять, что наука уже с древних времен самодостаточная сфера, и нельзя экспериментировать с нею. Посмотрите. Уже с древнейших времен шли политические бури. Шли войны. Шли эпидемии. А ученые сидели в своих школах. Писали книги и учили учеников. И все! Зачем наука в Древнее время? Ведь в космос тогда не летали и ядерные реакторы не строили. Но она была в каждом крупном государстве древнего мира! Но еще больше нужна наука для современного общества. Общество должно понять это и содержать науку. А когда  тридцатилетние ребята пытаются реформировать науку, РАН, – это куда почище известного снимка в журнале «Корея» «Ким Ир Сен учит корейского крестьянина держать лопату».

Но ведь наука – это еще и производительная сила.

Европейская наука Нового времени. Но опять же, чтобы наука была производительной силой, – надо, чтобы была сама наука. А то производить будет некому.

Как сделать науку производящей силой?

Во-первых, наука – это своего рода грибница, постоянно  воспроизводящая себя. И общество, прежде всего, обязано сохранять это воспроизводство. Во-вторых, наука делает возможным  фундаментальные открытия. Трудно найти новые фундаментальные знания, их нельзя заранее спланировать по определению. Но они-то и есть самое важное. И в-третьих, наука обладает возможностью  внедрения своих результатов. Соответственно, общество должно совершенно по-разному относиться к этим областям науки.

Что касается первой области, то общество просто обязано содержать науку, как фактор своего развития: теоретического, социального и т.д. Вторая область  – это самое трудное. Как идет приращение фундаментальных знаний? Вот что сложно. По большому счету, это дается людям, ученым – свыше. Это Дар Божий, который дается ищущему. Что же касается третьей области, то организовать службу внедрения нетрудно. Были бы знания востребованы обществом, производством, образованием и т.д. Однако здесь у нас огромные проблемы,  связанные с тем, что до сих пор не построена целостная система внедрения научных достижений. По-настоящему у нас  отработана только система внедрения научных идей  в  военную  сферу, военное производство, гораздо в меньшей степени – в какие-то другие  производства. Но целостной системы внедрения нет, о чем свидетельствует то, что у нас нет даже соответствующих законов и соответствующих структур внедрения.

Вы уже сказали, что в России уничтожение грозит не только науке, но и образованию. Видимо, этим можно объяснить ту ситуацию, когда, с одной стороны, в нашей стране идет реформа образования и, видимо, есть какие-то успехи в ее осуществлении, а с другой – специалисты, именно специалисты, бьют тревогу в связи с некоторыми его  проектами.

Все просто. Во всяком деле есть вещи, которые понятны более-менее всем, а есть вещи, которые понятны только специалистам. И вот в нашем образовании сегодня есть проекты, которые понятны всем и которые всеми приветствуются. Например, национальным приоритетом стало образование, а в рамках проекта «Образование» – компьютеризация учебных заведений. И специалисты это даже не обсуждают! Они просто благодарны руководству страны за эти проекты. Но как только мы переходим на уровень фундаментальных проблем образования, то здесь отношение специалистов к проектам резко меняется. Уже не один год они бьют тревогу – над нашим образованием разверзается катастрофа. И самая большая опасность состоит в том, что реформирование российского образования идет по чужим рецептам. Будучи Президентом страны, В.В. Путин заявил о недопустимости обучения в российской школе по учебникам  Сороса. Но ведь это вершки.

А корешки?

А корешки в том, что если нельзя учить по чужим учебникам, то еще более нельзя реформировать российскую систему образования по чужим рецептам.

Вы имеете в виду ЕГЭ, «подушевое финансирование»?

Нет, это только детали большого плана разрушения российского образования.

Есть более страшные опасности?

В принципе, любая опасность есть опасность. И к ней следует относиться адекватно. Но есть смертельные опасности. Они на первый взгляд таковыми не кажутся, но именно они если не уничтожат, то серьезно деформируют наше образование. Почти в любой системе есть точки, разрушив которые можно легко повредить или разрушить всю систему, подобно тому как легко отключить человека, ударив в нужное место, развалить здание, взорвав в нужном месте взрывчатку, и т.д.

Какие же наибольшие опасности угрожают нам?

Для российского образования самое тяжелое между реальным развитием капитализма в России и действительными потребностями в ее развитии. Для образования  это означает, что, с одной стороны, образование будет сокращаться, а с другой –  реальное развитие России, развитие современного  мира фактически требует всеобщего высшего образования. Поэтому  вопрос развития российского образования сегодня состоит в том, какая тенденция в развитии страны возьмет верх. Если первая, – то тогда наше образование, особенно высшее, будет сокращено самым беспощадным образом, а то и  разрушено.

А если верх возьмет мировая тенденция?


Тогда наше образование получит могущественнейший импульс своего развития.

А другие опасности?


Прежде всего, ликвидация воспитания. Все дело в том, что если образование теряет воспитательную функцию, то оно теряет свой фундамент и разрушается в силу его бессмысленности для учащихся.

Но ведь Министерство образования России предлагало столько вариантов воспитания для российской школы.

А посмотрите, что  предлагалось. Одно страшнее другого. Я только перечислю некоторые проекты.

1. Протестантское религиозное воспитание. В начале  90-х годов Министерство образования России начало кампанию по навязыванию российским школам систем протестантского воспитания. С разрешения и при участии заместителя Министра образования А.Г. Асмолова в регионы ехали многочисленные команды протестантов из разных стран мира. Цель –  «смена менталитета» российского народа через смену религиозных ценностей.

Противодействие регионов к концу 90-х годов положило конец этой практике.

2. Сексуальное воспитание, которое должно было бы начинаться с дошкольных учреждений и заканчиваться в 11 классах. Опасность его в том, что до определенного возраста проблема сексуальности как таковая  не входит в психическое развитие ребенка. И поэтому любое искусственное стимулирование  этой проблематики подобно алкоголю разрушает личность ребенка. Поэтому всегда и у всех народов дети ограждались не только от всего непристойного, но даже и от разговоров на тему пола. Даже нельзя представить, в какое бы историческое время, даже в IV в. н. э. в Римской империи, было возможно подобное воспитание. Поэтому катастрофа, постигшая американскую школу после введения сексуального воспитания, вполне закономерна. Начните учить детей культуре пития с детских садов, и вы получите тот же эффект – детей с разрушенной психикой.

После активных  протестов учителей и, особенно, родителей Министерство образования России приостановило проект реализации  этого воспитания, хотя в целом ряде регионов эксперименты шли, и не уверен, что они не продолжаются сегодня.

3. Валеологическое образование. Министерство выступило с идеей преподавания валеологии, которая была призвана соединить в себе сексуальное воспитание с оккультным. Последнее для души ребенка разрушительно абсолютно и   запрещено во всех школах мира.

Опять же под давлением  протестов учителей и родителей Министерство отменило проект на федеральном  уровне, хотя на местах практика валеологического образования встречается до сих пор.

4. Гендерное  воспитание.  Одно из направлений этого вида воспитания: половые различия мешают человеку, особенно женщине, реализовать свои социальные функции. Значит, надо сформировать людей так, чтобы ничто не мешало им реализовать свои социальные функции, для чего нужно воспитать человека, в максимальной степени освобожденного от проблемы пола.

Видимо, ввиду абсолютной абсурдности этого воспитания оно исчезло само собой.

5. Толерантное воспитание. Казалось бы, зачем в стране «великого долготерпения» вводить это воспитание? Однако идеология толерантного воспитания состоит не в том, чтобы научить ребенка терпению, а в том,  чтобы снять для ребенка различение добра и зла, так как, согласно установке толерантности, все одинаково хорошо: и добро и зло. Но там, где снимается различие добра и зла, там исчезает мораль и нравственность (почему ребенок так любит сказки? Потому что в сказке для ребенка очевидно: вот зло – вот добро), и там  становится ненужным, а главное, невозможным воспитание. Ведь нравственное воспитание построено на том, что в его процессе ребенок учится делать добро и преодолевать зло или уклоняться от зла. А если добро и зло равнозначны?! Зачем тогда воспитание?!

Да, Россия и это воспитание переварила, сведя смыслы его к обычному терпению, хотя где-то оно и продолжается в его заданном виде, порой в трагикомической форме. Так, в одной глухой алтайской деревне директора школы, где шел эксперимент по толерантному воспитанию, спросили: «Зачем вам это воспитание, ведь ваши дети никогда даже слово гомосексуализм не слышали?». Ответ был типично русским: «Так нам же под это денег дали». Перекалеченные  дети – это мелочь и приложение к деньгам.

6. Казалось бы, что после толерантного воспитания уже нельзя предложить что-то более разрушительное. Предложили! Медиумное воспитание, делающее бессмысленным само воспитание, так как оно фактически превращает процесс воспитания во взаимодействие равноправных партнеров, где любой конфликт, противоречие разрешается третьей стороной.

Это только более-менее известные проекты. А неизвестные? Хочется верить, что Россия, обладающая колоссальным нравственным иммунитетом и необыкновенной прочностью образования (любой народ и любая  система образования многих стран мира уже не выдержали бы таких экспериментов), переформатирует в нечто приемлемое или выдавит,  как выдавливает из себя здоровый организм чужеродное тело, другие подобного рода виды воспитания.

Но ведь не безмерна же мера прочности любой вещи и любой системы! Где гарантия, что очередное, чужеродное воспитание не станет той пушинкой, которая станет пороговой величиной, после которого последует имманентное разрушение всего российского образования.

Однако самое страшное в политике Министерства образования и науки России заключается в том, что,  навязывая чужеродные системы воспитания российской школе, оно до сих пор так и не разрешило ни одного вида традиционного воспитания, воспитания, направленного на формирование подлинно духовной и нравственной личности. Но ведь если школа только борется с разрушительными системами воспитания, но не учит добру, то она не воспитывает детей, а значит, не выполняет свою прямую функцию.

А что же родители, школы, учителя? Только ждали, когда всякие заморские деятели и их агенты в России перекалечат их детей, их учеников?


Конечно же, нет. Да, в начале 90-х действовало наше знаменитое правило – русские долго запрягают. Но потом началась работа. Как альтернатива всем инородным системам с конца 90-х годов стало вводиться преподавание основ православной культуры, утверждались региональные программы духовно-нравственного воспитания. Есть результаты. И заметные. Например, в регионах, принявших такие программы, заметно сокращается детская преступность. Но Министерство образования и науки России «вовремя спохватилось» и ликвидировало региональный и школьный компоненты учебного плана, в рамках которого шло преподавание православной культуры.

Извините, но ведь поправки к «Закону об образовании» вводились для того, чтобы, как следует из пояснительной записки к нему, благодаря новым государственным образовательным стандартам, во-первых, восстановить единство российского образовательного пространства, во-вторых, вывести российское образование на «мировой уровень».

Во-первых, считать, что единое образовательное пространство России разрушается наличием трехкомпонентной системы стандартов в среднем образовании, безосновательно и смешно. Как говорится, нашли причину. Разве  трехуровневый бюджет России: государственный, региональный и муниципальный – разрушает единое экономическое пространство? Не разрушает, а сохраняет. Ведь если бы Москва определяла и утверждала каждый муниципальный бюджет, то наступил бы экономический коллапс.

Не выдерживает критики и объяснение, что упразднение трехкомпонентной структуры общего образования происходит для того, чтобы создать единую структуру образовательных стандартов для всех уровней образования. Зачем ее создавать? Ведь сегодня сложились свои вполне разумные структуры образовательных стандартов для общеобразовательных школ и вузов. А поэтому так или иначе, но мы вернемся к их нынешней структуре. Так зачем создавать трудности? Чтобы затем их преодолевать?!

А насчет мирового уровня... Сколько же нам всего и все обещают! Но, подумайте, где и в какой стране мира только за счет совершенствования образовательных стандартов выводили образование на мировой уровень? Это так же невозможно, как невозможно, поставив  новую деталь в машину, сделать ее автомобилем мирового уровня. А если новые стандарты еще окажутся и некачественными?! Что бывает с автомобилем, если в него поставить плохую деталь? Так что заранее говорю – не поставят новые государственные стандарты, даже самые замечательные, наше образование на мировой уровень. А если не будут приняты стандарты по православной культуре, то мы можем потерять даже надежду на воспитание.

Даже надежду?


Даже надежду. Ведь пока мы возрождаем в школах России воспитание как надежду. Ведь развитие воспитания не решается чьим-то желанием. Оно решается реальным развитием общества. Чтобы было возможно воспитание, надо чтобы в стране была реальная идеология, а реальная идеология – это идеология живого реального развития страны.

Можете ли Вы еще указать такие же опасные точки разрушения нашего образования?

На уровне высшего образования – это якобы переход на двухуровневую систему обучении, аналогичную зарубежному высшему образованию.

Вы, как и депутаты, опасаетесь, что студенты в магистратуре  будут лишены возможности  получить бесплатное образование?

Это не главный вопрос и не главная опасность. В конце концов, студенты могут взять кредит на свое образование. Опасность в том, что на самом деле здесь никакой двухуровневой системы нет, потому что бакалавриат и магистратура – это разные системы обучения, такие же разные, как высшее образование и аспирантура. И в силу этого высшее образование у нас фактически будет сведено к бакалавриату, то есть к четырехлетнему сроку обучения, что неизбежно  приведет к качественному снижению всех  его показателей, и прежде всего фундаментальности, и как следствие – к снижению теоретической, практической, творческой подготовки студентов.  Чтобы выдержать качественные показатели – и здесь наше образование нашло свой минимальный оптимум – нужен именно 5-летний срок. Уменьшая этот срок, мы не просто сокращаем на год высшее образование, а существенно деформируем его, а если говорить прямо, то фактически разрушаем его. То есть для высшего образования потеря одного года  оказывается таким же роковым, как смещение начала обучения детей на 6 лет. Вспомним, как ученые, например Д.Б. Эльконин, упорно доказывали, что нельзя начинать обучение детей с 6 лет. Теперь, кажется,  это осознали. Но сколько детей рассчитались своим здоровьем, чтобы все поняли эту истину… И точно так же здесь. Высшее образование не должно быть меньше пяти лет. Иначе – это не высшее образование! Иначе это институт, а то и техникум! И то, что высшее образование сегодня сводится к уровню техникума, лучше всего говорит сам законопроект, согласно которому по некоторым специальностям Правительство  будет разрешать осуществлять подготовку специалистов. Уверен, что в этот разряд попадут врачи. Но если  у врачей останется 5-летний срок подготовки, то разве он не нужен юристу? А учителю не нужен?  Инженеру не нужен? И вообще, какие специальности мы тогда будем переводить на бакалавриат?

Так переводят почти все.

Да, переводят. Но ведь серьезно страдает качество подготовки студентов. И не только качество. Гораздо страшнее потеря громадного научно-педагогического потенциала университетов. Ведь техникумам не нужны профессора, тем более не нужны диссертационные советы.  В результате этой ненужности  будет утрачен  значительный  научно-педагогический потенциал. Я подчеркиваю, значительный. Ведь в 90-е годы у нас в стране стало быстро развиваться высшее образование.  Сегодня в любом губернском городе есть 1–3 вуза среднего мирового уровня. Да, не МГУ; да, не Гарвард. Но уже точно не пединституты и не мединституты двадцатилетней давности. Теперь представим, что все эти университеты мы одной поправкой в законе превратим в техникумы!

А магистратура? Нужна ли нам магистратура?


Здесь нельзя дать однозначного ответа. В разных странах мира магистратура решает свои задачи, т.е. в каждой стране она – приспособленная структура для образования своей страны. В некоторых странах магистратура – это аналог нашей аспирантуры. Под какие задачи в российском образовании будет предназначена магистратура – не понятно. Пока же она представляет собой нечто, что напоминает конструкцию, когда на советский истребитель последнего поколения еще  вешают мотор с зарубежного истребителя второй мировой войны. Какие задачи будет решать такой истребитель? Да и взлетит ли он вообще?

Если мы перейдем на двухуровневую систему, то наши дипломы, как говорят депутаты, признает Европа.


Может быть, и признает. И наверняка, признает. Но нам какая от того радость!? Если мы на «Жигули» приколотим, как выражается молодежь, лейб «Мерседес», то станут ли наши «Жигули» «Мерседесом», даже если мы получим справку со всеми печатями и за подписью самой Ангелы Меркель, что «Жигули» теперь стали  настоящим «Мерседесом»?

Может быть, вы тот патриот, который с порога отвергает все иностранное? Ведь министр А.А. Фурсенко, обсуждая очередные поправки к законопроекту, заявил в Совете Федерации, что к российскому  образованию надо подходить «по-новому, а не улучшать советскую систему образования».

Что можно сказать министру? Да, нам есть чему учиться у многих стран. И мы должны не просто восхвалять свое образование, а очень трезво оценивать его. И если оно действительно хуже, то незамедлительно его совершенствовать. Иначе … Каким бы патриотом ни был человек, но он предпочтет иметь «Мерседес», нежели «Жигули». Поэтому, если бы что-то от меня зависело, то первое, что я бы сделал, – это учредил  серьезный научно-аналитический журнал «Зарубежное образование и педагогика».

Но поймите и то, что если мы начнем совершенствовать советскую военную технику последнего поколения, вставляя в нее системы  с зарубежной техники II Мировой войны, то никакого мирового уровня мы не достигнем, а только станем посмешищем или курьезом в глазах зарубежных партнеров. Точно также не достигнем мы мирового уровня, выдавая учащимся техникумов дипломы «бакалавров» или вводя в российское образование особое звено – магистратуру. Вспомним урок недавнего прошлого. Разве не приходили в шок западные руководители, когда мы в конце 80-х – начале 90-х годов разрушали или сдавали все и вся только из одного желания понравиться Западу или быть похожими на него. Но что мы получили взамен?! Так что и политика разрушения современного российского образования министру Фурсенко едва ли прибавит уважения и в стране, и за рубежом.

Однако есть много специальностей, где требуется только бакалаврская подготовка.

Простите, сейчас я говорю о принципе. Нужна ли компьютеризация школы? Да, нужна! И доводом против нее не могут быть те соображения, что во многих школах крыши текут. Крыши одно, а  компьютеризация – это совсем другое. Если же мы будем говорить более конкретно, то рассчитать высшее образование с точностью до миллиметра под нужды той или иной отрасли не только невозможно, но и разрушительно. Ведь уже в древнее время высшее образование давалось с огромным запасом прочности и далеко превосходило нужды той или иной сферы. Зачем, например, китайским чиновникам нужно было утонченное литературное или музыкальное образование, а в высших школах Междуречья – высшая математика и т.д. И это в относительно неподвижных обществах! А в наше время непрерывных изменений должен же быть еще больший запас прочности.

Согласитесь, сокращая высшее образование на один год, мы  существенно экономим бюджетные средства.

Но еще больше мы сэкономим средств, если обучение в высшей школе сведем к одному году.

Не кажется ли Вам, что в нашей стране произошел огромный перекос в сторону высшего образования?

Вообще, это из серии сугубо наших бед. Маленький урожай – плохо, большой – еще хуже. Так и здесь. Высшее образование – это однозначно благо. А в условиях смуты, которую переживает Россия, высшее образование оказалось спасением для  миллионов молодых людей. Пусть они учатся лучше в вузах, чем в тюрьмах. Проблема в другом. В том, что  сегодня высокообразованные люди не готовы не столько профессионально, сколько духовно (вот они результаты! отсутствия! воспитания!) работать в разных сферах. Молодой человек, закончивший юрфак, не поедет работать в район по специальности. Человек, закончивший инженерный факультет, не будет работать рабочим. Значит, мы должны воспитать человека, который был бы готов к любому труду. Это долг образования. А со стороны государства все усилия должны быть направлены не на то, чтобы привлекать дешевую рабочую силу из стран СНГ, а на то, чтобы создавать такие условия, при которых каждый человек и на любой работе зарабатывал бы столько, чтобы он мог прокормить семью. При этом  речь идет не об уравниловке, а об абсолютно необходимом обязательном минимуме, ниже которого не должна опускаться зарплата.

Но ведь сегодня качество высшего образования существенно страдает оттого, что  в вузах учится много студентов, которые в них учиться не должны. А двухуровневая система дает реальную возможность для того, чтобы отсеять неуспевающих студентов.

Все правильно. Лучший способ избавиться от головной боли – отрубить голову. Лучший способ избавиться от нерадивых студентов – разрушить систему высшего образования.

В свете этих опасностей как выглядят ЕГЭ, подушевое финансирование, школьный автобус?


В чем главная опасность ЕГЭ? В том, что, с одной стороны, российскую школу упрекают в знаниевом подходе (хотя она по концепции направлена на формирование мышления), при котором не формируются компетенции,  а с другой –  ЕГЭ как раз и направлен на то, чтобы проверить знания. Но если ЕГЭ еще может проверить знания по математике, по русскому языку, то он принципиально не работает в общественных науках. Поэтому необходимо сохранение ЕГЭ по нескольким предметам со всеми необходимыми совершенствованиями. В то же время  он не может быть основной формой проверки знаний, но только одной  наряду с другими. Об этом уже  достаточно сказано специалистами.

Что же касается «подушевого финансирования», то это вопрос без ответа. По крайней мере, американцы на этот вопрос однозначно так и не ответили: чего в нем больше – плюсов или минусов, и в любом случае своих целей в США эта форма финансирования образования  не достигла.  Не ответим на этот вопрос и мы в  условиях городской школы. Суеты и неразберихи будет очень много, а толку – мало. Поэтому надо искать другие схемы финансирования образования и оплаты учителей. И кстати об этом неоднократно говорил В.В. Путин, будучи  Президентом страны.   А вот что касается села, то здесь «подушевое финансирование» – гроб с музыкой. Да, будет экономия, но не будет села. Ну свезем мы детей из малых деревенских школ в несколько крупных – и еще более ускорим гибель сел. А через несколько лет начнем свозить их в районные школы. Нет,  здесь однозначно нужен совсем другой подход.

То, что Вы сказали, это отдельные проблемы. Да, они могут обвалить и разрушить все образование, но это только отдельные проблемы. А надо посмотреть на реформирование образования в целом.

Для того чтобы оценить развитие российского образования в целом, его надо оценить  на уровне его главных компонентов и их функционирования. Главные компоненты образования: цели образования, содержание образования, технологии образования (формы и методы), средства, организационно-управленческий компонент. Если брать живое функционирование, то здесь огромная масса элементов, просто не поддающаяся учету и анализу. Ну например, какой ученик при всех прочих условиях будет учиться лучше: любящий предмет или ненавидящий, изучающий предмет, чтобы поступить в вуз, или не знающий, зачем ему нужно его изучать и т.д. Поэтому дадим оценку развития нашего образования с точки зрения его главных компонентов.

Первое – это цели.


Да, вначале 90-х годов была попытка радикально сменить цели образования, сделать образование средством изменения русского менталитета. Не получилось. И с тех пор наше образование зависло в полной неопределенности целей. А если нет целей – то о каком реформировании можно говорить? Остается только его автоматическое  функционирование. И собственно, на этом можно ставить точку во всех разговорах о реформировании образования.

Но давайте посмотрим под углом зрения развития другие компонентов образования?

Второй компонент – содержание. И здесь пока никто не предложил принципиально новое содержание. Да, можно говорить о неудачных учебниках по истории, по другим предметам. Но это частности. И думаю, что в  обозримое  время едва ли кто предложит более разумное содержание, чем существующее классическое академическое содержание образования российской школы. Сделать хуже можно. А лучше? Ну разве  напишет Остер стихи лучше, чем Пушкин?

В этой связи как бы вы могли прокомментировать новые госстандарты? В прессе их многие критикуют.


Собственно их пока нет. Что-то предлагается в качестве госстандартов, но самих стандартов пока нет. И едва ли они будут нести новое содержание.

Тогда зачем их принимать?

Потому что они имеют определенное значение – они прочерчивают общие контуры содержания образования, его общее пространство, его основные смыслы. Поэтому их надо разработать и принять, не теша себя иллюзиями на действительную новизну. Мы что, новую теорему Пифагора докажем  или музыку Чайковского напишем?

А технологии?

Вот в технологиях идут изменения. Конечно,  мы не создали ничего равного классно-урочной системе, как это было в XVI веке, ни творческих методов, как это сделали эпохи Возрождения и Просвещения, – так что и здесь нам остается только совершенствовать уже существующее. Правда, кое-что здесь сделали, например, тот же  ЕГЭ –  новый для России метод проверки знаний. Но обратите внимание – ни передачи, ни усвоения, а проверки и оценки.

А средства?

Вот здесь действительно сделано то важное, чего не было в другие времена, – в образование вошли электронные средства. Что же касается других образовательных  средств, то здесь нас, опять же и в лучшем случае, ждет только совершенствование: доска, мел, учебник и т.д.

А управленческо-организационный уровень?


Это самый доступный и заметный уровень изменений. И именно на этом уровне в основном сегодня идут бесконечные  изменения, особенно  в управлении. Именно в этом компоненте большинство изменений: иногда разумных, чаще всего просто необходимых в данную минуту, а  часто и неразумных, что доказывает, например, двухуровневая система высшего образования. Из этого же разряда –  «подушевое» финансирование.

А как Вы оцениваете создание федеральных университетов?

Поживем – увидим. Дай Господи, чтобы только не произошло как у Крылова:  «А вы, друзья, как ни садитесь, все в музыканты не годитесь!» Ведь простое объединение нескольких институтов еще не создаст  университет мирового уровня. Да, само по себе это дает какое-то  совершенствование. По крайней мере, не будет четырех или пяти факультетов юридических или экономических в одном городе, а будет один юридический и один экономический. А в остальном… Но самое главное, чтобы создание федеральных университетов не стало причиной для закрытия основной массы университетов или  сброса их на региональный уровень,  превращения их в техникумы. Т.е., проще говоря, чтобы мы – не приведи Господи – не угробили наше высшее образование. Вот это однозначно будет пострашнее двухуровневой системы. Двухуровневую систему – уверен – у нас хватит ума приспособить под требования российского образования. А вот как выкрутиться из назревающего проекта по созданию 50–100 федеральных университетов и превращению всех в региональные  – пока не знаю. А в случае его осуществления  все разговоры о научно-техническом прорыве  так и останутся пустым разговором и пустыми обещаниями.  Все просто. Нет массового  спорта – нет большого спорта. Но если без спортивных медалей страна худо-бедно проживет, то без кадров высшей квалификации во всех сферах – нет. Так что сегодня крайне важно окончательно не уничтожить нашу систему образования, как это мы уже сделали со многими другими социальными и промышленными сферами нашей страны.

Так есть все-таки  реформы в нашем образовании
?

А вы и сами можете ответить на этот вопрос, если скажете, какой фундаментальный компонент претерпел коренные изменения? Назовите. Мы эти изменения начинаем видеть только на уровне технологического компонента, я имею в виду ЕГЭ. Но ведь это не передача знаний, ни их освоение, ни их реальное применение, а только попытка их более объективной оценки.

Так, значит, реформы нет?

Получается, что нет.


О стратегии развития современного российского образования



Но если все говорят о необходимости реформы образования, значит, эта реформа действительно нужна?  И в этой связи хочется спросить: Какую систему образования Вы предпочли бы иметь в России?


Вообще-то каждая страна должна иметь свою собственную систему образования, подобно тому, как каждому человеку подходит только его собственное сердце. Если же сравнить абстрактно системы образования разных стран мира, я бы однозначно предпочел российскую. И  сегодня европейцы должны подниматься до нашего образования, а не мы опускать свое до европейского, тем более американского.

Извините, Вы хотите сказать, что наши университеты лучше американских?

Я говорю о системах самих по себе. Американские университеты превосходят другие университеты мира не своей системой, а своим интеллектуальным потенциалом. Верните всех специалистов, уехавших из нашей страны, и мы посмотрим, чей интеллектуальный потенциал будет выше и чьи университеты будут лучше.

А как Вы оцениваете современное состояние  российское образования?

Оценивая развитие российского образования за последние 20 лет, можно сказать, что, несмотря на крайне драматическое развитие нашей истории, его удалось сохранить. И даже более успешно, чем многие другие сферы общества. Конечно, где-то оно серьезно пострадало, например, в дошкольном образовании, но где-то произошло и его приращение. Например, в высшем образовании. Здесь десятки вузов в короткие сроки прошли путь от отраслевых институтов до серьезных университетов.

Но сегодня мало констатации того, что нам удалось сохранить образование. Только сохраняя образование, нам не удастся удержать его на уровне изменяющихся социальных требований, на уровне мирового развития. То есть речь должна  идти о долговременной стратегии развития нашего образования. Поэтому и в образовании, как и во всех других сферах, мы должны перейти от ситуации его сохранения к выработке долговременной стратегии его целенаправленного системного развития.

И что самое неблагополучное в нашем образовании сегодня?

Самое неблагополучное – это то, что мы до сих пор не понимаем той простой вещи, что нам досталась лучшая система образования в мире. Это как сборная Бразилии по футболу. Станет ли она чемпионом мира или не станет – это не имеет никакого значения – она лучшая в мире. Вот так и наше образование. Оно лучшее в мире – независимо от того, какую оценку дадут ему международные эксперты или какое место займут наши ученики на той или иной олимпиаде.

А нужно ли совершенствовать нашу систему образования?

Безусловно, да. Уже хотя бы потому, что любая вещь, любая система несовершенна. А социальная система несовершенна  уже и в силу времени. Сборная Бразилии 60-х гг. – это не сборная 90-х. И если ты не приемлешь нового, то ты проигрываешь.

А что плохо в нашей системе образования?

Ее достоинства – ее же недостатки. Ее достоинства – ее классицизм, академичность, ее тотально-трудовой  характер обучения. Но это и громадная опасность, так как,  по сути дела, все наши школьники находятся в системе жесточайшей интеллектуальной подготовки, сравнимой с лучшими системами спортивной или музыкальной подготовки. Любой наш ребенок, не говорю об отличниках, часами сидит за уроками. Это жесточайшие условия, которые могут выдержать далеко не все. А мы все увеличиваем и увеличиваем нагрузки, не давая себе отчет – зачем мы это делаем.

Так, может, эту систему отменить?

Отменить нетрудно. Куда труднее найти оптимальный режим ее функционирования.

Но ведь из идеи сохранения существующей системы образования не возникает идея новой школы.

Правильно. И Россия сегодня не имеет стратегии развития образования, а ее образование держится за счет того, что было сделано в Советском Союзе. Добавляется что-то, иногда существенное, к этому капиталу, а чаще всего пытаемся сохранить доставшуюся нам систему.  Но чтобы развивать образование надо иметь разумную и понятную долговременную стратегию развития образования.

А на чем может быть построена эта стратегия?

На понимании того, что мы не можем реформировать свое образование по чужим рецептам, даже американским, как не может сборная Бразилии реформировать свой футбол по стандартам американского футбола. Как лидеры в образовании, мы просто обречены на создание своей принципиально новой модели. Или же на деградацию. А сегодня нам предлагается модель образования, построенная на требованиях инновационной  экономики. (См. проект «Современная модель образования, ориентированная на решение задач инновационного развития экономики».)  Но ведь любая, хоть трижды инновационная экономика – это только одна из сфер жизни общества. И уже поэтому предлагаемая модель неверна. А обратите внимание на стратегическую цель, предложенную в этом документе: «Стратегическая цель государственной политики в области образования – повышение доступности качественного образования, соответствующего требованиям инновационного развития экономики, современным потребностям общества и каждого гражданина». Но «повышение доступности качественного  образования» по определению не может быть  целью, разве только одной из организационных задач, а целью является сам человек. Поэтому, чтобы обсуждать, какая система образования нам нужна, мы должны осознать, какого  человека мы должны воспитать в школе и, соответственно, какая система образования для этого нужна.

А как это понять?


К настоящему времени сложились  разные подходы к пониманию и построению образования. Например, в древнем мире было принято выстраивать образование в соответствии с представлениями о том или ином идеале государства. Каково государство, такова и школа – так рассуждали Платон и Аристотель, Цицерон и Квинтилиан.  Это социальный принцип понимания образования. Европейцы, уже с эпохи Возрождения, а особенно эпохи Просвещения стали рассуждать иначе: каков человек – такова и школа. Это антропологический принцип. Возможен и третий принцип – теологический.

А каков же более правильный принцип?

В сущности, любой способ решения задачи правилен, если он дает правильное решение. И уже простейшая задача в два действия может быть решена двумя способами. И по большому счету, для практики все равно, каким способом будет решена задача – лишь бы решение было правильным. Поэтому и объяснение воспитания  можно давать через призму разных принципов. Но… нельзя не понимать, что антропологический принцип достаточно ограничен, а социальный сегодня реально  блокируется.

Что значит блокируется?

Очень просто. Как рассуждали Платон и Аристотель? Вот есть некое государство. И в соответствии с его характером мы должны строить образование. Д. Дьюи пошел дальше. Он писал, что государство (общество) развивается так быстро, что школа в своем развитии должна развиваться быстрее его, она должна воспитывать человека с опережением, чтобы он успевал вступать в быстро развивающееся общество. Но вот сегодня общество уже развивается не просто быстро, а настолько быстро, что стремится к точке перехода в свою неопределенность. По какому идеалу в этом случае мы будем развивать школу? Правда, остается вопрос – почему общество вступает в полосу своего неопределенного развития? Это вызвано  субъективными причинами (люди не хотят смотреть дальше своего носа), в результате чего развитие человечества вырвалось из-под контроля? Или же это закономерный итог развития самого общества, когда на определенном этапе оно вступает в новую стадию своего развития?  Поэтому, когда нам предлагается развивать школу в соответствии с инновационной экономикой, то хотелось бы услышать, что это за инновационная экономика, с каких до каких лет она будет развиваться в этом инновационном режиме, а далее – какую школу в соответствии с этим идеалом строить?

Но может быть, более правилен антропологический подход?

Но и этот подход ограничен. Возьмите европейскую науку, посмотрите идеал человека, предложенный европейскими учеными, – у каждого он свой. Назовите идеал, предложенный тем или иным ученым, который можно взять за основу.

А теологический принцип? Разве не различаются христианские мыслители в их представлениях о человеке и его воспитании?

Да, различаются. Иногда значительно. Но в главном, в фундаментальном они едины. А это означает, что христианское учение о человеке определяет те константы, которые останутся всегда, как бы ни менялось общество и сам человек. Согласитесь, что древний грек первых веков христианства и современный человек, деревенский русский человек XVIII в.  и современный городской человек – это совершенно разные люди. Но если мы только взглянем на них с христианских позиций, мы сразу увидим в них нечто общее. Мы увидим в них вечное. И вот это вечное и должно быть основой для развития образования. Но опять же это только основа, фундамент, а  ведь надо же строить и здание.

Тогда на каком же принципе должно выстраиваться воспитание?

Видимо, главный принцип состоит в том, чтобы рассчитать образование в контексте всех принципов. При учете того, что человечество вступает в стадию  полной неопределенности своего глобального развития. Каким  будет это единое человечество? Тот вариант, который навязывает миру Америка, с помощью крылатых ракет и Голливуда? Не лучший, конечно, вариант. Чисто ковбойский. Вариант «чистое поле».  В сравнении с ними  вариант Советского Союза, с его  равноправием всех народов, намного выигрышнее.  Однако  какой вариант реального развития  выберет человечество? Неопределенность полная.

А в России?

А Россию ждут тяжкие времена. Во-первых,  нас очевидно ждет  война – и внешняя, и внутренняя. Внешняя война возможна с Америкой. И не только горячая. Америка уже вполне отработала самые совершенные виды оружия современной войны: оргоружие, информационное оружие и т.п. Полномасштабная горячая война будет возможна, если Америка успеет создать систему гарантированного  блокирования ядерного оружия России. И при этом нельзя забывать, что фактически против России идет полномасштабная духовно-нравственная война. Пока на наши головы не упало ни одной бомбы, а в результате использования оргоружия уже погибли миллионы людей. И пока признаков, что ее остановили, нет.

А внутренняя война?


Это революция. И ситуация к тому идет. Сегодня СМИ с утра до ночи рассказывают о нескольких миллионах репрессированных при Сталине. Но при этом почему-то даже не упоминают о том,  сколько миллионов жизней унесли годы либерально-демократических реформ. А по своим последствиям контрреволюция, совершенная в 1991 году, даже страшнее революции 17 года. Разве сопоставим уровень разрушения производственной сферы, осуществленной в 17 году и в 91 году? Да, после 91 года не было массовых эпидемий, повсеместного голода, но ведь до сих пор не остановлен маховик разрушения производства, демографического угасания, роста алкоголизма, преступности, наркомании, обнищания. Так что…

Но ведь лимит на революции в России уже исчерпан.

Вы знаете, революция – это такая вещь, которая, однажды посетив страну, не скоро из нее уходит. Таков, увы, печальный  опыт мировой истории, начиная  с древних времен. Поэтому и нас еще ждет революция… Хотя бы потому, что нигде и никогда контрреволюция не побеждала.

И…?

И вот если внешняя война совпадет с революцией – ситуация, как и в 1914–1921 гг.,  будет абсолютно катастрофичной для страны.

Что же делать?

Вы знаете, и во внешней, и во внутренней войне есть момент мистический, непонятный, есть то, что называется Промыслом Божьим. Это момент, который прозревают духовные люди. И не только причины, но и  время. Но есть человеческий уровень. И на этом уровне мы должны сделать все, чтобы предотвратить  войну.

Как?

Сделать справедливость важнейшим критерием жизни общества, всех ее сфер, всех людей. И тогда олигархи перестанут дрожать за свои жизни. Просто лучше жить по-человечески в России, чем прятаться по всему миру… Если еще удастся сбежать из воюющей России.

Но разве  Абрамович откажется от яхты и «Челси»?

Абрамович не откажется. Но у класса должно хватить разума понять, что лучше жить по-человечески, отказавшись от безумной роскоши, нечеловеческого цинизма по отношению ко всем, попрания элементарных норм этики, чем исчезнуть, как он исчез в 1917 году.

А если и класс не поймет?

Восторжествует справедливость. Но ценой колоссальных потерь, и для страны, и для самого народа. Разрушение предпринимательского класса – это колоссальная потеря для страны и народа. Именно потому страна обязана создать реальную многоукладную экономику с эффективно работающим государственным сектором. Именно поэтому государство обязано развивать самые эффективные отрасли хозяйства. Именно поэтому государство обязано стремиться к справедливой оплате труда работающих. Именно поэтому оно обязано развивать   науку и образование. И кстати, важнейшим фактором социальной справедливости как раз и является качественное образование для всех.

И что Вы предлагаете для реформирования образования?

Система образования – это сверхсложная система. Поэтому, хотя  она и обладает набором компенсаторных свойств,  лучше ее не реформировать, когда придется, как придется и кому придется. Вспомним, как в 20-е годы XX века наше образование было так нареформировано, что многие учащиеся не могли поступить  учиться в вузы. И уже потребовалось лично Сталину вернуть нашу систему образования к ее классической основе, что сделало ее лучшей  в мире.

Вот и Вы про Сталина.

Разговор о Сталине – это особый разговор. Страшно то,  что последние 20 лет Сталин – это та дубина, которой каждый раз безотказно  разрушается наша страна.  Напротив, любая попытка серьезного анализа тут же, как и в случае с атеизмом, нарывается на одно и то же клише … ты за Сталина, ты за тирана, ты за убийцу,  ты… ты… ты…  Нет. Уж если мы хотим  что-то понимать, давайте понимать ... Сейчас же я  говорю об одном: только первый руководитель нашего государства сумел навести порядок в нашем образовании  в начале  30-х годов.

Далее нам необходимо осознать, что мы имеем одну из лучших систем образования в мире по концепции. Это как с нашими истребителями. Они по концепции лучшие в мире. Другое дело, как их построить, и третье – кто сядет за их штурвал. Исходя из этого можно либо предложить новую концепцию российского образования, более совершенную, нежели существующая, либо вносить совершенствование в уже существующее образование, не разрушая его концепцию. Но ни в коем случае не реформировать наше образование только для того, чтобы реформировать, и не вносить в него то, что заведомо  разрушает его. И нельзя его реформировать по образцам каких-либо международных организаций, даже если этой организацией является МВФ.

Каковы критерии стратегии  развития нашего образования?


Здесь критерий таков: будет ли новое способствовать совершенствованию или разрушению существующего образования. А определяющими принципами этого развития должны быть два: во-первых, наше образование должно соответствовать потребностям развития нашей страны, нашего общества, нашего человека;  во-вторых, поскольку все равно будем сравнивать, оно должно оставаться если не лучшим, то  одним из лучших в мире.

И что требуется для развития нашего образования?

Прежде всего, определить уровни принятия решений. Это пространственные уровни – государственный, региональный, местный – и временные – долгосрочный, краткосрочный,  текущий. Для этого, конечно, нужна серьезная аналитическая работа. А сами уровни не должны быть жесткими. Например, если бы компьютеризация школ была передана  на региональный уровень, то этот процесс растянулся бы на долгие годы. Благодаря государству он был решен за год-два.

Что значит долгосрочный уровень принятия решений?

Это значит, что мы  должны заняться, и чем быстрее, тем лучше,  разработкой новой концепции российского образования. Это своего рода истребитель пятого поколения. Подчеркиваю, на уровне долголетнего планирования мы должны создавать принципиально новую систему. Да, создавать систему, которой еще не было в мире.

Извините, не могли бы Вы сказать, какой могла бы быть принципиально новая система российского образования?

Это система непрерывного образования.

А насколько реально создание этой системы в нашей стране и насколько  необходима эта система для нашей страны?

Образование не есть нечто такое, что люди изобретают по своему произволу. Раз – и придумали фантастическую школу, где готовят идеальных людей. Два – и уже открыты эти школы по всей стране. Нет. Образование есть система, органично вырастающая из всего развития общества. Да, оно имеет значительную автономию, что позволяет ему либо обгонять развитие общества, либо отставать от него. Как в живом организме: одни органы работают лучше, другие – хуже. Но в целом образование – это орган общественного организма. Поэтому, говоря о долгосрочном планировании развития образования, мы должны иметь в виду как развитие общества, так и  развитие самого образования.

И в чем же Вы видите главные направления развития нашего образования?

Если говорить о развитии общества, то, видимо, его ведущим направлением  является – осознаем мы это или нет – развитие человеческого потенциала. А этому служит образование. Разные системы образования по-разному формируют человека. Сопоставляя различные системы образования в разные исторические эпохи, мы можем сказать – что системой, наибольшей степени соответствующей оптимальному развитию человека, является система непрерывного образования.  Поэтому и современное российское образование должно стать системой непрерывного образования. При этом  скорее всего ее потребуется создавать даже быстрее, чем нам это сегодня представляется. Это подсказывает констатация следующих фактов. На создание системы всеобщего начального образования в Европе ушло несколько веков, на создание среднего – несколько десятилетий. Подходит к завершению формирование оптимальной  системы высшего образования. Вместе с тем сегодня человеку уже каждые десять лет приходится менять свою профессию, а это требует соответствующего переобучения. Очень быстро растет число людей, продолжающих свое обучение после школы, вуза, растет число взрослых, получающих образование. В развитых странах более 20 – 30 % людей так или иначе учатся на протяжении всей жизни. В то же время в 60–70-е годы практически почти каждый человек в Европе, в США, в СССР получил возможность получить образование и на любом уровне. Все это свидетельствует о том, что завершается складывание необходимых потребностей и предпосылок для создания непрерывного образования.

В этой ситуации нам необходимо не только как можно быстрее разрабатывать  теорию и создавать долгосрочную работающую государственную концепцию непрерывного образования, но и переводить теорию  в сознательную государственную образовательную политику.

А разве стране, сидящей на нефтяной игле, нужна сверхсовременная система образования? Ей хватит вышек и труб для олигархов; наркотиков и водки для деградирующего населения.

Вообще, если все рассчитывать по экономике, в том числе и образование, то ничего, кроме глупости, не получишь. Посмотрите СССР. Экономически он был самым  интегрированным государством в мире, и в силу этого он  физически не мог развалиться. Но где СССР? Поэтому, когда хотят выстроить образование под условия экономического развития, а с таким же успехом можно выстраивать модель развития литературы, искусства и всего чего угодно, – кроме глупости ничего не получится. Образование уже с древних времен – автономная система со множеством степеней свободы. И наша задача создать оптимальную сверхсовременную модель образования, которая бы и сама могла стать мощнейшим фактором развития общества.

Но ведь тогда мы будем воспитывать людей, которые или будут не востребованы в обществе, или не смогут жить в существующем обществе.

Напротив, тогда-то и будут воспитываться люди, способные переделывать это общество. Вспомните слова преподобного Серафима Саровского: «Стяжи дух мирен – и тысячи душ спасутся вокруг тебя». Когда будут воспитаны люди, отвергающие зло, люди, способные жить по законам добра, – разве не изменится само общество?

Однако и в критикуемой вами модели образования предлагается непрерывное образование.

Нет, пока это еще не непрерывное образование. Пока предполагает создать систему постпрофессионального образования. Но это еще не непрерывное образование! Непрерывное образование – это совсем другая система образования.

В чем ее суть?

В том, что сегодня общество вступило в эпоху полной неопределенности своего бытия. И в этой ситуации необходимо подготовить человека, готового к любым переменам. А для этого необходимо всестороннее развитие человека.

В Советском Союзе уже была такая цель?


Да, была. Тогда строителя коммунизма воспитывали. Была утопия. Хотя лучше такая цель, чем никакой. Но здесь был двойной недостаток. С одной стороны, утопическая цель, а с другой – отсутствие реальных возможностей для ее реализации. Ну не могла страна позволить себе даже в 80-е годы всеобщее высшее образование. Да и не было в этом еще нужды. Теперь же существенно изменилось само общество. Оно переходит в ситуацию не только стремительного развития, а потому в ситуацию неопределенности своего бытия. И поэтому вопросом выживания всего человечества, и нашей страны в том числе, становится всестороннее развитие человека.

А что такое всестороннее воспитание?


При всем разбросе понимания всестороннего развития человека, ответ  достаточно прост: всестороннее воспитание  – это крепкое здоровье, это фундаментальные знания, это твердая духовность и нравственность. Если это будет сформировано в человеке, то это сделает возможным быструю смену профессий и образа жизни. Это с одной стороны. А с другой –  все ступени образования должны развиваться как единая система. А для этого надо найти новый принцип развития образования, потому что современная система образования складывалась, развивалась и пока развивается как система независимых школ.  При этом российская школа, и особенно в советский период, в гораздо меньшей степени, чем европейская, шла по этому пути. Так, советское государство объявило о создании единой школы сразу же после революции, а страны Западной Европы к решению этой задачи перешли после Второй мировой войны.  Но при этом реальный разрыв между разными ступенями образования в российской школе все равно остается. Это означает то, что дошкольное образование никак не связано с начальным. Дети пришли в первый класс, и они должны забыть все, чему их учили в детском саду, они начинают учиться  с первой буквы. Перешли в средние классы – и должны забыть, чему учили в начальных и т.д. Новая же концепция должна исходить из понимания развития единой системы образования от дошкольного до высшего (хотя высшее образование должны получать не все) с  переходом его  в образование в течение жизни, предусматривая разные формы его получения. Следовательно,  непрерывное образование – это не роскошь и не привилегия наиболее способных, а абсолютно необходимое условие нормальной жизни современного  общества и каждого современного человека.

И каковы общие контуры этой системы образования?


Если мы хотим быть мировым лидером в непрерывном образовании, то самое важное – не замкнуть непрерывное образование только на интеллектуальной сфере. Надо создавать концепцию развития  всех  сфер человека: телесной, душевной (интеллектуальной)  и духовной. Развитие только одной сферы всегда опасно – это важнейший вывод, который можно сделать из всей истории воспитания. Поэтому мы   должны опережать других не только в интеллектуальном развитии человека, но и в физическом, и в  духовном.

Итак, в качестве цели Вы предлагаете всестороннее развитие человека?

Да. Но необходимо четкое осознание этой  цели. Не абстрактное заявление, как это было в советской школе, а реальное. Да, в истории были времена хотя бы относительного реального всестороннего развития, а были времена, когда всестороннее развитие  просто декларировалось. Реальное всестороннее  развитие –  это оптимальное телесное, душевное (интеллектуальное) и духовное развитие.

Телесное воспитание – создание системы здоровьеразвивающего воспитания, когда бы человек хотя бы поддерживал свое нормальное физическое состояние в течение всей жизни.  Для чего важно сделать заинтересованными в физическом развитии самих детей.

Для успешного развития интеллектуального воспитания самое главное – сохранить нашу современную систему массового академического классического  образования – лучшую систему в мире. Важно осознавать, что у нас в основе почти любого школьного курса, от математики до музыки, положено классическое, академическое  начало и по содержанию, и по методу. Только бы нам не растерять, не развеять это бесценное достояние в непрерывно идущих реформах образования.

Самая серьезная работа необходима  в области духовно-нравственного воспитания. Разрушив советскую систему воспитания, мы не только не создали новой системы воспитания, но в начале 90-х годов объявили о ненужности воспитания вообще. К концу 90-х годов ошибочность такой политики была вполне  осознана. Была поставлена задача восстановления воспитания. Но одно дело поставить задачу, другое – ее решить. Не решили. Не  восстановили воспитание. И не восстановили не потому, что чиновники не дают, а потому что ценностной основы для современного воспитания нет. Не ответили мы пока сами себе, на каких ценностях формировать наших детей будем. Ответим – тогда будем создавать полноценную систему духовно-нравственного воспитания.

А с Вашей точки зрения?

Думается, что содержательной ее основой будет система традиционной религиозной культуры, а для детей, которые по тем или иным причинам не смогут изучать одну из своих культур, должен предусматриваться  курс светской этики и морали, причем не предусматривающий отторжение традиционной религиозной культуры. Этот курс должен вестись в объеме двух часов в неделю с 1 по 11 классы.

Почему мы должны воспитывать наших детей на традиционных  духовно-нравственных ценностях?


Потому что всегда и везде духовно-нравственное  воспитание строится на системе фундаментальных истин, или, как говорят сегодня, традиционных  ценностей того или иного народа; ценностей, которые выработаны на протяжении длительного времени и которые  соответствуют истории, традициям, культуре и духу народа.

И какие ценности являются определяющими для нас?


Для России таковой системой  является система православных духовно-нравственных ценностей. И вот сегодня мы можем ее потерять. Православная культура преподается сегодня в рамках регионального и школьного компонентов. Убери эти компоненты – и преподавать православную культуру станет невозможно. Убери православную культуру, шире – систему православных ценностей в школе – не станет в школе системы традиционных ценностей, а значит, строить воспитание будет не на чем. Разрушится воспитание – разрушится российское образование.  Вот, собственно, на это и направлены уже принятые в Государственной думе поправки к Закону РФ «Об образовании», упразднившие региональный и школьный компоненты… И парадокс – при этом Закон РФ «Об образовании», благодаря новым поправкам, целью функционирования российского образования считает «духовно-нравственное развитие ученика».

Но ведь в России есть и другие конфессии?


Совершенно правильно. Но разве из требования изучения русского языка следует требование запретить изучение национальных языков? В российских школах сегодня изучается более 60 национальных языков. И у нас хватило ума педагогически целесообразно  организовать их изучение. А вот педагогически целесообразно организовать изучение четырех традиционных религиозных культур, можно подумать, у нас ума не хватит.

Я специально обращаю на это внимание: мы изучаем не религию, а школьный курс религиозной культуры, подобно тому как в школе изучается не наука, а та или иная школьная дисциплина: математика, физика, биология.

Но Вы же знаете, что целый ряд видных ученых выступили против клерикализации средней школы, о чем они и направили письмо Президенту России.

К сожалению, эти ученые, подписали это письмо, даже не читая его. Нет, я их не осуждаю. У нас принимают законы, не читая их. А тут какое-то письмо! Но обсуждать здесь нечего. Помните наши 70-е годы, когда на страницах прессы шел спор физиков и лириков? Как известно, тогда физики, а точнее люди, выступающие от имени физиков, пошли войной на литературу, искусство, призывая во имя НТР и НТП «сбросить с парохода современности» Пушкина, Блока, да и всю литературу заодно. Тогда, к счастью, призыву «физиков» никто не внял. У всех хватило здравого ума понять, что война с искусством обернется катастрофой общества, во имя какого бы  прогресса  не было  уничтожено искусство. Да и пример культурной революции Китая у всех перед глазами стоял. Поэтому в школе сохранили и литературу, и искусство, и музыку.

Теперь «физики» вновь пошли войной, но теперь  против изучения религиозной культуры в школе. Причем дело доходит до абсурда. Среди подписантов еще одного письма стоит фамилия  профессора И.С. Дмитриева, директора Музея-архива Д.И. Менделеева. Но Д.И. Менделеев всю жизнь ратовал за преподавание Закона Божия в школе, возвращение к православной вере русской интеллигенции. И  последнее его письмо было выражением  его боли по поводу потери религиозности нашей интеллигенцией и особенно молодежью. И вот директор Музея-архива гениального ученого требует запрещения преподавания православной культуры! Ну что тут скажешь?!

Но может быть, нынешние физики правы и религиозная культура не нужна в школе?

Чтобы решить вопрос, нужна ли религиозная  культура в школе, мы прежде всего должны ответить на вопрос – а нужна ли религия в обществе или же религия – это «частное, семейное дело каждого человека»? Чтобы ответить на этот вопрос, давайте ответим сами себе на один единственный вопрос – а была ли хотя бы одна цивилизация в истории человечества, в основе которой не лежала религия? Назовите такую цивилизацию. Да, можно сказать – ну это когда еще было? А вот теперь! Но право, такие аргументы очень уж некорректны, – рассуждения одного существа напоминают, которое…  Поэтому  не будем уподобляться ему, хорошо зная, что без корней ни одна цивилизация не существует. А лучше вспомним, о чем предупреждали нас наши гении. «Народ, потерявший веру, обречен на вымирание» (Мусоргский); народ, потерявший веру, превращается «в демографический материал» (Достоевский). Продолжить цитирование?

Но ведь говорят же о современной европейской цивилизации как о постхристианской цивилизации.


Совершенно правильно. Но обратите внимание. Начало XX века –  «Закат Европы» Освальда Шпенглера;  конец XX века – «Гибель  Запада» Патрика Бьюконена. Согласитесь, не самые глупые люди на свете.

Но ведь религия – это частное дело каждого человека.

Да,  религия такое же частное  дело, как и наука. Но это еще и общенародное дело. Ведь общество, тормозящее науку, отстает в своем социальном,  материальном развитии, а потерявшее религию – превращается в сборище нравственных уродов.

Допустим, Вы правы. Но какое отношение имеет религия к воспитанию?


Без религии не может быть  воспитания, потому что духовно-нравственные ценности формируются прежде всего религией, подобно тому как система интеллектуальных ценностей формируется прежде всего наукой. При этом, как и в науке, их нельзя придумать, сочинить, о них нельзя договориться – они вырабатываются в ходе длительной исторической духовно-нравственной практики и, по большому счету, всем народом, в том числе и его духовными вождями. И  разве не русский народ – его великие духовные деятели: митрополит Иларион Киевский, Сергий Радонежский, Тихон Задонский, Серафим Саровский, Феофан Затворник, Иоанн Кронштадтский? Поэтому духовно-нравственные истины, выработанные ими, есть  достояние всего народа. Так почему мы должны отрывать  детей от величайших достижений своего российского народа? Не лучше ли детям быть благодарными наследниками тех бесценных духовно-нравственных ценностей, которые веками формировал наш народ и которые просто не имеют аналогов в мире.

Но это Вы преувеличиваете! Неужели обязательно воспитание должно строиться на традиционных духовных ценностях?

Конечно, воспитание можно построить на каких угодно ценностях. Правда, тогда и воспитание будет каким угодно. А подлинное воспитание всегда строится на тех же духовно-нравственных основах, на которых строится духовная и нравственная жизнь  общества, народа. И другой основы у воспитания нет. Помните, о чем предупреждал нас Ушинский. Воспитание должно соответствовать истории, культуре и духу своего народа. И пока мы не поймем этого, никакого воспитания у нас не будет! Воспитание же, построенное на любых других ценностях, разрушительно.

А разве можно в школе совместить науку и   религию?

Можно. И необходимо. Это разные, но равнонеобходимые области человеческой культуры. Ведь мало добыть хлеб. Надо, чтобы люди еще и не поубивали друг друга за него! А что мы сейчас видим? Разве не доходит до того, что подруга убивает подругу за мобильный телефон?! Вас это не волнует? Вас не волнует, что в обществе катастрофически растет уровень детской преступности и аморализма, наркомании? О каком научном прогрессе говорим мы? Кто его осуществлять будет? Преступники, наркоманы? Да и  зачем нужен такой  научно-технический прогресс? Чтобы люди убивали друг друга не за кусок хлеба, а за мобильный телефон?! Почему бы этим подписантам не задать себе эти вопросы и  честно не ответить на них? Почему их не волнует тяжелейшее состояние детей? Ну сделайте хоть что-нибудь доброе для них. Так нет же, опять за свое. И снова в поход. Не против Пушкина, так против Серафима Саровского. Против собственных детей. Только бы воевать. Не должно быть религиозной культуры в школе! Хорошо – пусть не будет! Но ведь будь мы хоть сто раз атеисты, но если у нас есть хоть капля разума, мы должны понимать, что нам надо научить наших детей не только теореме Пифагора и добыче хлеба, но – что еще важнее! –  добру, совести, справедливости, честности, порядочности, любви к окружающему их миру,  к ближнему, к отцу-матери, наконец. И именно поэтому наши дети должны учить не только физику, но и религиозную культуру. И эта культура не повредит в нашей стране никому, как никому не повредит поэзия Пушкина. Помните, о чем пророчески писал наш поэтический гений?

Но ведь у нас Конституция «запрещает»…

Что запрещает? Ответьте, чем отличается Конституция нашей страны от Конституций стран Западной Европы? Там везде, за исключением Франции, изучается Закон Божий, а у нас требуют запретить даже изучение православной культуры? Кстати, о Франции. В ней 16 % детей учатся в католических школах. Надо сделать все, чтобы религиозная культура по-настоящему изучалась в школе и в нашем образовании должным образом были представлена и физика, и лирика, и религиозная культура.

Ну, а если эти люди все равно против?

Вы знаете слова из песни: «отряд не заметил потери бойца и яблочко-песню допел до конца»? А мы, забыв Бога, не замечаем не потери бойца, а потери миллионов. И это происходит потому, что мы решаем абсолютно надуманные проблемы, проблемы, пришедшие к нам с Запада. Мы решаем и даже не  задумываемся о том, а нужно ли их вообще решать. Спорим, что важнее – государственная власть или духовная, наука или религия. И не задумываемся, что это абсолютно искусственные проблемы, которые до XVIII века, пока отношения религии и общества на Руси строились на принципе симфонии, даже не ставились. И сегодня мы уже 15 лет спорим, нужна ли религиозная культура в школе, и нас не волнует, что в это время на наших глазах нравственно деградирует целое подрастающее поколение. А надо не спорить, заходясь в благородном гневе,  кто главнее – физики или лирики, а всем миром: и физикам, и лирикам, и деятелям религиозной культуры – думать, как спасти наших детей, и делать все, чтобы их спасти. И ведь спасаем. Там, где нормально поставлено преподавание православной культуры, нет детской преступности. Ведь это факт, это практика. А мы все воюем против православной культуры, а значит, против своих детей. На самом же деле необходимо как можно скорее вводить в школу изучение религиозной культуры. Ну а если есть люди, которые не хотят, чтобы их дети изучали свою родную культуру, – пусть не изучают. Это их право. Но как правильно сказал Святейший Патриарх Алексий II на XV Рождественских чтениях,                 «… демократические основы устроения жизни народа и государства требуют уважения общечеловеческих прав не только тех граждан, которые составляют меньшинство, но и представителей большинства, к каковым, по данным социологических исследований, относятся в России православные». А более 90 % родителей, детей, учителей  за то, чтобы православная культура в школе изучалась.  И это законное желание абсолютного большинства граждан России  не должно растаптываться горсткой «горе-физиков».

Но ведь есть же объективная опасность клерикализации? А наша школа по Конституции РФ – светская.

Принцип светскости означает только одно – школа находится в управлении государства. Скажите, разве в результате введения православной культуры  школа перейдет под управление церкви? Нет, конечно. Более того,  введение православной культуры – это вообще не дело церкви, подобно тому как преподавание физической культуры – не дело спортивных обществ, а арифметики –  не дело Академии наук, – все это дело школы. И духовно-нравственное воспитание в школе – это такое же дело школы, как эстетическое, умственное, физическое воспитание. Поэтому школа и занимается организацией преподавания православной культуры, получая определенную помощь от церкви.

И церковь здесь находится с  образованием точно в таких же отношениях, как и все другие сферы. Так, для умственного воспитания самым лучшим средством является система интеллектуальных ценностей, и поэтому в школе изучаются математика, физика и другие учебные предметы.  Эти ценности, т.е.  истины, целенаправленно добываются наукой. Но помогает ли их преподаванию в школе Академия наук или нет – это уже вопрос взаимодействия образования и науки, школы и академии.

И школа, именно и прежде всего школа, начинает осваивать эти бесценные сокровища! Поэтому не церковь навязывает школе свои идеи, чтобы побеспокоиться заранее о числе прихожан для пополнения своих  доходов в будущем  (тогда получается, что физкультуру школе навязывают спортсмены, чтобы иметь фанатов, музыку – музыканты, чтобы иметь поклонников, литературу – писатели, чтобы иметь читателей, а ученые – ?), а школа выбирает систему православных духовно-нравственных ценностей, потому что никакой другой приемлемой  системы ценностей, на которой можно выстроить адекватную систему российского воспитания, в нашей стране просто нет.

Значит, если предельно заострить, даже несколько утрировать ситуацию, введения основ православной культуры или шире – ценностей православия во все предметы достаточно, чтобы правильно воспитывать всех наших детей?

Конечно же нет! И это связано с тем, что воспитание фактически шире школьного образования. Воспитание определяется всей нашей жизнью. Поэтому успешность воспитания во многом будет определяться не только тем, насколько православные ценности станут  ценностями духовно-нравственного школьного воспитания,  но и  тем, насколько они станут ценностями всей нашей жизни. А если говорить прямо, то насколько общество, исповедующее принцип: «Бери от жизни все!», перейдет к принципу: «Труд –  важнейшее условие благополучного бытия общества и счастья каждого человека». Так что успех воспитания – это утверждение высших ценностных ориентаций в жизни всего общества.

Нельзя, наверное, сразу создать систему непрерывного образования. Каковы условия ее создания?

Совершенствование всех ее реально существующих звеньев с позиций идеала всестороннего развития человека.


О семье и семейном воспитании


Воспитание начинается с семьи. Что надо сделать в этой сфере? С чего надо начинать?

С осознания важности семейного воспитания, необходимости его совершенствования. А это предполагает не только  серьезное улучшение материального положения семьи, но прежде всего восстановление  психического и нравственного здоровья семьи, и особенно  восстановление традиционного духовного состояния семьи.

Но ведь не все верующие. А с другой стороны, разве все верующие семьи благополучные?


А что, во время тифа или холеры врач не может заболеть? Все возможно. Но… Одно дело когда,  когда вы стимулируете болезнь, другое – когда вы с ней боретесь!

Согласитесь, что Восток имеет то, что не имеем мы. Например, японская  семья принципиально отличается от российской.

Чтобы говорить о том, что имеем или не имеем мы, надо понять простую вещь, что человек принципиально отличается от всего живого, и отличается самим типом воспроизводства своего бытия. Если в основе воспроизводства поведения всех живых существ, даже высших приматов, лежит генетическое начало, то в основе поведения  человека – архетип, матрица, топос, т.е. основа поведения человека совершенно иная. Не генетическая заданность, а ориентация человека  на тот или иной образец, идеал, топос, матрицу. И это относится и к семье, и к обществу. И вот если человек, общество по той или иной причине теряют эту матрицу, то они перестают существовать.

И благодаря чему создается эта матрица?

Прежде всего на  религиозных идеях, представлениях, законах. Обратите внимание – в основании всех существовавших и существующих цивилизаций лежит религиозное начало. Какую бы цивилизацию мы ни взяли. Например, вы сказали о японской семье. Действительно, уникальная семья. Одно отношение к детям чего стоит! Но вы можете сказать, каков  идеал нашей семьи?

Не патриархальная. Это хорошо, потому что патриархальная семья – это деспотизм мужа. И не матриархальная, конечно. Хорошо было бы, чтобы она была  как на Западе – равноправие жены и мужа.

Да, равноправие там полное. В брачных договорах там даже записывают, сколько тарелок каждый мыть будет. Ну и что, разве на Западе самая прочная семья  в мире? Что, там разводов меньше, чем в других странах?

Куда больше!

Ну а тогда, что же это за идеал, если семьи, в соответствии с ним построенные, рассыпается на глазах? Воистину, как говорил Иоанн Кронштадтский, – демократия в аду, на Небе – иерархия.

А  каков традиционный идеал русской семьи?

Семья – малая церковь! Величайшая святыня! И если семья – малая церковь, причем не образно, а онтологично,  объективно, то и отношение  к семье должно быть, как к малой церкви. И согласитесь, семья как святыня – это чуточку выше, чем идеал  японской семьи.

Ну что? Была в России семья – малая церковь. И что мужья жен не  били? И угнетенья не было? И что разводов не было?

Да, было! Все было, и били жен. И разводы были. В дворянских семьях, давно потерявших всякую веру. Но …. Давайте откроем книгу Д.И. Менделеева «Заветные мысли». Он писал, что самым главным критерием прогресса любого общества является демографический показатель. И вот по всем! демографическим! показателям! (а он сравнил все тогдашние страны от Японии до Америки) Россия была на первом месте! Мы провели атеистический эксперимент, в результате чего даже забыли свой идеал семьи. И что! Какова демографическая ситуация  в России? По всем показателям самая худшая в мире.

Но ведь, воспроизводя традиционную семью, мы воспроизводим патриархат. А это согласитесь, угнетение женщины.

Патриархат – это не главное положение мужа в семье. Патриархат – это когда муж молится за всю семью перед Богом. Потому что молиться за семью перед Богом должен муж, и поскольку он молится перед Богом  за всю семью, потому он – патриарх.  И в чем здесь угнетение? В том, что муж перед Богом молится за всю семью и перед Богом отвечает за всю семью? Ни перед обществом, ни перед народом, ни даже перед президентом, а перед Богом. А уже затем перед обществом. Неужели этим он угнетает женщину?

Ну почему во главе семьи должен стоять  муж?


Есть много вещей, которые мы не понимаем. Одна из таких вещей – семья. Семья –  это великая тайна, тайна Божия. И мы должны с благоговением принять эту тайну. И эту истину.

Ну неужели идеал имеет такое большое значение. Ведь это только представление людей. У одного – одно представление, у другого – другое.

Да нет. В том-то и дело, что идеал – это более серьезная вещь, чем чье-то представление или фантазия. Идеал – это матрица, это принцип и норма бытия всего мира. Самый простой пример. Идеальная фигура шар. И этот идеал лежит, скажем, в основе мыльного шарика. Но как только мыльный шарик потеряет свой идеальный контур, что с ним происходит?

Рассыпается.

И представьте, что такое же происходит и во всей природе. А в человеке это действует вдвойне.  Если в природе, в живом организме идеал действует на уровне геннозаданной программы, то у человека еще и  на уровне общественно заданного  функционирующего идеального образа, идеала. Самый простой пример – деньги. Что такое деньги? – Бумажка. Но какая колоссальная сила в них! Так же и в семье. Есть определенный идеал – и семья есть. Нет… Чтобы понять это, приведу пример. В Сыктывкаре был интернат, которым руководил Католиков. Это был своего рода идеальный интернат. Там прекрасно жилось детям. Но вот вдруг в 70–80-е годы из  интерната совершенно немотивированно дети стали убегать. Почему? И Католиков понял,  в чем объяснение этого явления. Дети, попавшие в интернат в силу потери родителей из нормальных семей, хорошо учились, а по выходе из интерната создавали свои семьи. Напротив, дети из неблагополучных семей плохо учились, неизвестно почему убегали,  став взрослыми, не могли создать свои семьи. В чем причина? А в том, что дети из благополучных семей  имели образ семьи, который они и воспроизводили затем в своих семьях. У них был идеал, к которому они стремились в своей интернатской жизни. У детей из неблагополучных семей не было вообще образа семьи, они его не видели, не знали. И значит, воспроизвести не могли. Им нечего было воспроизводить.

Значит, образ семьи…

Совершенно верно… имеет определяющее значение. Если нет самого этого образа, то никакие деньги не помогут. Поздно пить «Нарзан», если почки отказали… Поэтому и ситуация с семьей в нашей стране в тысячу раз страшнее, чем это кажется многим. У нас разрушен сам идеал, сама матрица воспроизводства семьи.

Значит, прежде образ семьи?

Да, прежде – образ. Семья – малая церковь. Это тот образ, который дал нам сам Господь Бог. Мы должны быть благодарны Господу Иисусу Христу за то, что он вернул человечеству подлинный образ семьи.

Но ведь это так узко… Так сковывает человека…

Конечно сковывает. А разве не сковывает его то, что температура человеческого тела 36,6, а не свободно гуляет от 0 до 1000. Представьте, как легко и свободно  жилось бы человеку тогда! Но…

Но ведь тогда мгновенно разрушились бы все органы человеческого тела.

То же и с семьей. Есть только одна норма – норма, данная Господом: семья – малая церковь. Все остальные – это разрушение семьи, а значит, – человека, и значит, – общества. Вспомним еще раз Рим. Где он? Поэтому, если мы не хотим разделить судьбу Рима, мы должны выстраивать жизнь семьи по нормам, которые открыты нам Господом.

Но если мы понимаем и принимаем, что нам дан идеал семьи, то…


Трудность в том, что потребуются десятки лет, прежде чем этот образ станет живым, естественным идеалом, определяющим реальную жизнь реальной семьи. От крещения Руси до «Домостроя» прошло почти шесть веков. Но когда была создана православная семья, тогда русский народ создал самое великое государство в мире.

Итак, вопрос семейного воспитания – это вопрос создания православной семьи. Правильно?


Да, правильно! Сегодня нужна не демографическая, а семейная политика. Создайте прочную семью – и у нас будут решены не только демографические проблемы, но и многие другие, кажущиеся неразрешимыми сегодня. И соответственно, будут решены проблемы семейного воспитания. Семейное воспитание в нормальной семье – это, по сути, такой же процесс, как защита организма в его нормальном, здоровом состоянии. Ведь здоровый организм не нуждается в лечении – он сам спасает себя. И точно так же само собой осуществляется семейное воспитание. Конечно, и здоровому в целом организму иногда требуется специальное лечение. Но это уже особый случай. Нормальная семья – это самый лучший воспитательный институт, который когда-либо создавало человечество, подобно тому как лучший врач и больница – это сам организм.


Об общеобразовательной школе

А каких преобразований требует общеобразовательная школа?

Это и есть самый трудный вопрос. Вообще, это наиболее трудный вопрос для всей мировой педагогики и во все времена, притом что именно общеобразовательная школа изучается прежде всего и преимущественно. Ведь если семейное воспитание, если есть нормальная семья, осуществляется во многом само собой, и если профессиональное воспитание определено в силу своего статуса, то общее образование является предметом напряженных поисков педагогической мысли всего  человечества со времен появления этого общего образования. И до сих пор человечество далеко от того, чтобы определить идеал общеобразовательной школы. Разумеется,  во многом его определяет время. Каждое историческое время требует своей школы и каждое историческое время создает свою школу – лучше или хуже. И все-таки главная причина неопределенности  общего образования само общее образование.

Но что здесь мы должны сделать в первую очередь?


Создать единую целостную систему общего образования. Нам нужно, повторю это еще раз, создать такую систему, в которой каждая ступень образования заняла бы  свое и абсолютно необходимое место в общей системе. Ведь это совершенно ненормально, когда в 1 классе надо забыть, чему учили в детском саду, а в 5 – чему в начальной школе. Тогда ради чего все эти перегрузки детей? А они уже в детском саду все более начинают расти.

Тогда как и каким образом должно выстраиваться общее образование?

Во-первых, мы должны осмыслить общее образование в системе общих принципов: антропологического, социального, теологического. Такой многофакторный принцип позволит нам, с одной стороны,  понять школу с общетеоретических позиций, а с другой – проанализировать существующую школу с точки зрения  оптимального развития человека. Да, мы не можем сказать, что ждет страну, скажем, через 10 лет, но мы можем сказать, что человек всесторонне развитый будет наверняка лучше готов к переменам, чем односторонне развитый человек. И далее: важно понять, что академическое, классическое содержание этому лучше способствует, равно как и традиционные технологии, предполагающие обучение как серьезный, постоянный, систематический и последовательный труд.

Какие задачи должно решать дошкольное образование? Его содержание.

Думаю, что уже в ближайшие годы его необходимо сделать таким же обязательным, как и школьное. Необходимо серьезное совершенствование всех его программ, и особое внимание надо уделить физическому и духовному развитию детей, укреплению их духовного и психического здоровья. Главное – детские сады должны стать здоровьеразвивающими учреждениями. Думается, что детский сад должен быть прежде всего учреждением эстетического развития, начального ручного делания, начального нравственного и духовного развития. Но ни в коем случае не школой подготовки к школе. Это своя особая система.

А в начальной школе?

Это общее целостное развитие. Это целостное мировоззрение. И надо  сократить нагрузку. А для этого надо сформировать целостное содержание образования в начальной школе.

А в средней ступени?

Самый трудный вопрос – это средняя ступень  школы. Здесь закладывается системное начало, фундамент общего развития учащихся. При этом средняя ступень должна быть как раз на уровне содержания органично связана со старшей ступенью, особенно в своем научном содержании.  Однако при этом есть  свои существенные различия на каждой ступени.

А на старшей ступени?

На старшей ступени – это продолжение общего развития и в то же время подготовка к профессиональному образованию. Конечно,  надо подумать, нужна ли профилизация в общеобразовательной школе и что она дает. Ведь, по сути дела, в конце средней ступени уже происходит серьезное разделение: часть учащихся остается в школе, часть уходит в систему начального, а часть – в систему среднего профессионального образования. Поэтому не лучше ли в рамках либо существующих, либо вновь вводимых государственных образовательных стандартов  позволить самим школам определять ту или иную направленность их учебных планов? Думаю, что в этом будет больше пользы.

В то же время необходимо сохранить качественную систему общеобразовательной подготовки в начальном и среднем профессиональном образовании.


О сельской школе


Большую обеспокоенность вызывает сельская школа. Вы не переживаете о ней?

Сегодня нет проблемы сельской школы – сегодня есть проблема села… Решите проблему села – и сама собой будет решена проблема сельской школы.

А как решить проблему села?


Не знаю. Деревня – это самая тяжелая проблема России. Все время думаю о деревне. Вот моя родная деревня исчезает на глазах. Скоро ее не станет. А что делать? Все время думаю об истории русской деревни. Всегда русскому мужику жилось невыносимо тяжело. И может быть, самое счастливое время для деревни – это 70-е годы XX века. Тогда русская деревня строилась. Не так, как на Украине, но строилась… Не гоняли за каждый клок сена и не отрезали лишний метр земли. Но даже в те годы зарплата в деревне была намного меньше, чем в городе. Да, огороды. Но на них же работать надо. Труд от зари и до зари. Да и социальный статус колхозника… И ограниченность во всем… Вот и бежали люди из деревни. А потом пришли 90-е… И началась зачистка деревни… Сегодня скупят у мужика последние земельные паи, и можно поставить крест на русской деревне…

Но ведь сегодня хлеба добывают больше, чем при советской власти. Нельзя же отрицать этого. Даже за границу вывозим.

А разве нефти мы добываем меньше, чем при советской власти? И за границу вывозим куда больше. Только куда идут те средства? На дворцы и яхты. А деньги за хлеб? Они что, мужику идут? Опять же, на дворцы и яхты! Так что, «поставьте памятник деревне, на Красной площади, в Москве!» А лучше в Лондоне. Или в Париже. Пусть любуются новые русские. Начиная с той, дореволюционной породы русских дворян –  строителей русских Ницц. Все строили за границами себе особняки. Все искали свою настоящую родину. И достроились!!! И доискались!!!  И сегодня. Россия – рынок, Россия – добыча. А дома – по всему миру. «Нам все –  чужбина, Отечество нам – Царское Село», – писал Пушкин.  Для новых русских – с точностью до наоборот. Россия им чужбина, весь мир – отечество. Хотя ничего, кроме наручников, в случае отказа борьбы с Россией их там не ждет. Как говорил в свое время Гегель о французских дворянах, вернувшихся после свержения Наполеона во Францию, «они ничего не забыли и ничему не научились». Похоже, ничему не научилась и новые русские. Так что история продолжается.  «Поставьте памятник деревне»…

Значит, Вы ставите крест на русской деревне?

Да! Хотя… «Кто сказал, что земля умерла? Ведь она затаилась на время». Ведь есть же еще и Господь, и может,  Господь вопреки человекам спасет российскую деревню. Ведь должен же все-таки российский мужик пожить по-человечески.

А Вам в чем видится выход?

В том, чтобы на государственном уровне решать, и чем быстрее, тем лучше, совместно Совмину, Министерству сельского хозяйства и Министерству образования и науки, как развивать село, потому что сегодня необходимо прежде всего спасать село. При этом говорить следует не о продовольственной безопасности страны (по принципу, что бы еще выжать из деревни) и не о бездумном вливании денег, которые, естественно,  будут разворованы новыми русскими, а о новом образе села, новом образе жизни крестьянина. Это самое главное – новый образ села. А когда деревня возродится,  тогда сама собой отпадет нужда «в школьном автобусе». Хотя автобус останется. Но только  для нужд одной школы.

А каков новый образ села?

В 80-е годы мы разрушили суперсистему, не имеющую аналогов в мире. Не нашлось людей, способных управлять такими суперсистемами. Уничтожили агропромышленный комплекс. Куда мы неслись..? Какое фермерство хотели возрождать..? Постичь, что произошло тогда, без понимания воли Божьей нельзя.

Но ведь во всем мире фермеры…

Да, двух типов. Американского, владеющего в среднем 3 тысячами гектаров,  на которого работают наемники и который включен в систему кооперации, и европейский, имеющий в среднем 50 га  и включенный в еще более сложную систему кооперативных отношений. Таким образом, и США, и Европа имеют свои АПК. А мы свой разрушили. И его надо возрождать. Причем прежде всего крупные хозяйства, а уже в этом пространстве – и чем больше, тем лучше – разнообразные, специализированные фермерские хозяйства.

Система дополнительного и специального образования

Каково Ваше отношение к системе дополнительного и специального образования?


Дополнительное образование – это опять же наше национальное  достижение. И здесь важно, что благодаря этой системе в работу включаются разные ведомства, в том числе, через воскресные школы, Русская Православная Церковь. Благодаря тому, что в ее работе принимают участие самые разные ведомства, функционируют самые разные школы: музыкальные, спортивные и т.д.

Но вот где мы отстаем от других стран – это система специального образования. Сегодня в России очень остро стоит проблема специального образования. Фактически эту систему надо совершенствовать или даже создавать на современном уровне.

О профессиональном образовании

Самая острая проблема профессионального образования?


Здесь, видимо, надо указать на то, что, по сути дела, мы имеем номенклатуру специальностей,  которая сложилась в 30-е годы и которая с тех пор принципиально не пересматривалась. В результате мы имеем ряд явных нестыковок. Например,  в  30-е годы, когда срочно требовались кадры, по многим специальностям одновременно готовили как в системе среднего, так и в системе высшего профессионального образования. И так до сих пор. Поэтому первое, что требуется – это пересмотр всей номенклатуры специальностей.  Надо определить, какие отрасли и какие профессии требуют начального, какие – среднего, а какие – высшего профессионального образования и чем содержательно и функционально характеризуется подготовка в этих системах образования. Ответы на эти вопросы дадут возможность в значительной мере оптимизировать систему профессионального образования.

Думаю, что принципиальный подход должен быть таким:

 – начальное профессиональное образование  –  подготовка по промышленным  и сельскохозяйственным  специальностям;

– среднее профессиональное образование –  подготовка специалистов для работы в сфере обслуживания;
 
– высшее образование –  подготовка в  сфере управления и экономики, науки и искусства, образования и медицины, государственной и военной сфере, технической и промышленной сфере.

При этом основными критериями выбора ступени образования  должно быть, с одной стороны, государственное регулирование, а с другой –  желание, интересы, возможности и способности поступающих в учебные заведения.

Что Вам представляется наиболее важным в начальном профессиональном образовании?

Конечно,  начальное профессиональное образование сверхважно, потому что без крестьянства и рабочего не может быть страны. Поэтому вопрос полноценного развития современного  начального профессионального образования – это вопрос о том, быть или не быть рабочему классу и крестьянству. Поэтому в его развитии необходимо, во-первых, сохранить высокий уровень общего среднего образования, для чего требуется поддерживать  высокий педагогический потенциал, сложившийся в ПТУ. И общеобразовательный уровень должен быть достаточным для поступления в вуз. Главное – не направить ПТУ в тупиковую ветвь образования, как на Западе. Не забывать, что мы, пожалуй, первыми в мире создали систему начального профессионального нетупикового образования.

Второе – создать систему духовно-нравственного воспитания, которая бы формировала и рабочего, и крестьянина высокодуховным человеком. Это самое главное. Без нравственного крестьянина и рабочего –  нет народа.

И третье – профессионализм. Мы должны развивать систему, которая бы позволяла выпускникам постоянно совершенствовать свой профессионализм в течение жизни. Думаю, что постепенно мы должны будем переходить на 4-летнее начальное профессиональное образование. Необходимо создавать систему постоянного профессионального совершенствования после окончания учебных заведений. А люди, достигающие мастерства в своем деле, должны соответствующим образом вознаграждаться за свое профессиональное совершенство. И морально, и материально.

А среднее специальное образование?


Среднее специальное образование готовит специалистов для  сферы обслуживания. И здесь важно не только профессиональная подготовка, но опять же, и может быть в первую очередь, общее образование и духовно-нравственное воспитание. Ведь  изъяны в духовно-нравственном воспитании специалистов сферы обслуживания мы все ощущаем.

А что бы Вы могли сказать  о высшем профессиональном образовании?

С возникновения университетов и до сих пор будущее любой страны решается в них, потому что оно готовит кадры для всех важнейших сфер общества.

Что делать?

Здесь возможно два  правильных решения. Первое – вообще не трогать нашу систему высшего  образования, тем более что в ней заложено множество резервов для совершенствования. А разрушать его, чтобы показать, что у нас  тоже, как в  Европе – это просто глупо. Да и  не пустят нас в европейское образовательное пространство. На мой взгляд, начавшийся переход на двухуровневую систему высшего образования в России, предусматривающий магистратуру не как массовую форму обучения, а потому  фактически сводящий высшее образование к 4-летнему сроку, скорее приведет к негативным, нежели к положительным последствиям, так как неизбежен ряд существенных потерь: значительная утрата фундаментальности подготовки специалистов, понижение уровня научной и практической подготовки, снижение творческого начала и т.д. Есть и явные нестыковки. Например, теперь в аспирантуру можно поступать после бакалавриата, специалитета и магистратуры. Но какой смысл учиться на специалитете и в магистратуре, когда в аспирантуру можно поступать после бакалавриата, т.е. после 4-х лет обучения? Не совсем понятно и функциональное предназначение магистратуры – это уже  не высшее образование, но еще и не аспирантура, А самая большая ошибка состоит в том, что вводится двухуровневая система образования, фактически не предусматривается серьезной содержательной преемственности, аналогичной той, которую мы видим между средней и старшей ступенью общеобразовательной школы. В результате мы будем получать недоучившегося специалиста, с одной стороны, и недоучившегося аспиранта – с другой.

Второе решение. Поскольку процесс пошел, а нам так хочется  быть похожими на европейцев, то давайте используем его для реального развития, а не разрушения существующего образования, для чего сделаем бакалавриат системой общего высшего образования, а магистратуру – системой специального высшего образования, причем ее второй ступенью,  подобно  ступеням средней школы. При этом в аспирантуру можно поступать только после магистратуры. Это позволит,  во-первых,   сохранить именно высшее образование, во-вторых, даст возможность более гибкой, более глубокой, более узкой и более широкой (где необходимо, ведь не везде нужны узкие специалисты), более целенаправленной, словом, более  адресной  подготовки специалистов. И тем самым мы не только выдержим формальные параметры европейского образования, но, главное, и это куда важнее,  –  сохраним наше высшее образование.

Для создания  преемственности между этими ступенями  нужно внести коррективы в Закон РФ «Об образовании», закрепив в нем положение о том, что бакалавриат является первой ступенью высшего образования,  системой общего высшего образования. Он будет предусматривать фундаментальное общее образование, где заметное место должен занять блок гуманитарных дисциплин, направленных в том числе, а может быть и прежде всего, на воспитание студента, на освоение фундаментальных основ науки и практики, на включение каждого студента в творчество. Магистратура станет второй ступенью, и системой специального общего образования. При этом магистратура – это именно вторая ступень высшего образования, а не отдельное учреждение образования.

А это  даст более широкое пространство педагогического поиска в подготовке специалистов. Так,  если в настоящее время магистратура в основном ориентирована на узкую специализацию, то переход к магистратуре как общей форме подготовки позволит, напротив, необходимую подготовку. В результате  часть магистратур будет иметь узкую направленность, другие – общую направленность, а третьи, например в педагогическом образовании, даже более широкую, нежели при подготовке бакалавров. Да и нужны ли узкие специалисты в школе вообще? По большому счету, педагогическая деятельность требует широкой, а не узкой подготовки. И таких специальностей немало. Это должно быть учтено в магистерском образовании. А в целом,  образование в   магистратуре будет направлено на подготовку студента к конкретной сфере его будущей деятельности: производство, наука, государственная служба и т.д. Тем самым магистратура займет свое особое, разумное, понятное  и необходимое место в российском образовании.

 При этом необходимо  магистратуру сделать массовой формой высшего образования, только тогда она естественно и органично станет второй ступенью высшего образования.

 Даст магистратура возможность организовать и более широкую подготовку в зарубежных вузах, причем, может быть, преимущественно в форме обмена магистрантами.

Но самое главное – она даст широкое пространство маневра, она даст реальную возможность выстраивания индивидуальной траектории подготовки каждого магистранта, позволяя вписывать его в жизнедеятельность конкретной  социальной сферы, страты и даже конкретного учреждения.

При  переходе на двухуровневую систему крайне важно сохранить специальные, исторически сложившиеся академии, например военные, духовные, как особую форму поствузовского образования, где накоплен богатый и уникальный научный, духовный и педагогический  опыт.

Переход к магистратуре как массовой форме высшего образования   не потребует значительных организационных, кадровых, законодательных и т.п. ресурсов.  Да, он  потребует увеличения расходов на высшее образование, в пределах 15–20 процентов от сегодняшних расходов.  Однако переход ко всеобщей системе магистерской подготовки,  позволяющей готовить высококвалифицированного, мобильного, готового сразу приступить к деятельности специалиста, достаточно быстро окупит себя.

А тогда за счет чего может быть достигнуто хорошее качество?


Во-первых, за счет умных руководителей образования.

Но их в нашем образовании может не быть.

Тогда за счет правильно организованного образования. Сократить высшее образование до 10 % нетрудно, но это не развитие, а уничтожение образования; развитие же образования – это перевод его на уровень 90 % обучающихся. Вот это развитие.

Таким образом, при сравнительно небольших затратах и усилиях, в том числе и материальных,  мы сумеем не только сохранить все самое  лучшее в нашем высшем образовании, но и значительно улучшить его, придав новый импульс его развитию.

А что нужно для сохранения качества   высшего образования? Например, есть идеи оставить всего 10 % от числа современных вузов, а остальные перевести на региональный уровень. То есть, если называть вещи своими именами, превратить в техникумы.

На первый взгляд, это безумная идея. Но на самом деле она отражает стратегию ряда ненавистников России – целиком посадить Россию на нефтяную иглу. И тогда даже 10 % вузов не потребуется. Но если исходить из того, что мир уже вступил в стадию неопределенности, то мы должны создавать условия для того, чтобы все способные учиться в вузах, получали высшее образование. Необходимо также отказаться от массового перехода на сомнительные технологии обучения. Например, модульно-рейтинговую.

А что же нужно?

Во-первых, сохранить и развить важнейшие характеристики нашего высшего образования: фундаментальность, творческое начало, теоретичность,  академическое содержание, более совершенные технологии преподавания.

Во-вторых, более широко развивать  научно-исследовательскую сферу.  Подготовка творческих специалистов достигается при высоком теоретическом уровне подготовки, плюс систематическая  творческая работа, начиная с первого курса, которая должна стать органичной частью общего образовательного процесса. А для этого надо увеличить время на их подготовку. Любой магистрант должен свободно ориентироваться в науке. Но самое главное – создание научных школ в университетах, без которых творческая работа будет большей частью формальностью.

В-третьих, необходим высокий уровень духовно-нравственного воспитания, потому что речь идет о подготовке кадров, определяющих развитие страны. Как могут люди, определяющие развитие государства, народа, не иметь идеологии, нравственности?

Как решить эти проблемы?

Необходимы грамотные организационные решения. Например, сегодня много дублирования в подготовке кадров. А вот переход на двухуровневую систему даст возможность быстро и безболезненно перевести все учреждения среднего специального образования, готовящие по специальностям, требующим высшего образования, в систему   высшего образования путем преобразования современных колледжей в институты, причем не формально, а делая их филиалами университетов.  При этом институты  должны оставаться на своих местах и сохранять свою юридическую самостоятельность. И это станет важным фактором развития многих малых городов России.

А что Вы можете сказать об аспирантуре и докторантуре?

Это опять же наше важное достижение. Кажется это сегодня осознали, и на аспирантуру и  докторантуру никто не покушается.

В чем их предназначение?

Аспирантура – это система подготовки научных и педагогических кадров высшей квалификации,  подготовка «штучных» специалистов для наиболее наукоемких  отраслей общества, управления, науки и высшего образования. Ее работу можно улучшить за счет углубления общего образования по специальности, глубокого изучения зарубежного опыта в исследуемой области науки. Видимо, имеет смысл перейти к 4-летнему  сроку обучения. И это могло бы приравнивать нашу систему образования в аспирантуре к аналогичной зарубежной и соответственно наши кандидатские к зарубежным докторским степеням.

Важно совершенствовать и работу докторантуры, равно как и сохранить ВАК в ведении  ученых.


Система повышения квалификации и  переподготовки кадров

Ваши предложения в этой сфере?


Сегодня важно создание, с одной стороны, системы  повышения квалификации, а с другой –  системы переподготовки кадров. Это полноценная часть нашего образования, без которой невозможно ни развитие непрерывного образования, ни развитие современного  образования вообще. Их развитие позволит разрешить проблемы, которые сегодня кажутся неразрешимыми, и прежде всего ту застарелую болезнь образования, когда на каждой его ступени мы пытаемся дать учащемуся не оптимум, а максимум знаний. Мы пытаемся вложить в ученика все, что только можно, все, что только ученик или студент  могут или не могут вместить, или то, что, как нам кажется, когда-нибудь ему вообще может пригодиться. А это сделать нельзя, как нельзя догнать горизонт. Поэтому система повышения квалификации должна разрешить именно эту проблему – давать то, что нужно человеку в его конкретном деле.  А для этого необходимо  создать  систему образования концептуально схожую с  аспирантурой.  Подготовка в каждой отрасли труда должна иметь свою особую непрерывную систему повышения квалификации. Для рабочих специальностей – своя, для сфер услуг – своя, для управления – своя и т.д.

В чем Вам видятся основные функции системы повышения квалификации?

Важнейшее предназначение этой системы – аккумуляция передового опыта, практики, сбор инновационных и научных проектов. Учреждения повышения квалификации должны стать важнейшими центрами сбора научной информации, обобщения передового опыта  и системой передачи их учащимся. Непрерывное совершенствование каждого человека. Здесь необходимо создать систему подобную системе тренер–спортсмен. Например, учитель повышает  квалификацию под научным руководством мастера-педагога, или научного руководителя.

А система переподготовки кадров?


Так как современное общество – это общество непрерывной смены профессий, нам надо создавать и быстро реагирующую на запросы общества систему переподготовки кадров. Она должна быть  гибкой и мобильной и готовить кадры для всех сфер деятельности.

А где должны открываться такие учреждения?

Думается, что создание и системы повышения квалификации, и системы переподготовки кадров должно прежде всего осуществляться на базе реально работающих образовательных учреждений. В этих учреждениях  должны существовать гибкие системы повышения квалификации для каждой отрасли труда. Отчасти – это система вечернего и заочного обучения, отчасти и  скорее всего система экстерна.

А может ли такая переподготовка осуществляться на рабочем месте?

Безусловно, центры переподготовки и повышения квалификации должны быть в системе производства.

А что надо сделать, чтобы наша педагогическая наука стала самой передовой в мире.


Вопрос без ответа. Во всяком случае, еще никто не придумал рецептов, как готовить Сухомлинских или Макаренко. Но если говорить о планируемом уровне, то мы вполне держим мировой уровень, хотя … мировой уровень сегодня и не очень-то высокий. Кажется, что  идет угасание педагогической мысли в мире.

А на внедренческом уровне?


Важнейшая проблема – юридическое сопровождение  педагогической инноватики. Оно пока даже на уровне законодательства не прописано. Ну почему у нас до сих пор идут эксперименты со всем российским образованием? Хочет кто-то ввести то или иное новшество – и проверяет его на образовании всей страны. Чтобы этого не было,  необходимо разработать соответствующий раздел  в «Законе об образовании», который бы определенно  предписывал, как  и каким образом то или иное новшество может войти в образование.

А на содержательном уровне?

Решить эти вопросы нельзя без серьезного развития вузовской науки.  Принципиально важно сохранять и развивать научные школы. Во-первых, связать вузы с РАН, с отраслевой наукой, а самое главное – сохранить возможность вузов работать в своем ритме: либо это высшая школа – где много направлений, либо научная школа. Думаю, что создание образовательных учреждений как центров повышения квалификации и переподготовки кадров позволит превратить эти учреждения в мощные  информационные  центры, что позволит организовать системное внедрение передовых технологий, передовых идей. Например, у нас сегодня защищается много диссертаций, совсем неплохих. И куда уходят эти разработки? В никуда. Поэтому  надо технологизировать систему внедрения новых идей в практику.


Сможет ли Россия создать систему непрерывного образования?

И все-таки должна ли Россия создать систему непрерывного образования? Нужна ли она ей?

Обязана. Это объективная необходимость. Иное дело, что когда речь идет об   образовании, то  общество, особенно государство, как правило, всеми силами противится расширению образования, ссылаясь на нехватку денег. Но… давайте вспомним, какое противодействие в истории было развитию  народного образования. И не только в России. Во всех странах. Но ведь выигрывали страны, которые опережали других в образовании. И это целиком относится к нашей стране. Приведу один пример. Мы выиграли Отечественную войну в том числе и  потому,  что у нас было намного лучше поставлено среднее образование, чем в фашистской Германии, в  силу чего наши младшие офицеры превосходили немецких. Так что и в ведущейся конкурентной борьбе современных государств выиграет страна, которая выиграет гонку за непрерывное образование.

А сможем  мы решить эту задачу?

Вполне. Ведь у нас есть очень многое  для решения этой задачи. Объективная потребность в этом образовании.  Огромный исторический опыт решения глобальных педагогических проблем. Есть государственный опыт планирования и  решения глобальных образовательных проектов, благодаря чему в XX веке именно Советский Союз чаще всего лидировал в образовании. А для этого надо было решать задачи мирового уровня. Есть педагогический потенциал: и практический, и теоретический. Есть пока остающаяся одной из лучших в мире система образования. Добавьте к этому то, что составляет фундамент содержания образования: науку, классическое искусство, традиционную веру.  Есть, в конце концов, государственное понимание необходимости развития образования как важнейшего условия развития современного общества.

А качество образования?

Сами по себе организационные решения еще не принесут существенного  улучшения качества. Оно достигается совершенствованием  всей совокупности факторов: содержания, технологий, средств, улучшения качества подготовки преподавателей, организационных решений и т.д. и т.п.

На что нужно обратить внимание, чтобы не наделать ошибок?

Образование – это живой и сложнейший  социальный организм, который легко разрушить, но невероятно трудно восстановить. Простой пример. С какой легкостью, даже безумием закрывались, а точнее уничтожались детские сады в 90-е годы. Но сколько требуется теперь средств, времени, сил на открытие хотя бы одного детского сада. И решать эту проблему мы будем очень долго.

Поэтому когда сегодня мы говорим о необходимости развития нашего образования, то образ детского садика, как олицетворение того, как нельзя делать реформы в образовании, должен стоять перед каждым, и особенно руководителем, чтобы никакое звено  нашего образования даже близко  не повторило  судьбу дошкольного образования.

А   позволят ли чиновники создать систему непрерывного образования?

Но ведь и среди чиновников есть умные люди. Да и в конце концов просто честолюбивые, сравнивающие свою работу с аналогичной работой своих коллег за рубежом. И  согласитесь: создать первыми в мире реально работающую систему непрерывного образования – это мировой уровень; а угробить лучшую систему образования в мире, превратив, скажем, университеты в лучшем случае  в институты, в худшем – в техникумы, – это чиновничья глупость. Так стоит ли в очередной раз демонстрировать миру свою глупость и безумие, уничтожая лучшее в мире образование?

А должна ли Россия отказываться от роли мирового лидера в образовании?

А с какой стати?!


Страница 1 - 10 из 10
Начало | Пред. | 1 | След. | Конец | По стр.

© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру