"Развратясь, они потребовали супу..."

С историческим оптимизмом о реформе исторического образования

Впрочем, в отдельных вопросах, наиболее дорогих и близких сердцам авторов, язык лозунгов уступает место пафосу борьбы: « Как подлинно революционный, данный процесс вырастал из потребности коренной перестройки всего уклада общественной жизни, смены модели исторического развития для страны. Трагично, что такая революция в жертву себе приносила то общество, которое породило революцию на благо себе (Стиль сохранен – Н.П.). Уже в первые дни после Февральской победы революция была интуитивно названа ее участниками Великой русской (российской) революцией… Такое название обнимало и широчайшее движение народов России, и трагические потрясения, и светлые возвышенные мечты, и великие потери, и результаты воздействия на весь мир, на все человечество в XX в. Все в нем» (с.82). Жаль, что для авторов учебника это «все» - только в нем.

После изучения курса ученикам предлагается «порассуждать о судьбах России вместе с мыслителями прошлого» (сс.590-591).

Первой в череде мыслителей идет странная компания из великого русского поэта, французского путешественника и литератора.

1. А.С. Пушкин: «Если и есть в России европеец, то это наше правительство». Маркиз де Кюстин: «Россия – страна этикеток. Названия такие же, как в Европе, а суть совершенно иная». П.Щербина: «Мы – европейские слова и азиатские поступки». Тему, на которую следует порассуждать, авторы, не желая себя утруждать, предлагают сформулировать ученикам: «На основании приведенных высказываний сформулируйте историко-философскую проблему». Да уж что тут формулировать, господа, и так понятно: Азия-с.

А вот еще одно приглашение к размышлению, на этот раз вместе с идеологом нигилизма Д.Писаревым: «Д.Писарев, рассуждая о прекрасной и разумной природе человека, писал, что, даже разрушая, человек избавляется только от ненужного, неразумного, препятствующего совершенствованию общественных институтов. Согласны ли вы с Писаревым в его оценке феномена «разумного разрушения»? Свой ответ проиллюстрируйте примерами из истории российских революций XX столетия».

В заключение и нам хочется предложить авторам подобных риторических вопросов и оригинальных заданий порассуждать, например, над строками знаменитого поэта: «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется…»

Едва открыв рекомендованный Министерством образования в 1998 г. учебник Е.Н.Захаровой «История России. XIX - начало XX в.” (издательство “Мнемозина”), вы непременно вспомните слова героя рассказа А.Аверченко “Невозможное”: Стыдитесь! У вас такой интересный, увлекательный предмет – что вы из него сделали? История народов преподается вами, как какое-то расписание поездов”.

Оценки автор широким жестом, не скупясь, разбрасывает направо и налево, что называется, режет в глазу правду-матку: после реформ 1861 г. “Россия увереннее пошла по пути капиталистического развития, хотя этот путь стал тяжелым и разорительным для народа” (с.134). Реформы “давали России шанс войти в круг европейской цивилизации, способствовали развитию системы общественных ценностей, таких, как Личность, Свобода, Закон, Равенство, Частная собственность” (с. 135). “Александр I сделал ставку на «твердую руку». Такая «рука» нашлась у А.А. Аракчеева (с.48).У Александра III любимым девизом был «Россия для русских» (с. 174). В начале XX в. в России «существовало полицейское государство. Регламентация всех сторон жизни общества проявлялась буквально во всем. Полиция вмешивалась в жизнь человека как нигде в другой европейской стране» (с.211). Такой раздел хорошо бы закончить соответствующей цитатой, например, «Тяжелая полицейская лапа становится во сто крат тяжелее для миллионов народа…” ( В.И.Ленин. Уроки кризиса).

К сожалению, подкупающие простота и правдивость формулировок не всегда сопровождаются логикой изложения. “В конце XIX - начале XX в. русская деревня уже не была только общинной, патриархальной. В большинстве крестьянских хозяйств использовались орудия труда, не менявшиеся с XIII в. Ликвидация крепостного права способствовала упрочению рыночных отношений в деревне» (с.220).

 « В сельскохозяйственный оборот вводились новые земли в Поволжье, Сибири, на других окраинах. Деревня богатела, а в городах белый хлеб на столе стал соперничать с черным. Неурожай больше не означал голод. Но! Урожайность зерновых оставалась ниже, чем даже в таких отсталых странах, как Румыния или Испания. Однако Россия вывозила хлеб по принципу «недоедим, но вывезем» (с.288). Любопытно, что текст о богатеющей, но недоедающей деревне сопровождается фотографией с подписью «Россия, нищая Россия, Мне избы серые твои…»

Надо сказать, что иллюстрации и подписи к ним в учебнике Е.Н.Захаровой - это материал для отдельной рецензии, а точнее партитура для рыдающего голоса с оркестром. Не ограничиваясь традиционным: «Так выглядел гимназист», «так выглядел студент» или «так выглядел городовой», «так выглядел «интеллигент», земский деятель в косоворотке, «с рваною бородкой», автор снабжает их разнообразными заданиями: «Капиталистический мужик. Каков он? Богомольный? Образованный? Скупой? Опишите его» (с.186). Научив детей определять по портрету характер и уровень образования, автор не останавливается на достигнутом и вводит их в сложный мир переживаний своих героев. На с. 15 помещен рисунок женщины неопределенных лет с подписью «Старая барыня. О чем она думает?». Подсказкой для несообразительных учеников, видимо, должна служить соседняя полоса, где помещен рисунок с подписью «Молодая дворянка». Не обходит автор своим вниманием и картины известных художников, также сопровождая их заданиями: « И.Е.Репин. Отказ от исповеди». Предположите, какой ответ дает заключенный священнику, предложившему ему исповедоваться». Для совсем непонятливых учеников можно здесь же поместить варианты ответов: а)да б) нет в) не знаю.

 Следующий рисунок неизбежно воскресит в памяти другое художественное произведение, герой которого обладал секретом вечной молодости: «Портрет мужика. Внешний вид и труд крестьянина менялись медленно».

Надо сказать, что русской деревне и крестьянам в учебнике Е.Н.Захаровой вообще не повезло. Дворяне хотя бы могли состариться, как мы видим на примере вышеописанной барыни. Крестьянам было отказано и в этом. Орудия труда, как постоянно отмечает автор, не меняются у них с XIII в., «деревянные избы, крытые соломой, колодцы, грязные дороги» (с. 218). Правда, далее в тексте следует описание деревни конца XIX в. И. С. Тургенева, которое совершенно опровергает утверждение автора учебника об «убогой, нищей деревне», но Е.Н. Захарову это несоответствие не смущает и она продолжает описывать свою внеисторическую деревню: «Русская деревня сохраняла не только внешний вид, но и традиционные ценности: земля, труд, семья, Господь Бог» (с.219).

В отличие от крестьян дворянам, как мы помним, меняться было можно, что они регулярно и проделывали в описании Е.Н.Захаровой, не забывающей о классиках русской литературы: «Большинство русского дворянство жило не спеша, спало, проводило время в повседневных заботах о засолке капусты, давало затрещины крепостным девкам и пересчитывало деньги из кубышки» (с14). Проснувшись и поев капусточки, «русские дворяне с жадностью впитывали новые идеи, изложенные как в трудах мыслителей, так и в американской и французской конституциях» (с.15). Ну как тут не вспомнить другое пособие: «Прежде персидские юноши ели только хлеб и овощи. Развратясь, они потребовали супу (330 г. до Р.Х.). Этим воспользовался Александр Македонский и завоевал Персию» (Всеобщая история, обработанная «Сатириконом»).

Есть в учебнике вопросы и темы, заслужившие пристального внимания автора и пользующиеся его горячей любовью: это история общественной мысли. Вот с какой трогательной теплотой описывается «хождение в народ» сестер Фигнер: «Вера занималась их лечением, а Евгения учила грамоте. В результате одна крестьян подлечила, а другая научила, но главного, из-за чего они приехали, сестры не добились, - не внесли в деревню революционного сознания» (с. 156). Не справившись с такой непосильной для них задачей, сестры переключились на другие, попроще, которые были по их женским плечам: «Но был и положительный результат «хождения» - узнавание мужика, понимание его потребностей и возможностей» (там же).

Так же трогательно и подробно (что, разумеется, крайне необходимо для школьного учебника) описывается убийство Иваном Каляевым великого князя Сергея Александровича. А жена убитого, Елизавета Федоровна, оказывается, посетила Каляева в тюрьме исключительно из чувства благодарности – он ведь мог убить и ее, но пожалел – он «обдуманно стремился избежать излишнего кровопролития» (с.245).

Только не подумайте, пожалуйста, что уважаемая Е.Н.Захарова оправдывает террор и насилие – нет-нет, она его всячески осуждает, особенно когда рассказывает о погромах черносотенцев, в ряды которых «охотно шли священники, особенно сельские, чернорабочие, грузчики, бродяги, приказчики и дворники» (с.252). А в качестве доказательства своего осуждения автор ссылается на высказывание известного непротивленца злу насилием Л.Д.Троцкого: «Босяк царит. Трепещущий раб, час тому назад затравленный полицией и голодом, он чувствует себя сейчас неограниченным деспотом. Ему все дозволено, он все может. Он хочет – выбрасывает старуху сверху с 3-го этажа, насилует девочку на глазах толпы, вбивает гвоздь в живое человеческое тело… Окрававленные, обгоревшие, обезумевшие жертвы мечутся, ища спасения. «Вы хотели свободы – пожинайте ее плоды» – в этих словах вся адская мораль политики погромов» (там же).

Учителя знают, что пособия Е.Н.Захаровой – это не первый учебник автора – всегда неиссякаемый источник новой информации не только для учеников, но для всех интересующихся историей. Не разочаровал нас автор и в этот раз. Оказывается, Л.Н. Толстого отлучили от церкви за то, что в романе «Воскресенье» «он неправильно описал таинство причастия» ( с.143), «мюрид обязан участвовать в священной войне против неверных» (с.74), «славянофилы были антигосударственниками, считая государство злом, а власть – грехом» ( с.84), наполеоновские солдаты во время пребывания в Москве «на Красной площади торговали женским бельем» (с.42). Подобные открытия можно совершить практически на каждой странице учебника.

Ну, и конечно, слог и стиль пособия делают его поистине Клондайком не только для рецензентов, но и для памфлетистов: «Александр «сдал» крупнейшего русского реформатора начала ХIХ века консервативно и реакционно настроенному обществу», Николая I «не готовили в правители России, зато он пользовался любовью отца», «А.Х. Бенкендорф был известен не только тем, что вел следствие по делу декабристов, преследовал А.С.Пушкина и был шефом III Отделения. Он был военным», А.И.Герцену отец «дал блестящее образование, обеспечил сына. Но не дал ему фамилии», «время вносило изменения в мироощущение художника, а через него и в картину», «в воздухе носилось главное – отмена крепостного права», «думу заранее обложили со всех сторон» и т.д. и т.п.

Если все же кто-то из моих коллег и рискнет заниматься по этому учебнику, прельстившись его внешним видом, то, боюсь, результат может быть таким же, как и в случае с образованием Александра Ш, о котором столь нелестно отзывался К.П.Победоносцев в вышеописанном учебнике: «Сегодня я пробовал спрашивать вел.кн. о пройденном, чтобы посмотреть, что у него в голове осталось. Не осталось ничего – и бедность сведений, или лучше сказать, бедность идей, удивительная» (с.172).

Не следует думать, что российские учителя молча глотали вместе с учениками изготовленную в последние годы учебную продукцию по истории.

Многочисленными рецензиями учителей - чаще отрицательными, а порой и вовсе разгромными пестрели страницы педагогической прессы. Да что там учителя: известны случаи, когда на отдельные шедевры, поступающие в экспертный совет Министерства образования, из трех рецензий все три были отрицательные, а учебник, благоухая типографской краской, все- таки ложился на столы учеников.

Правда, иные, и вовсе уж одиозные издания, становились предметом обсуждения широкой общественности, и тогда власти отдельных областей и регионов России принимали беспрецедентные решения о запрещении распространения этих учебников на вверенных им территориях (как было, например, с печально известным учебником А. Кредера).

Однако время идет, и новые выпускники, обогащенные знаниями сомнительной ценности, покидают стены учебных заведений.