87. Если и муж, и жена открыты ко всему, невероятно витальны, жизнелюбивы – как говорится, энергетика, бьющая через край, и в свое супружество вносят неизбывную радость, то с точки зрения понятия христианского креста такие отношения правомерны, то есть не уводят ли они от пути спасения?

88. Семейный крест – что это такое?

89. Что делать если ты разлюбил(а) свою избранницу(-ка)?

90. Но если ты, будучи венчанным, влюбился в другого человека, и нет возможности избежать общения с ним, скажем, вы вместе работаете или он твой сосед по даче или твой родственник, и ты постоянно видишься с тем, кто кажется тебе духовно близким, в таком случае как бороться с самим собой?

Ну что тут скажешь? Руку жги на свечке, а ничего себе не разрешай. Ведь нравственный закон, христианский, Божий, абсолютно нерелятивен. И в данном случае нет ситуаций, в которых можно было бы себя оправдать как бы в порядке исключения. Нельзя сказать: я разрешаю себе этого человека любить, потому что муж мой такой грубый и неделикатный и у нас с ним нет никакого духовного единства. А вот Василий, он и христианин, и душа у него тонкая, и мы с ним во всем совпадаем, и все мнения у нас едины, поэтому как же я могу его не любить? И такое разрешение (даже при сохранении благопристойности внутрисемейных отношений) есть все равно неверность и в итоге подспудное подтачивание семейного союза. Конечно, неверность неверности рознь. Взять да переспать с этим духовно близким и тонким человеком не то же самое, что разрешать себе услаждаться помыслами о нем. Но и то и другое есть грех прелюбодеяния, только душевного или всецелого. И по-другому относиться к этому нельзя. Иной раз для того, чтобы с грехами правильнее бороться, нужно вещи называть своими именами. Не именовать этот грех любовью и устремленностью к некоему человеку на стороне, а мужественно называть прелюбодейной страстью то, что ею на самом деле и является. А как назовем вещи своими именами, так проще будет с этой страстью бороться.

91. Как вести себя, если твой супруг чудовищно, неоправданно ревнует?

Во-первых, понять, что это твой крест. Когда ты выбирал этого человека, наверное, некоторые посылы к неоправданной ревности можно уже было в нем увидеть, потому что редко это развивается вот так, вдруг, но тогда это скорее нравилось: вот он (она) как ко мне относится, как любит! Поэтому нужно быть готовым ответить за собственный выбор и за свои поступки. Никто насильно тебя за этого человека замуж не выдавал (или жениться не заставлял). Другое дело стремиться не давать поводов к ревности: если супруг хочет, чтобы вы не задерживались на работе, ну так не задерживайтесь без нужды, если хочет, чтобы свой досуг в основном проводили вместе, то найдите такую возможность. Ведь все это куда лучше, чем равнодушное отдаление друг от друга – нет мужа сегодня вечером, ну и ладно, ключ у него есть, квартиру откроет; жена к подруге поехала, вернется утром, ну хорошо, а муж у приятеля заночует. Стоит подумать о том, какая ситуация в семейной жизни хуже, и станет понятно, что неизмеримо страшнее, кризиснее, греховнее – вторая. Так что не такая уж это страшная коллизия, если тебя ревнуют.

92. Даже тогда, когда эта ревность доходит до безумия?

О безумии как медицинской категории мы уже говорили.

93. Пытаться ли сохранить семью, если один из супругов узнал, что другой полюбил кого-то еще?

Сначала давайте снизим пафос: не полюбил другого, а изменил с другим. И даже если говорятся слова о непреодолимом влечении к этому человеку, в любом случае это прелюбодеяние. Именно так это и нужно называть и уходить от слов о любви, о нахождении другого – духовно и телесно близкого человека. Что касается супруга, которому изменили, то он стоит перед выбором. Если не может простить и покрыть все любовью, то у него есть Самим Господом данное право на развод, о чем сказано в Евангелии. Если же может, то надо пытаться воссоздать семью даже после такого тяжкого падения того, кто стал ближайшим спутником жизни. Но непременно за одним исключением – нельзя поощрять его жить на два дома и ждать и терпеть, когда тот образумится и вернется. С точки зрения христианской этики, это никак недопустимо, вплоть до окончательного расставания.

Если же речь идет о другой ситуации, когда мы замечаем некое увлечение нашего спутника жизни другим человеком, хотя он пытается побороть свое чувство, и о нарушении нравственного закона пока говорить не приходится, то здесь нашим долгом будет молиться, терпеть, стараться помочь тому, кто рядом с нами, опомниться, осознать, где его дом, семья. И не словами, и ни в коем случае не укорами, а, быть может, более всего тем, что самому вглядеться в себя и задуматься: ну что ж такого недодано-то было мной? Почему так получается, что у любимого мной и когда-то любившего меня человека возникла эта возможность смотреть по сторонам, так что в результате взор его упал на кого-то, кто показался ему ближе? Стоит осознать: нет ли тут моей вины, моей ответственности за то, что такое произошло? И осознав это, нужно всеми силами стремиться сохранить семью и то благословение Таинства браковенчания, которое было когда-то дано.

94. Как быть оставленной жене, когда ее муж, с которым она прожила много лет, уходит к другой молодой женщине?

Вопрос – что тут делать? Силком-то не удержишь. Седина в бороду, бес в ребро. В советское время в партком жаловались.

95. Жене кажется это ужасно несправедливым: мол, она отдала мужу свои лучшие годы. Такого рода самооценка, типичная для мирской жизни, может ли считаться по-христиански правомерной?

Начнем с того, что эта "несправедливость" воспринимается нами только тогда, когда мы ее видим по отношению к себе. Мы вроде бы знаем, что в жизни бывают всякого рода "несправедливости", что кто-то умирает молодым, кого-то болезни постигают, кто-то добродетелен, но несчастен. И умом мы понимаем, что этот мир во зле лежит, и грех в нем в значительной мере господствует, и от этого никуда не деться. Но когда нас это лично начинает касаться, мы забываем правду Иова, говорившего: "Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!" (Иов. 1, 21), и начинаем требовать к себе правды "наемника": ну я же заработал! Однако тут надо себя честно спросить: я для того был в Церкви, чтобы в моей жизни все было благополучно? И разве в Евангелии написано: будете благочестивы, и вам дастся квартира, машина, верный муж, трое детей, красивые внуки. Нигде Господь этого в Евангелии не говорит, и никто из нас в этом отношении не должен обманываться. Христос сказал нам: "В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир" (Ин. 16, 33). И еще Он сказал, что идущие за Ним будут иметь в себе "радость… совершенную" (Ин. 17, 13). Но это другая, не житейская радость. А никакой гарантии, никакого благополучия ни в чем здесь, на земле, нам Господь не дает. Вот не дает. И может быть (тут уж каждый должен себе сам сказать), нам попускаются те или иные испытания или искушения, когда мы, при всей видимости церковного благочестия, начинаем с чем-то земным слишком соединять свое сердце. Хорошо быть благочестивым, когда все остальное нормально. И как бы нам дойти до конца земного пути, до Царствия Небесного без особенных преткновений, чтобы у нас и здесь все хорошо было? Но ведь не попускает такого Господь, и надо это принимать. И это то, что от нашей веры должно быть неотделимо. И так, чтобы к Небу не вопиять.

А что касается отношения к изменившему супругу, то тут уж – если сможете простить и принять, когда дурь сойдет, то, безусловно, это станет вашей духовной победой. Не сможете? Ну что ж… Но Господь говорит о том, что брак нерасторжим, кроме одной вины – "вины прелюбодеяния", однако не выдвигает развод как непременное требование для христианина или христианки. Так что решения тут могут быть разными. Одного только не должно быть ни при каких условиях – когда жена, и мучаясь, и переживая, зная, что у ее мужа есть молодая любовница, начинает разводить руками: ну что же я могу поделать, будем теперь как-то так жить. И при этом на уровне иногда сознательном, иногда бессознательном имеется в виду: мол, я от него в жизни еще и материально завишу, и хотя любви-то его, конечно, уже больше нет, но он теперь передо мной будет чувствовать себя виноватым, и одно, второе, пятое, десятое я от него для себя и для наших детей, несомненно, могу теперь потребовать. И вот такого рода потакания ко греху, примирения со грехом – когда мужу, как бы негласно, закрывая на это глаза, разрешается жить на два дома – не должно быть никоим образом. Нельзя знать, что твой муж грешит, и делать вид, что это тебя не касается.

96. Надо ли православной христианке, имеющей детей, стараться все претерпевать, если ее муж на протяжении многих лет постоянно изменяет ей с разными женщинами?

Совершенно очевидно, что устойчивости в верности жене у этого мужчины нет, как нет и желания в стяжании этой добродетели. То, о чем молится человек, чего действительно желает, Господь ему подает, как бы он до этого сильно ни грешил той или иной страстью. А если не молится и не желает и только делает вид, то он потом руками разводит и говорит: ничего с собой поделать не могу: вот такой я сладострастник и чревоугодник, мне одной женщины мало. Иметь перед глазами образ отца-блудника, который, чуть у него засвербит в одном месте, сразу за угол бегает, крайне неполезно для пути ко спасению взрослеющих детей. И возраст супруга, увы, ничего не исправляет. Не зря про таких говорят: "Седина в бороду, бес в ребро". Есть блудники, которые до старости своей прелюбодействуют. Поэтому жене такого мужа нужно принимать решение, исходя из пользы для детской души. Лучше жить с одной скорбящей, но старающейся быть христианкой матерью, чем вместе со смертно согрешающим отцом.

97. В каком соотношении находятся нынешние церковные постановления о разводе с евангельскими словами: "…кто разведется с женою своею не за прелюбодеяние и женится на другой, тот прелюбодействует; и женившийся на разведенной прелюбодействует" (Мф. 19, 9)?

Есть и другие места в Евангелии, где Господь говорит о недопустимости развода, кроме вины прелюбодеяния. В истории Церкви эти слова Спасителя в разные века и в разных странах давали основания Святым отцам и тем, кто определял правила церковной жизни, упразднять брак, предельной мерой которого являлась вина прелюбодеяния. В Постановлениях Поместного Собора 1917 – 1918 годов также указывался ряд случаев, в которых первый супруг мог быть свободен от уз брачного союза: если второй, скажем, побуждал его к каким-то непотребствам, или обнаруживались какие-то недуги, связанные со скверным образом жизни, или тот совершил тяжкое преступление, за которое подвергся лишению прав состояния и многолетней каторге. В нынешнее время Синодальное постановление имеет в виду еще и некоторые иные ситуации, которые, увы, сегодня часто случаются. Речь идет о людях, венчающихся без веры. Потом один из них приходит в ограду Церкви, а второй уходит "на страну далече" и начинает вести такой образ жизни, который никак не поддерживает единство брачного союза. Понятно, что возложить такое тяжкое бремя на, возможно, еще молодого, но оставленного супруга или супругу было бы недобро с точки зрения главной цели пастырского церковного душепопечения – ведению души ко спасению и к жизни во Христе. Думается, этим прежде всего и руководствовались иерархи нашей Церкви, принимая это постановление.

98. Есть ли противоречие между словами Священного Писания "жене не разводиться с мужем, – если же разведется, то должна оставаться безбрачною" (1 Кор. 7, 10) и "всякий, женящийся на разведенной с мужем, прелюбодействует" (Лк. 16, 18) и тем, что в определенных случаях Церковь разрешает развод? Не способствует ли это прелюбодеянию?

Если честно пытаться понять, нет ли здесь, как и в других местах Священного Писания, каких-то противоречий, необходимо приводить евангельские цитаты добросовестно, ибо в той же Нагорной проповеди Господь говорит о том, что, в отличие от закона Моисеева, достаточно свободно разрешавшего иудеям развод (то же и у мусульман), христианам не должно разводиться, кроме вины прелюбодеяния: "…кто разведется с женою своею не за прелюбодеяние и женится на другой, тот прелюбодействует…" (Мф. 19, 9). Последнее же основание приводится Спасителем как достаточное для того, чтобы у пострадавшей стороны было право просить развода и создать другую, освященную Церковью семью.

Спаситель прежде всего устанавливает принцип единобрачия как внутреннюю норму жизни христианской семьи. Но Его слова не могут потакать злому, греховному в человеке, ибо это слова Сына Божия. Значит, вина прелюбодеяния по самой своей природе такова, что она разрушает брак. Таинство Покаяния восстанавливает человека как члена Тела Христова, Церкви, в которой он когда-то был рожден в Таинстве Крещения. Но в случае отсутствия такого покаяния нет как пребывания согрешающего в Церкви, так и подлинного сохранения брака.

Исходя именно из такого понимания слов Спасителя, Церковь уже с первых веков своего бытия признавала иные человеческие грехи и немощи, которые, по сути, точно так же разрушали брак, как и прелюбодеяние, основанием для возможного развода. К примеру, грех убийства (ведь невозможно жить вместе с убийцей), грех тягчайших государственных преступлений, грех побуждения супруга или супруги к скверным, прелюбодейным поступкам, в более новое время грех таких заболеваний, которые проистекают лишь из недолжного поведения в родовой сфере. Так сформировался тот перечень оснований для развода, которые записаны в каноническом кодексе нашей Церкви и которые в последний раз были перечислены конкретно в "Основах социальной концепции".

Вместе с тем мы знаем, что сегодня де-факто разводы осуществляются, или, точнее, санкционируются, и по не столь основательным причинам, и человек, даже венчанный, но получивший гражданский развод, обращаясь в то или иное епархиальное управление, может получить снятие церковного благословения на брак при предоставлении более или менее вразумительного объяснения происшедшего с ним. Но это не отказ Церкви от принципа, сформулированного Спасителем, а отказ от соблазнительной и неполезной в наше время процедуры церковного бракоразводного процесса. Если сейчас ввести такие процессы и начать выяснять, кто виноват, кто не виноват, кто совершил прелюбодеяние, кто был честен, то к доброму это не приведет. Вспомним, что даже в XIX веке, в еще относительно церковном обществе это приводило к огромному количеству злоупотреблений, а уж теперь-то будет поводом для постоянных соблазнов и насмешек над Церковью со стороны мирских людей. Поэтому совершенно правомерно, что Церковь устраняется от ведения такого рода бракоразводных процессов, однако вместе с тем, безусловно, не скрывает от разводящихся того, что, хотя развод и был внешним образом санкционирован, если нет тех оснований, которые указаны в Евангелии, то вступление в новый брак не обойдется без скорбей. И даже если милосердие Божие, неотделимое от праведности Божией, не вовсе покинет вновь созданный людьми союз, то и отмахнуться от бывшего брачного союза, который как бы по мирским меркам не сложился – мол, этого как бы и не было в моей жизни, – человек не имеет права. И нужно быть готовым к тому, что придется отвечать за то, что в этом случае он поступил не по евангельским Заповедям.

99. Каковы те причины, по которым сегодня Церковь допускает возможность развода для венчанных супругов?

Первая и главная причина как основание для развода указана в Евангелии, когда Господь в Нагорной проповеди говорит о нерасторжимости брачного союза, кроме вины прелюбодеяния. То есть такого искажения брака, после которого можно говорить о том, что, по сути дела, он как единство двух людей перед Богом перестает существовать. Ибо церковный развод – это не санкция супругам расстаться, это констатация того, что их брак уже перестал существовать как такое единство, которое перед Богом в Церкви может быть освящено. И Церковь об этом свидетельствует: да, это трагедия, это беда, но этого больше нет. Грех прелюбодеяния разрушает брак или искажает его настолько, что он может быть скорее не сохранен, а воссоздан. Воссоздан покаянием, которое приносит согрешивший, и прощением, которое дарует невиновный в этом грехе. И речь здесь идет не о сохранении, а именно о воссоздании, о возрождении, о новом строительстве семьи. Каждый, кто испытал такое несчастье, по опыту знает, что после прелюбодеяния одного из супругов приходится заново восстанавливать и скреплять все истончившиеся или порванные ниточки отношений. И это становится возможным, если только есть действительная готовность простить. Но если прощение невозможно, то по церковным канонам невиновному супругу дается право вступления в другой законный брак.

В исторической жизни Церкви был расширен круг оснований для развода, но это исходило из того же самого принципа, то есть присоединение к прелюбодеянию такого рода грехов, которые, по сути дела, также делают брак реально несуществующим. И в Византии, и потом на Руси, и в более близкое нам время – на Церковном Поместном Соборе 1917–1918 годов, а затем – на юбилейном Соборе 2000 года – были перечислены причины, по которым допускается расторжение церковного брака. Собственно, достаточно будет упомянуть два последних церковных постановления. Итак, на Соборе 1917–1918 годов говорится, что, кроме прелюбодеяния или вступления одной из сторон в новый гражданский брак, основанием для развода считается: Отпадение одного из супругов от Православия. То есть в том случае, если он был верующим христианином, но после некоего внутреннего кризиса ушел или в другую веру (скажем, в какую-нибудь секту: к мормонам, к иеговистам, в московскую церковь Христа – и стал практикующим ее адептом, тем более в нехристианскую религию – к тем же кришнаитам), или просто стал воинствующим атеистом, то понятно, что такого рода отпадение делает невозможным церковный брак, и невиновной стороне дает право на развод.

Неспособность к брачному сожитию одного из супругов либо как следствие врожденных противоестественных телесных пороков одного из супругов, либо как следствие намеренного самокалечения, бывшее до брака. Скажем, вступая в брак, жених или невеста по какому-то безответственному недомыслию сокрыли, что неспособны к нормальной брачной жизни. В таком случае, конечно же, второй супруг свободен от брачных обязательств. До революции была целая секта скопцов, да и сейчас есть некоторые нехристианские культы, также допускающие какие-то самокалечения, самооскопления. И ясное дело, если один из супругов впал в такое катастрофическое заблуждение, в такую ересь, то он просто по определению не может быть нормальным членом семьи.

Заболевание проказой, поскольку эта болезнь поставляет человека вне всех социальных возможностей в силу необходимости его полной и пожизненной изоляции. Поэтому считать другого супруга связанным узами брака с тем, кто все равно будет оторван от него навсегда (я не имею в виду возможность материального попечения и окормления), Церковь также не считает необходимым.

Заболевание сифилисом, ведь в девяноста девяти случаях из ста, если не в девятьсот девяносто девяти из тысячи, ответственность за это лежит на самом заболевшем и не связана со случайными факторами.

Длительное и безвестное отсутствие кого-то из супругов, который уехал неизвестно куда, бросил свою семью, и о нем нет никаких вестей.

Или многолетнее отсутствие мужа, не вернувшегося с войны, когда уже истекли те естественные сроки ожидания, по которым можно надеяться на то, что он жив и вернется. Однако это только право на развод, но не обязанность. То есть это не значит, что вдова, ожидающая своего не вернувшегося с войны мужа, неправо поступит, если останется ему верной до конца. Конечно, она выше поступит. Но просто Церковь не связывает ее такого рода обязательствами на всю жизнь, тем более, если ей на ее жизненном пути еще встретится достойный человек.

Осуждение мужа или жены к наказанию, соединенное с лишением всех прав состояния. Это дореволюционная норма судебного приговора, которая применялась к самым тяжким преступникам, скажем к убийцам или к покушавшимся на жизнь Государя. Понятно, что в наше время Церковь не считает жену серийного убийцы, о преступлениях которого она ничего не знала, связанной с ним узами брака, Церковь также не может возлагать на нее такие бремена.

Посягательство на жизнь и здоровье либо супруги (супруга), либо детей – что сейчас происходит, как правило, в состоянии алкогольной или наркотической зависимости, когда человек впадает в некое неадекватное состояние и представляет угрозу для жизни близких. Конечно же, считать, что несчастная супруга такого наркомана должна претерпеть от него даже и убиение, когда он накурился очередного наркотика, в том числе, быть может, еще и детей, было бы противно самому смыслу любви как закону церковной жизни.

Снохачество и сводничество, то есть побуждение супруга к непотребным связям с другими лицами. (Кстати, под эту категорию подпадают и все участвующие в экстракорпоральном оплодотворении на стороне, даже несмотря на то, что элемент полового удовольствия здесь исключен.)

Извлечение выгод из непотребств супруга (супруги). То есть такого рода аномальные ситуации, которые, к сожалению, сегодня имеют место, когда, скажем, муж побуждает свою жену к заведомо недоброй жизни и при этом извлекает для себя какую-то материальную выгоду.

Неизлечимая тяжелая душевная болезнь, которая делает человека абсолютно и на всю жизнь неадекватным.

Злонамеренное оставление одного супруга другим, к примеру, когда жена говорит мужу: живи-ка ты сам, как хочешь, у меня теперь своя жизнь, не лезь ко мне, как хочешь, так и обретайся. И выгоняет его из квартиры. Разумеется, это также является основанием для развода.

В настоящее время Собором 2000 года этот перечень оснований к расторжению брака дополнился такими причинами, как заболевание СПИДом (основания здесь такие же, какие и при заболевании сифилисом), как медицински засвидетельствованный хронический алкоголизм и наркомания, как совершение женой аборта при несогласии мужа, увы, вошедшее в жизнь нашего Отечества скорее уже в XX столетии. То есть в том случае, если муж прилагал все возможные усилия к тому, чтобы не допустить убийства младенца во чреве матери, но она, вопреки всему, на это пошла, тогда понятно, что нравственное сознание мужа-христианина может противиться тому, чтобы и дальше жить с женщиной-детоубийцей.