История Николо-Угрешского монастыря. Часть первая

ВЗРАСТАНИЕ
1380–1500 гг.
О первых годах бытия Николо-Угрешского монастыря история, к сожалению, не сохранила никаких свидетельств. Однако известно, что в первой половине XV в. обитель существовала, а во главе ее стоял игумен Иона.

Еще исследователи прошлого века предположили, что Николо-Угрешский монастырь имел тесные связи с Троице-Сергиевым монастырем. Более того, по мнению современного историка, доктора исторических наук, профессора Н. С. Борисова, есть основания думать, что к устройству Николо-Угрешского монастыря был причастен сам основатель и первый игумен Троицкой обители преподобный Сергий Радонежский. Вполне возможно и то, что в 1385 году преподобный Сергий посетил Угрешскую обитель. Дело в том, что в 1385 году преподобный Сергий, по просьбе великого князя Димитрия Донского, ходил зимою пешком в Рязань. Целью миссии преподобного старца было устроение примирения между московским князем и князем Олегом Рязанским. Однако известно, что в те времена путь на Рязань лежал через Коломну. Один из путей в Коломну же, в свою очередь, пролегал через Николо-Угрешский монастырь. Так что, скорее всего, преподобный Сергий останавливался на какое-то время в новооснованной обители. Поэтому можно предположить, что с самого начала своего существования Угрешская обитель была освящена духовным участием великого православного старца и чудотворца — преподобного Сергия Радонежского. А связи Николо-Угрешского монастыря с Троицкой обителью сохранялись и позднее. Уже упомянутый угрешский игумен Иона между 1432 и 1443 гг., по благословению троицкого игумена Зиновия, собственноручно переписывал книгу житий святых с древнего оригинала. А затем эта книга хранилась в библиотеке Троице-Сергиевой Лавры.

Мы не знаем, как выглядел Николо-Угрешский монастырь в первые годы своего существования. Но, по аналогии с другими монастырями того времени, можно предположить, что постройки его были деревянными. Не знаем мы и того, сколько храмов было первоначально освящено в обители. Скорее всего, в центре обители поначалу стоял деревянный храм во имя Святителя Николая Чудотворца. Впрочем, относительно недавно было высказано мнение, что уже в конце XIV века Никольский храм был сразу же возведен из белого камня.

Главной святыней Никольского храма была чудом явленная князю Димитрию Донскому икона Святителя Николая. Специалисты действительно относят этот образ к 1380 году. На среднике иконы изображен Святитель Николай в архиепископском облачении, в левой руке он держит закрытое Евангелие, а правая рука поднята для благословения. Средник иконы обрамляли 19 клейм, на которых представлены различные моменты жития Святителя, почему она и называлась икона Святителя Николая Чудотворца в житии. Нужно сказать, что этот образ Святителя Николая оставался главной святыней монастыря на протяжении пяти с лишним веков. Но после закрытия обители в 1919 году иконописный образ передали в церковь села Коломенское, затем в государственные реставрационные мастерские, а в 1934 году — в Третьяковскую галерею.

Николо-Угрешская обитель была ктиторским монастырем, т. е. основанным и поддерживаемым благодетелями. Ктиторами монастыря в XIV—XVII вв. были русские государи, а первым — великий князь Московский, святой благоверный Димитрий Иванович Донской. Об этом свидетельствует запись в монастырском Синодике, сделанная, судя по всему, в первой половине XVII века. Монастырская братия во время молебствований обязательно поминала "род Благовернаго Великаго Князя Димитрия Ивановича Донскаго Создателя святыя Обители сия". Следовательно, Николо-Угрешская обитель с самого своего основания имела статус великокняжеского, а затем и царского монастыря.

Устроенный чаянием великого князя Московского Димитрия Ивановича Донского, Николо-Угрешский монастырь сызначала находился под доброй и внимательной опекой и самого святого благоверного князя, и его потомков, правителей Московского государства. Хотя никаких великокняжеских жалованных грамот Угрешской обители за XIV—XV вв. и не сохранилось, скорее всего, Никольский монастырь, как всякий ктиторский, был сразу же, по основании своем, пожалован великокняжескими вотчинами для содержания братии. Свидетельство тому — последующие богоугодные заботы великих князей и царей московских о Николо-Угрешской обители, не оставлявших ее своим вниманием. Так, судя по всему, между 1425 и 1462 годами великий князь Московский Василий II Васильевич Темный, внук Димитрия Ивановича Донского, пожертвовал в монастырь селения Капотню и Жирошкино в Московском уезде. Эти селения пять раз упоминались в духовных грамотах, т. е. в завещаниях, великих князей с 1328 по 1425 годы. После же смерти Василия II в 1462 году села Капотня и Жирошкино перестали быть великокняжескими вотчинами. Зато в жалованной грамоте 1545 года, данной монастырю Иваном IV Васильевичем, эти села уже упоминаются как монастырские владения. Следовательно, с периода правления Василия II села Капотня и Жирошкино, видимо, относились к Николо-Угрешскому монастырю.

Во второй половине XV века Николо-Угрешский монастырь пользовался большим уважением и почетом и у великого князя Ивана III Васильевича. В конце XV столетия, а, может быть, и с более раннего времени монастырь имел свое подворье в Кремле с храмом Святителя и Чудотворца Петра. Угрешское подворье располагалось в кремлевском Подоле, т. е. под горою. 9 сентября 1479 года, в вечер с четверга на пятницу, на подворской поварне начался пожар: загорелась кровля стены, но бывшие на подворье люди ничего не заметили, ибо уже крепко спали. А непокорный огонь рвался в небеса, перекидывался на соседние строения, которые, в большинстве своем, были деревянными. Вскоре пламя настолько разгорелось, что стало видно с другой стороны Москвы-реки. Крики замоскворецких жителей "Город горит!" и разбудили обитателей Кремля. Но к тому времени пожар уже полыхал по всему Подолу. Тушить его бросились многие люди во главе с самим великим князем. Однако пожар был настолько силен, что тушили его всю ночь до утра следующего дня и побороли огонь с большим трудом.

Но это драматическое событие замечательно еще одним. Столь сильный пожар в Московском Кремле не мог быть не замечен тогдашними летописцами. И, как это часто и бывало, "благодаря" пожару, под 1479 годом мы находим первое упоминание Николо-Угрешского монастыря в летописях.

В те времена Москва горела часто, город ведь был деревянным. И так уж вышло, что следующее летописное упоминание Угрешской обители вновь оказалось связано с московским пожаром. Весной 1488 года в Николо-Угрешский монастырь, по велению великого князя Ивана III Васильевича, был сослан некий монах из Галицко-Паисиевского монастыря, расположенного близ г. Галича Мерьского (ныне — в Костромской области). Монах этот криком пророчил Москве пожар в день Святой Пасхи. Вот что об этом сообщает "Софийская Вторая летопись": "Весной, перед Великим днем, в сенях у великого князя завопил из народа чернец, галичанин из Паисиева монастыря: "Гореть Москве на Великий день!" Князь же великий повелел его, как юрода, схватить и послать на Угрешу в Никольский монастырь. Говорят же, что гости (т. е. привилегированные купцы из гостиной сотни. — С.П.), узнав об этом, бежали из города, боясь пожара. Сбылось же слово его. В том же году, 13 августа, в среду, в десятом часу дня, загорелась у Москвы на Посаде деревянная церковь Благовещения на Болоте, и сгорело до пяти тысяч дворов всех богатых гостей и людей всех до стены городской, и церквей тридцать погорело — до Петровского моста, и до Неглинной, и до каменного Сретения на Кучковом поле, и каменной церкви Златоуста, и до церкви Всех Святых на Кулишках, и до Васильевского луга, и до реки; и три моста у Фроловских ворот сгорели, и Пушечная изба…"

Комментарий летописца о том, что "сбылось" пророчество монаха-галичанина, довольно тенденциозен — пожар-то случился не в Пасху, а спустя несколько месяцев. Но эта тенденциозность объяснима — эту летопись писал новгородец, а у новгородцев была большая неприязнь к великому князю Ивану III, ибо это именно он лишил Великий Новгород самостоятельности и присоединил к Русскому государству. Однако то, что государь сослал галичанина именно в Николо-Угрешский монастырь, свидетельствует об очень важном факте: значит, эта обитель, настоятель и братия пользовались особым доверием великого князя.

Последующие события неоднократно подтверждали особую расположенность московских правителей к Николо-Угрешской обители. Так, четыре игумена монастыря в конце XV—XVI вв. были сразу же хиротонисаны во епископы. В ноябре 1491 года угрешский игумен Авраамий стал епископом Коломенским, в мае 1493 года игумен Силуан был хиротонисан во епископа Крутицкого, в феврале 1520 года угрешский игумен Тихон I был хиротонисан во епископа Коломенского, а в 1575 году игумен Тихон II стал архиепископом Казанским.


ВОЗВЫШЕНИЕ
1500–1600 гг.
Под 1519 годом мы встречаем первое летописное сообщение о том, что в Николо-Угрешском монастыре побывал великий князь Московский, — правивший тогда на московском престоле государь Василий III Иванович. Вполне возможно, что московские правители и ранее посещали монастырь, однако об этом не сохранилось никаких свидетельств. А тогда, в мае 1519 года, великий князь Василий III отправился в родовое село Остров и по дороге остановился в Угрешской обители, расположенной неподалеку. С тех пор великокняжеские, а затем и царские выезды в село Остров были регулярными — здесь находились богатые охотничьи угодья, а охота была излюбленным великокняжеским и царским развлечением. Недаром в древних документах село Остров нередко называли "потешным", т. е. существующим для "потехи", увеселения, развлечения великих князей. Само село Остров издавна принадлежало московским великим князьям и упоминается еще в духовной грамоте Ивана Даниловича Калиты, написанной в 1328 году. Как раз при князе Василии III в селе был поставлен первый княжеский терем.

А через два года и Москву, и подмосковный Николо-Угрешский монастырь постигла страшная беда. Летом 1521 года в Москве стало известно, что крымский хан Махмет-Гирей с огромным войском стремительно движется к русским границам. У Оки войско, посланное великим князем Василием III, оказалось наголову разбито крымчаками. Орда захватчиков ринулась разорять Коломенские и Московские земли. В этом безжалостном грабительском набеге были сожжены и село Остров, и Николо-Угрешский монастырь. Летопись так передает рассказ об этих событиях: "Начал царь (т. е. крымский хан — C.П.) разорять Коломенские места, и разорил их, и многих взял в плен… А сам стоял на Северке (правый приток Москвы-реки — C.П.) две недели, а войско свое распустил; и иные из них пришли изгоном к Острову, селу великого князя под Москвой, и на Угреше монастырь сожгли. А москвичи и пришедшие в Москву из уездов сидели в ту пору в городе, в осаде. Великий же князь ушел из Москвы на Волок и начал с воеводами и с людьми своими собирать войско. И узнал о том окаянный царь Махмет-Гирей, и вскоре ушел восвояси, не дожидаясь, пока великий князь соберет силы…"

К сожалению, в тот раз все оказалось намного страшнее, нежели кратко описал летописец. По другим свидетельствам мы знаем, что и окрестности Москвы были сильно разорены, а крымчаки увели с собой огромный полон. Но стольный город Махмет-Гирей взять так и не смог. И православный народ знал почему — Сама Божия Матерь явила Москве свое заступничество от Владимирской иконы Божией Матери. Недаром, несколько позднее, в память о чудесном спасении столицы от крымского нашествия был установлен еще один праздник в честь этой главной русской святыни — 21 мая (3 июня).

А Николо-Угрешский монастырь, претерпев ужас разорения и пожара, вскоре уже отстроился заново. И вновь московские государи не оставляли обитель своим участием, даруя новые вотчины или же подтверждая права на владения вотчинами старыми. Известно, что в 1540-е годы монастырь владел многими селами в Московском, Коломенском, Переяславском и Костромском уездах. Кроме этих сел, монастырю принадлежала и Дюдикова пустынь в предместьях Вологды.

В 1545 году великий князь и государь Иван IV Васильевич даровал Николо-Угрешскому монастырю жалованную грамоту, закрепившую за обителью право на владение четырнадцатью селами в четырех уездах и запрещавшую кому бы то ни было ездить в леса и рощи монастырские и производить в них порубки, а к тому же государь выделил для соблюдения пунктов этой грамоты пристава — дьяка Гридю Жердь. Вот текст этой первой известной нам жалованной великокняжеской грамоты Николо-Угрешскому монастырю: "Се яз Князь Великий Иван Васильевич, всеа Русии, пожаловал есми Николскаго монастыря игумена Зиновия с братьею, или хто по нем будет в том монастыре иные игумены. Били челом игумен Зиновий с братьею, а сказывают, что их села и деревни в московском уезде около монастыря селцо Копотня с деревнями, да селцо Мисайловское с деревнями, да на Похре селцо Съяново с деревнями, да селцо Жирошкино, да селцо Лешенево с деревнями, да в Быковском стану деревня Филимоново, да на Мытищи у Николы деревня Гавриково, да в Сотенном стану деревня Спирово, да в московской волости в Раменейце деревня Денисово, да в Коломенском уезде селцо Хонятино с деревнями, да селцо Ганусово с деревнями, да в барашевской волости селцо Никитское с деревнями, Переславском уезде Нерехте селцо Выголово с деревнями, и у тех де сел и деревень их рощи монастырские, и в те де их рощи приезжают к ним сечи лесу силою… И яз, Князь Великий Иван Васильевич, всеа Руси игумена Зиновия с братьею, или хто по нем в том монастыре иный игумен будет, пожаловал в те есмы их рощи у тех сел и у деревень Угрешскаго монастыря моим, великаго князя, крестьяном, селчаном, и деревенщиков, и митрополичьим, и владычным, и княжим, и боярским, и монастырским, и помещиковым, и всем людем, безотменны, чей хто нибудь, ездити и рощи сечи не велел никому, а хто к ним в те монастырские в рощи учнут ездити и рощи сечи сильно и яз Князь Великий Иван Васильевич, всеа Руси, игумену Зиновию или по нем иные игумены будут, дал на тех на всех людей пристава да новопевчего дьяка Гридю Жердь, а велел есми ему тому приставу в тех в монастырских в рощех тех людей имати, да давати на поруки, да ставити перед своим дворецким большаго дворца. А дана грамота лета 7053 (1545 г.), генваря в 26 день".

Спустя шесть лет, в мае 1551 года уже ставший к тому времени царем Иван IV Васильевич подтвердил верность данной Угрешской обители жалованной грамоты: "Лета 7059 (1551 г.). Мая в 17 день Царь и Великий Князь Иван Васильевич всеа Русии, сей грамоты слушав, и выслушав сю грамоту Николы Чудотворца Угрешскаго монастыря игумена Дионисия збратьею или понем в том монастыре иный игумен будет, пожаловал им сю грамоту подписать на свое царево и великого князя имя и сей у них грамоты рушати не велел никому ни чем, а хто у них будет данной пристав и он у них ходит о всем посему, как в сей грамоте писано". А через тридцать два года, в 1583 году, эту же грамоту подтвердил и сын Ивана IV, царь Федор Иванович.

Кроме того, в 1567 году царь Иван IV своей жалованной грамотой подтвердил право Николо-Угрешского монастыря на владение рыбными ловлями в Нижнем Новгороде. Из этой же грамоты мы узнаем, что Угрешская обитель была освобождена от таможенных пошлин на все монастырские товары по всему государству, кроме Нижнего Новгорода. Однако царь оговаривает право монастыря не платить таможенных пошлин с рыбы, выловленной в нижегородских владениях Угрешской обители. Цари Федор Иванович (в 1587 г.), Борис Федорович Годунов (в 1599 г.), Василий Иванович Шуйский (в 1606 г.) и Михаил Федорович Романов (в 1613 г.) постоянно подтверждали эту жалованную грамоту. А в 1599 году царь Борис Годунов даровал монастырю подтвердительную жалованную грамоту на беспошлинный провоз товаров по всей России (кроме Нижнего Новгорода).

Как можно заметить, русские государи в XVI—XVII вв. придавали большое значение процветанию Николо-Угрешского монастыря, заботились о его состоянии и содержании, неоднократно выдавая или же подтверждая жалованные грамоты.

Во многом это было связано с тем, что русские государи того времени были искренне верующими православными людьми и заботу о душе и спасении ставили, зачастую, намного выше сиюминутных материальных интересов. В XVI—XVII столетиях общей государственной практикой стали выезды московских правителей на богомолье в различные духовные центры России, в том числе и в монастыри. Одним из таких монастырей был и Николо-Угрешский монастырь. А впервые как место государева богомолья Угрешская обитель упоминается в 1546 году. Тогда на Руси ожидали нападения крымского хана Девлет-Гирея. Иван IV Васильевич решил сам возглавить отпор врагу. Но государь хоть и был тогда еще молод — ему не исполнилось и 16 лет, — однако был богобоязлив и всегда в делах своих полагался на Божию волю. Поэтому 6 мая 1546 года, под Николин день (9/22 мая), перед тем как выехать в полки, он отправился по Москве-реке в Николо-Угрешский монастырь. Видимо, он хотел помолиться у иконы Николая Чудотворца, даровавшей в свое время надежду на победу предку русского царя, великому князю Димитрию Донскому. А уже из Угреши Иван IV отправился в Коломну, к своему войску. До августа простояли русские полки под рукой своего государя, но крымчаки так и не появились. Искренняя молитва в Угрешской обители помогла молодому великому князю. Позднее, уже в XVII веке, подобные богомолья в Николо-Угрешском монастыре станут частой и обычной практикой у русских государей из рода Романовых.

В 1555 году летописи вновь упоминают Николо-Угрешский монастырь. И связано это было с одним очень примечательным событием. В апреле того года к царю Ивану IV Васильевичу пришли священники и лучшие земские люди из Вятки и били челом, чтобы он велел обновить находящийся в их крае чудотворный образ Николы Великорецкого, крайне к тому времени обветшавший. Царь приказал привезти этот образ по рекам в Москву. Так и сделали. Икону везли реками — Вяткой, Камой, Волгой и Окой до Коломны. От Коломны образ Святителя Николая Великорецкого везли по Москве-реке на струге до Николо-Угрешского монастыря. Так встретились две русские святыни — образ Святителя Николая из Угрешского монастыря и образ Святителя Николая Великорецкого. 29 июня 1555 года в монастыре икону встретил младший брат государя Юрий Васильевич и отправился с ней в Москву. У Симонова монастыря торжественную процессию с чудотворным образом встречал уже сам государь Иван IV Васильевич, а у Фроловских ворот Кремля — митрополит Московский и всея Руси Макарий со множеством народа. Над обновлением образа трудились сам Святитель Макарий, известный своим иконописным мастерством, и благовещенский протопоп Андрей "со многим желанием и верою, постом и молитвою". Царь приказал соорудить у собора Покрова Божией Матери надо Рвом деревянную церковь во имя святого чудотворца Николы Вятского и в ней поставить точную копию с чудотворного образа, принесенного с Вятки. Саму же икону, богато украшенную золотом, жемчугом и драгоценными камнями, через год отпустили обратно, но везли уже не через Угрешу, а иным путем.

Торжественное принесение чудотворной иконы в Угрешскую обитель может быть объяснено не только тем, что монастырь лежал на водном пути в Москву, но и тем, что угрешская братия уже тогда была известна своими духовными подвигами во имя Христово. Доказательством тому служит позднейшая находка в подвале прежних монастырских келлий тяжеловесных железных вериг с железными же крестами. Значит, иноки Николо-Угрешского монастыря несли не только обычный монашеский подвиг поста и молитвы, но отдельные из них, подобно древним отцам, ради умерщвления страстей носили вериги.

Возможно, уже во второй половине XVI века в обители появилась икона "Спас на Убрусе и Не рыдай Мене Мати". Икона, написанная московскими мастерами второй половины XVI века, была необычна не только своим названием, но и редкой художественной композицией, ибо в ней объединены два иконописных изображения: в верхней части иконы — Спас на Убрусе (убрус — плат, полотно), или Нерукотворный Образ Спасителя, а в нижней части — икона "Не рыдай Мене Мати", называемая также иногда "Царь Славы", или "Спас Смирение". Существует предположение, что эта икона была вкладом в монастырь царя Ивана IV Васильевича Грозного, сделанным им в связи с победой русских войск над крымскими татарами в Молодинской битве 1572 года, имевшей решающее значение в истории русско-татарских войн XVI века. Нерукотворенный Образ Спасителя был традиционным изображением русских боевых знамен. В ратном деле он являлся как бы залогом победы над врагом. Икона "Не рыдай Мене Мати" в данном случае могла быть символом оплакивания всех русских воинов, "жизнь свою за веру и Отечество положивших", и залогом их жизни вечной, поскольку в ирмосе 9-й песни канона Великой Субботы от лица лежащего во гробе Христа говорится: "…И вознесу со славою непрестанно, яко Бог, верою и любовию Тя величающия". В то же время победа в Молодинской битве объединенного земско-опричного войска оказала влияние не только на внешнюю, но и на внутреннюю политику Ивана IV, в частности на отмену опричнины. В силу этого икона из Николо-Угрешского монастыря невольно воспринималась и как молитвенное воспоминание о тех, кто невинно пострадал во время опричнины. Ныне икона "Спас на Убрусе и Не рыдай Мене Мати" находится в музее-заповеднике "Коломенское".

В XVI веке игумены Николо-Угрешского монастыря пользовались немалым уважением в высших кругах тогдашнего русского общества. Они неоднократно были участниками различных государственных деяний, Церковных и Земских соборов. Их подписи стоят под важнейшими государственными документами, в том числе под грамотами о выборе русских царей и русских патриархов. В 1572 году угрешский игумен Тихон участвовал в Церковном Соборе, который решал вопрос о четвертой женитьбе царя Ивана IV Васильевича Грозного. Угрешский игумен Лаврентий в 1589 году участвовал в Церковном Соборе, учредившем патриаршество в России, и присутствовал в Успенском соборе при поставлении в патриархи Иова. Последующие угрешские игумены — Елиазар и Тихон III — принимали участие в Земском соборе, избравшем на царство Бориса Федоровича Годунова. Подпись первого стоит под первой избирательной грамотой, а подпись второго — под второй избирательной грамотой.

Так, в XVI веке все более и более значимым становилось положение Николо-Угрешского монастыря в русской духовной и государственной жизни.

 

РАСЦВЕТ
1600–1700 гг.
Новый, XVII век поначалу принес всей России и Николо-Угрешской обители тяжелые испытания — началось печально знаменитое Смутное время. И вновь Угрешская обитель не раз оказывалась в центре важнейших исторических событий.

Так, в июне 1606 года угрешский игумен (правда, без упоминания его имени) назван среди участников чина венчания на царство Василия Шуйского. В 1610 году в Николо-Угрешском монастыре некоторое время скрывался Лжедмитрий II. Сюда приходили польские послы, склоняя нового самозванца отказаться от притязаний на русский престол, но Лжедмитрий II не отказался. Тогда к Никольскому монастырю направились соединенные русские и польские рати. Самозванец в страхе бежал из Угрешской обители в Калугу. Угрешский игумен Иона был в числе русских послов, отправленных в сентябре 1610 года к польскому королю. То посольство возглавлял митрополит Ростовский Филарет Романов, будущий русский патриарх. Доля послов оказалась тяжела — они решительно отказались от притязаний польского короля Сигизмунда на русский трон. Потому практически все послы оказались в польском плену. И если митрополиту Филарету удалось спустя много лет вернуться на Родину, то угрешский игумен Иона умер в заточении.

А когда весной 1611 года на спасение Москвы двинулись рати народных ополчений, то одним из мест сбора русского войска стал Николо-Угрешский монастырь. 27 марта 1611 года сюда сошлись отряды изо всех русских городов: Ляпунов — из Рязани, Заруцкий — из Тулы, пришли и другие воеводы со своими отрядами. Соединившись, русские рати двинулись из Угрешской обители на Москву. Так под стенами Москвы появилось Первое ополчение.

Однако Первое ополчение так и не смогло спасти столицу от поляков. Да и вожди его перессорились между собой, а Прокопий Ляпунов был убит. Спасти Москву смогло только Второе ополчение, возникшее в Нижнем Новгороде и собравшее под свои знамена все оставшиеся русские силы. Осенью 1612 года Москва была очищена от захватчиков. А 21 февраля 1613 года Земский собор избрал нового русского царя — Михаила Федоровича Романова.

Именно в годы правления первых русских царей из династии Романовых Николо-Угрешский монастырь вступил в пору своего первого настоящего расцвета. В XVII столетии Николо-Угрешский монастырь представлял собой внушительное архитектурное собрание. Судя по описи, произведенной в 1739 году, монастырь был обнесен каменной оградой, покрытой тесом, общей длиной 700 м и высотой около 3 м, с двумя воротами. В монастыре было три каменных храма — Никольский собор (значительно обновленный в 1614 году), церковь Успения Божией Матери с трапезной и церковь Спаса Нерукотворного с колокольней. К Успенской церкви примыкала Хлебная палата, а рядом со Спасской церковью находились больничные и братские келлии. Кроме того на территории монастыря располагались несколько каменных хозяйственных построек (поварня, квасоварня, солодовня, житницы и др.), а за стенами — конюшенный и скотный дворы. Для размещения царских особ и высших церковных иерархов, часто бывавших в монастыре в XVII веке, были построены каменные Государевы (Царские) и Патриаршии палаты, к которым примыкала игуменская келлия.

Одной из главных святынь обители оставалась икона Святителя Николая Чудотворца в житии, к тому времени уже покрытая серебряным золоченым окладом с драгоценными камнями и жемчугом, а золотая митра Святителя была украшена алмазами, изумрудами и жемчугом.

В конце XVII века в четырехъярусный резной золоченый иконостас Никольского собора была включена местная икона "Господь Вседержитель на Престоле", писанная знаменитым иконописцем Симоном Ушаковым в 1672 году. В обители была еще одна икона кисти Симона Ушакова — "Алексий, человек Божий", — написанная в 1665 году. Монастырскими святынями были и частицы мощей Святителя Николая и других святых.

Число братии Угрешской обители в XVII веке достигало 100 человек, а может быть, и более того. Известно, что во время чумы, свирепствовавшей в 1655 году, от морового поветрия умерло более 50 угрешских иноков. Сама обитель широко почиталась среди православного люда. Синодик монастыря свидетельствует — в XVII столетии среди насельников обители было немало схимников, а это означает, что духовная жизнь обители была очень высока. Часто в нее на покой удалялись престарелые архиереи. Монастырь поддерживали знаменитые княжеские, боярские и дворянские роды. В Синодике монастыря значились 26 княжеских, 53 дворянских рода и 12 родов старцев.

Но особую сердечную заботу о любимой Угрешской обители проявляли русские государи. И царь Михаил Федорович, и его сын, царь Алексей Михайлович, многократно бывали в ней, и, как истинные православные государи, часами стояли вместе с иноческой братией в молитве перед иконами.

Уже вскоре после своего избрания на русский престол, 15 апреля 1613 года, царь Михаил Федорович подтвердил жалованную грамоту Николо-Угрешскому монастырю на воды и рыбные ловли в Нижнем Новгороде. А 5 мая 1614 года, в преддверии дня Святителя Николая Чудотворца, Михаил Федорович впервые посетил Угрешскую обитель, куда приходил на освещение храма — Никольского собора. Стоит напомнить, что впервые под день Николы Вешнего в монастыре побывал царь Иван IV Васильевич в 1546 году. Царь Михаил Федорович Романов старался во многом подражать своему предшественнику и родственнику (Иван IV первым браком был женат на Анастасии Романовне Захарьиной-Юрьевой, брат которой, Никита Романович, был дедом Михаила Федоровича). И с этого времени царские выезды на богомолье в Николо-Угрешский монастырь на Николин день стали постоянными и продолжались на протяжении всего XVII столетия.


Страница 2 - 2 из 3
Начало | Пред. | 1 2 3 | След. | КонецВсе

© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру