"Что бы со мной не случилось, я скажу: слава Богу!"

Из книги "Священномученик Вениамин, митрополит Петроградский"

"Радостно и спокойно" ощущали себя в эти дни и архимандрит Сергий, и Юрий Петрович Новицкий и Иван Михайлович Ковшаров.

Сохранилась записка Юрия Петровича Новицкого, чудом переданная им из камеры смертников.

"Дорогая мама. Прими известие с твердостью. Я знаю давно приговор. Что делать? Целую тебя горячо и крепко. Мужайся. Помни об Оксане. Целую крепко. Юрий. Дорогой Порфирий Иванович. Обнимаю тебя. Поддерживай маму".

Так же было и с архимандритом Сергием.

Как мы видим из воспоминаний Чельцова, до конца дней своих продолжал архимандрит совершать свое пастырское служение, помогая и укрепляя своего соседа по камере смертников…

6.

В ночь на воскресенье, 13 августа, четверо новомучеников Российских были расстреляны возле станции Пороховые по Ириновской железной дороге.

Говорят, что перед смертью их обрили и одели в лохмотья.

Казнь была совершена тайно…

Делалось все, чтобы скрыть дату ее.

Ксении Леонидовне Брянчаниновой и Оксане Георгиевне Новицкой разрешили во вторник, 15 августа, встретиться с Юрием Петровичем Новицким.

В понедельник, 14 августа, в первый день Успенского поста, духовным чадам митрополита Вениамина, принесшим для него передачу, сказали, что "гражданин Казанский, гражданин Шеин, профессора Ковшаров и Новицкий потребованы и отправлены в Москву…"

"Отправить в Москву", "дать десять лет без права переписки" эти, почти тотемические обозначения исполненных смертных приговоров, изобретались работниками советского "правопорядка", потому что страх смерти в них самих был сильнее революционного сознания…

После расстрела начали делить вещи расстрелянных новомучеников…

"Распявшие же Его, делили ризы Его, бросая жребий"…

Эти Евангельские слова почти буквально повторились в Петрограде, в 1922 году.

Архимандрита Сергия вместе с митрополитом Вениамином, Новицким и Ковшаровым расстреляли в воскресенье, а уже в четверг, 17 августа, прибежал в Трибунал член Петросовета И.З. Преображенский и принес заявление:

"В настоящее время проживающий по Троицкой улице, д. № 3 и не имеющий никакой квартирной обстановки. Прошу председателя Ревтрибунала предоставить мне как нуждающемуся мебели из распечатанной квартиры гражданина Шеина, так как он ликвидирован из Петрограда, а мебель находится в вашем распоряжении"(13).

Сосед члена Петросовета И.З.Преображенского, военмор Иван Климович был скромнее:

"Заявление. Прошу не отказать в выдаче для моего пользования один платяной шкаф за минимальную плату из квартиры Шеина. 18 августа 1922"(14).

Однако наиболее отвратительно делили вещи Юрия Петровича Новицкого.

"1922 года Июля 14 дня Протокол. В квартире № 30 по Биржевой улице. При чем выяснилось – квартира № 30 состоит из пяти комнат. Занята и числится за гражданкой Брянчаниновой. Из упомянутого числа комнат осужденный Новицкий с дочерью занимали одну комнату в качестве жильцов. Описано следующее: диван красного дерева, к нему два кресла и три стула, пять золоченых стульев, два мягких стула, четыре маленьких столика, зеркало, восемь картин в золоченых рамках, одна настольная лампа, один книжный шкаф с книгами, опечатанный печатью ревтрибунала, кроме того описаны, находящиеся в пользовании Новицкого /свидетельство управдома и дочери Новицкого/ и принадлежащие гр. Брянчаниновой письменный стол и кожаный диван. По заявлению управдома и по сведениям дочери Новицкого гр-ка Брянчанинова выехала в Москву"(15).

Ксения Леонидовна Брянчанинова, действительно, 14 июля ездила в Москву хлопотать за Юрия Петровича Новицкого. Вернувшись, она узнала, что описана принадлежащая лично ей гостиная.

Ксения Леонидовна пыталась протестовать, но это, как и ее хлопоты за Юрия Петровича, успеха не имело. Юрия Петровича Новицкого расстреляли, а вещи, принадлежавшие Ксении Леонидовне, разделили между собой сами члены ревтрибунала.