Старообрядческий Синодик из Причудского собрания Пушкинского дома

Важной особенностью Причудского Синодика является то, что он точно скопирован вместе с миниатюрами с образца последней трети XVII века¹ в 1887 г. профессиональным иконописцем из среды старообрядцев. Состав сборника указывает на старообрядческое происхождение рукописи, взятой копиистом за образец. По данному памятнику не существует обширной научной литературы. Рукопись даже не введена в научный обиход подробным описанием. Единственным воспроизведением изобразительного материала Синодика в литературе оказалась одна из его многочисленных заставок. Памятник объединяет в себе несколько разнородных тенденций оформления рукописной книги, характерных для поморской книгописной традиции.² Его декор включает заставки старопечатного стиля, буквицы с поморским орнаментом, находящиеся в стилистическом диссонансе друг с другом. В миниатюрах необычайная яркость цветового решения, близкая лубку XVIII – XIX века, контрастирует с явной иконописной направленностью манеры исполнения иллюстраций.

В наши задачи входит, с одной стороны, выявление некоторых путей интерпретации Синодика-литературного сборника как текста и как изобразительной системы и, с другой стороны, искусствоведческий анализ его миниатюр.

Одно из самых крупных собраний старообрядческих рукописей находится в древлехранилище Пушкинского дома. Фундаментальных исследований, посвященных этим рукописям, существует не так много. Основным материалом для знакомства с рукописными собраниями оказываются отчеты об археографических экспедициях сотрудников института Русской Литературы, преподавателей Государственного Санкт-Петербургского университета и некоторых других учебных заведений.

Важной чертой рукописных коллекций древлехранилища является их "топографическая определенность":³ все рукописи здесь по преимуществу северного происхождения или, по крайней мере, "длительного бытования на Севере".⁴

Археографические экспедиции Пушкинского дома начались в 1949 г. по инициативе доктора филологических наук В.И. Малышева.⁵ С этого времени имели место десятки экспедиционных поездок (только за первые двадцать лет их состоялось 39),⁶ в результате которых были приобретены рукописи, датирующиеся с XII по ХХ в. Старообрядческие рукописные книги относятся к периоду от XVII до ХХ в.⁷

Важнейшим центром по переписке книг стало Выго-Лексинское общежительство в Заонежье, достигшее своего расцвета как старообрядческий скрипторий в первой четверти XIX века.8 Мужской Данилов монастырь на Выге и его женский филиал на Лексе существовали с XVII по XIX век.9 В 40-е годы XIX века Выговское общежительство было закрыто. Книгописные школы Выга и Лексы просуществовали до начала ХХ века.¹⁰ Несмотря на то, что изучаемый нами памятник относится к рукописям Прибалтики,¹¹ поморская традиция оформления книг повлияла на эту рукопись, как и на многие другие старообрядческие рукописные книги непоморского происхождения. Выго-лексинская книгописная традиция была так авторитетна для старообрядцев разных согласий, что элементы поморского оформления рукописей можно встретить в памятниках, найденных в районах сильно удаленных от Поморья.¹² Более того, исследователи XIX – перв. пол. ХХ в. называли "поморской" любую старообрядческую рукопис, независимо от ее происхождения.

Интерес к поморской рукописной книге возник задолго до революции.¹³ Почти все ранние частные собрания рукописей формировались именно из старообрядческих книг, привлекавших исследователей даже больше, чем дониконианские канонические рукописи. Старообрядческие книжные памятники покупались и выменивались у их владельцев в большом количестве. В письмах М.П. Погодина (нач. XIX в.) рассказывается, как происходила покупка рукописей у нижегородских старообрядцев.¹⁴ Первостепенной литературой о ранних рукописных собраниях являются каталоги, описи рукописей, обзоры фондов.¹⁵ Первым системным обследованием Заонежья с целью выявления рукописного старопечатного наследия "стала археографическая поездка в эту местность в 1903 г. заведующего Рукописного отдела библиотеки Академии наук В.И. Срезневского".¹⁶ Срезневский проехал от Шуньги до Сенной Губы. В результате своей работы он послал "в Академию по почте несколько пудов своего сбора",¹⁷ в котором преобладали богослужебные и учительные книги.¹⁸

Деятельность археографических экспедиций в ХХ веке достигла такого размаха,19 что к 70-м годам запасы рукописей у местных жителей были практически исчерпаны. Уже в 1969 году археографическая экспедиция на поморский берег Белого моря не сделала значительных рукописных приобретений,²⁰ в то время как еще в 1948-49 годах в Заонежье довольно часто попадались рукописи XVI в.²¹ В 60-е годы в Поморье почти исчезает старообрядческое население, единственным представителем которого, например, в деревне Кушерке являлась Анастасия Яковлевна Ефремова.²² "Остальные жители Кушерки, Унежмы и Малошуйки – замечают участники поездки – старообрядцами считают вообще старых людей, умеющих читать "по-славянски"".²³

Вопрос техники изготовления рукописных старообрядческих книг и особенности быта переписчиц XIX – нач. ХХ в. освещается в статье В.И. Малышева "Как писались рукописи в Поморье…".²⁴ Автор со слов переписчицы Анастасии Дмитриевны Носовой рассказывает о рукописных школах Поморья, духовной и ремесленной подготовке их учениц, распорядке трудового дня в школах и особенностях дисциплинарного устава в них. Исследователь обращает внимание на характер письменных принадлежностей поморских переписчиц и художниц, состав чернил и красок, принципы изготовления переплетов и золочения миниатюр. Несмотря на то, что в статье рассматривается поморская книжно-рукописная традиция, данный материал может быть полезен при изучении поздних старообрядческих рукописей других центров.

Эстонское Причудье, откуда и происходит рассматриваемая рукопись, было заселено староверами в конце XVII века. Первые поселки образовались на побережье Чудского озера близ Муствээ. В 1710 г. на реке Выбовка (мыза Ряпина) последователи Феодосия Васильева построили старообрядческий монастырь, который былразгромлен в 1719 году. На западном берегу Чудского озера в имении Флемминсгоф среди жителей преобладали старообрядцы. В деревне Кикита в этом имении в 1710 г. был выстроен староверческий храм, в котором позднее сформировалось большое книжное собрание.²⁵ Гонения на причудских раскольников середины XIX века привели к тому, что к 50-м годам все молельни, кроме Казепельской, были закрыты. Центры книжности переместились из Кикиты в Малые Кольки. В 20-30-х годах ХХ века возникает новый центр книгописания – деревня Рае, связанная с деятельностью иконописца Г.Е. Фролова²⁶ – автора миниатюр и переписчика Синодика, который будет рассмотрен в нашей работе.²⁷ Г.Е. Фролов был очень уважаемым человеком в своей среде. За годы своей жизни (ум. в 1931 г.) он собрал библиотеку, состоящую из 40-50 томов богослужебных книг, среди которых можноназвать круг старопечатных месячных Миней, Октоихи, Ирмологии, Часословы.²⁸

Изучаемый нами Синодик был приобретен во время экспедиции 1960 года, поэтому первое упоминание в научной литературе о нем относится к 1963 году.29 В статье Ю.К. Бегунова дается краткое описание Синодика. Кроме характеристики его внешнего вида и перечисления притч в составе книги автор довольно подробно останавливается на содержании поминальных записей в конце рукописи. Еще одно краткое упоминание о Синодике 1887 г. находится в сборнике "Рукописное наследие Древней Руси. По материалам Пушкинского дома" (Л., 1972).³⁰  Ю.К. Бегунов предполагает, что данная рукопись была выполнена с образца XVII века и относит литературное содержание Синодика к третьей редакции, имея в виду, видимо, классификацию Е.В. Петухова.³¹ Характеризуя декор книги, автор статьи отмечает использование поморской традиции в оформлении концовок, инициалов и заставок и более каноничный для древнерусской книжности стиль миниатюр.³²

Орнаменты Синодика 1887 г. послужили материалом, иллюстрирующим псевдо-поморские тенденции украшения рукописей, не принадлежащих поморскому кругу. В статье В.П. Бударагина и Г.В. Маркелова, посвященной орнаментике крестьянских рукописных книг.³³

Проблема орнаментации поморской книги в целом, как пишет Плигузов А.И.,³⁴ была поставлена в связи с ее зависимостью от народного прикладного искусства³⁵ и чертами сходства с рукописной продукцией других школ народной книжности.³⁶ Свирин А.Н. обращает внимание на развитие поморской орнаментики из барочной путем "гиперболизации форм".³⁷ Розов Н.Н. в труде "Русская рукописная книга" останавливается на специфических чертах поморского орнамента с точки зрения его цвета.³⁸ Статьи Плигузова А.И. и Винокуровой Э.П. 80-х годов посвящены генезису книжного декора Поморья.³⁹ А.И. Плигузов подробно освещает взаимосвязь рукописей старообрядцев со старопечатными изданиями, выделяя несколько этапов ассимиляции старопечатной орнаментики с рукописным полем ранней поморской книги.⁴⁰ Винокурова Э.П. развивает мысль о влиянии гравированных на меди орнаментальных рамок на традиционные формы рамок-заставок поморских рукописей, отдавая в ряду граверов, особенно повлиявших своим творчеством на орнамент поморов, явное предпочтение Леонтию Бунину с его гротескными барочными формами.⁴¹

Миниатюры Синодиков-литературных сборников⁴² не были предметом специального искусствоведческого исследования фундаментального характера. Изобразительный материал Синодиков в лучшем случае просто воспроизводится авторами научных трудов.⁴³ Е.В. Петухов в своем труде "Очерки из литературно истории Синодика" (СПб., 1895) дает общую характеристику типа иллюстрирования Синодиков, отмечая его повествовательный характер и констатируя максимальную приближенность миниатюры к тексту. Петухов также кратко останавливается на технике выполнения миниатюр и взаимосвязи синодических иллюстраций и иконописи.

В 1997 году была закончена диссертационная работа на соискание ученой степени кандидата искусствоведения Л.Б. Сукиной "Очерковые миниатюры русских рукописных Апокалипсисов и Синодиков втор. пол. XVII века" (СПб).⁴⁴ Диссертация отличается широтой затронутой проблематики. При этом большой фактический и исторический материал интерпретируется довольно несмело. В целом работа носит описательный характер, но несомненно является ценным источником информации о таких мало изученных с искусствоведческой точки зрения феноменах древнерусской книжности как Синодики и Апокалипсисы.

Наиболее серьезными работами по литературной истории Синодика можно считать исследование Е.В. Петухова,⁴⁵ в котором автор выявляет источники синодических текстов и показывает характер их взаимосвязи с традиционной народной словесностью и изобразительным искусством, и статью Дергачевой И.В.,⁴⁶ являющуюся своеобразным критическим откликом на монографию Петухова. И.В. Дергачева по иному понимает проблему литературной редакции памятника и предлагает собственную внрсию распределения Синодиков-литературных сборников по редакциям.

Традиция старообрядческой книжности и место Синодика-литературного сборника в ней

Синодик-литературный сборник как памятник древнерусской книжности близок своей проблематикой кругу тем, наиболее характерных для старообрядческого рукописного наследия небогослужебной ориентации.

Основная масса рукописей, приобретаемых в ходе археографических экспедиций у старообрядцев, приходится на богослужебные книги, такие как Обиход, Триоди (Постная и Цветная), Евангелия, Апостолы, Октоихи (или Осьмогласники), служебные Минеи, сборники покаянных, уставных и канонических статей, Псалтири, Месяцесловы.

Традиция дидактической небогослужебной литературы Древней Руси получает в старообрядческой среде особый оттенок. Поучения о домостроительстве души тесно связаны здесь с темами малой и большой эсхатологии. Этот спектр смыслов прочитывается не в самих сочинениях отцов Церкви или их фрагментах, попадающих в рукописные сборники старообрядцев из Пролога или Великого Зерцала, а в общей программе таких сборников. Здесь Слова и Поучения душеспасительного характера могут быть подобраны и объединены с житиями святых и притчами, приводимыми в тех же сочинениях отцов церкви, таким образом, что темы памятования смерти и Страшного суда выходят на первый план.⁴⁷

Среди особенно распространенных⁴⁸ в старообрядческой книжности житий – кроме жизнеописаний вождей раскола – необходимо назвать жития Зосимы и Савватия Соловецких, Иоанна Богослова, Василия Нового, Андрея Юродивого и мучеников: Кирика и Улиты, Варвары, Параскевы. Житие Зосимы и Савватия – основателей Соловецкого монастыря, ставшего на сторону раскольников в XVII веке, получило на фоне других житий наибольший резонанс в старообрядческих рукописях и существует в огромном количестве списков. Тема мученичества, всесторонне развитая в старообрядческой культуре, говорит в памятниках письменности на языке традиционной агиографической литературы. Выбор мучеников здесь определяется устоявшимися российскими канонами народного почитания святых.

Жития Василия Нового, Иоанна Богослова и Андрея Юродивого своей распространенностью в рукописном старообрядческом наследии обязаны их причастностью к группе текстов, связанных с эсхатологическими переживаниями (темами посмертной судьбы души, Страшного суда, Небесного Иерусалима).⁴⁹ К данной группе текстов также принадлежат следующие особенно часто переписываемые памятники: Слово Палладия Мниха о втором пришествии, Слово св. Мефодия епископа Иерусалимского,⁵⁰ Слово Григория архиепископа царьградского о скончании века, сказания "О втором пришествии Христа и об антихристе", "О знамениях небесных при последних днях", Притча о теле человеческом, о душе и воскресении мертвых, Прение Живота и Смерти, Сказание о явлении ангела Господня в пустыне преподобного Макарию Египтянину⁵¹ и др.

Видное место в старообрядческих рукописях занимает корпус духовных стихов. Этот вид народного творчества характерен не только для старообрядческой среды.⁵²

Традиционны для средневековой русской книжности последних столетий ее существования повести "О Савве Грудцыне", "Фроле Скобееве", "Петре и Февронии Муромских", "Тимофее Владимирском" и др.. также воспринятые старообрядческой книжностью.

Отдельную группу составляют литературные произведения вождей раскола, наставников или особо уважаемых паствой людей, такие как "Поморские ответы на вопросы иеромонаха Неофита". В качестве примеров индивидуального творчества членов общины, не принадлежащих к ее духовному начальству, можно привести сочинение Г.Е. Фролова – автора миниатюр Синодика 1887 года из Причудского собрания – "Путь, ведущий христианина к прощению грехов".⁵³

Итак, литературное наследие старообрядцев в целом ориентировано на традицию древнерусской книжности. Отличие состоит не в подборе письменных памятников – этот набор вполне каноничен (исключая собственно старообрядческие писания), – а в композиционной расстановке этих памятников в составе рукописных сборников, особых смысловых акцентах, о которых можно судить по количеству списков того   произведения древнерусской литературы в современных собраниях старообрядческих рукописей.
 
Литературный состав Синодика как книги эсхатологического содержания

Синодик-литературный сборник занимает место в кругу памятников с ярко выраженной эсхатологической направленностью, что проявляется не только в тексте, но и в художественном оформлении.

В состав Синодика могут входить богослужебные и небогослужебные тексты. Закономерности их композиционного расположения в синодическом сборнике не выяснены исследователями. Используя выводы Е.В. Петухова и И.В. Дергачевой о возможных редакциях памятника,⁵⁴ а также рассмотрев композицию текста 12 синодических сборников XVII – XVIII веков,⁵⁵ можно сделать некоторые общие выводы о закономерностях построения текста Синодика.

1. Сначала, как правило, проводится мысль о том, что поминание умерших является заветом Господа Апостолам.
2. Затем рассказывается, как Апостольская Церковь выполняет этот завет и в чем смысл поминания и пожертвований в церковь.
3. Тема смерти, раскрывающаяся вслед за этим, представлена через два основных момента: духовное несовершенство человека перед лицом смерти, богатство и смерть. В Синодиках конца XVII в. акцентируется второй аспект, в более ранних синодических сборниках – первый.
4. Воспоминание о Страшном суде.
5. Поминальные записи.

Пункты 1 и 2, 3 и 4 объединены в пары, так как, по сути, каждая из пар раскрывает одну тему: I – тема апостольской Церкви в связи с поминанием, II – Страшный суд (малая и большая эсхатология).⁵⁶ Тематический план Синодиков может быть представлен и иначе: Апостолы, Церковь, Смерть, Страшный суд. Каждому из этих четырех композиционных функций текста соответствует традиционный набор сочинений, обладающий потенциальной возможностью быть включенным в литературную компиляцию того или иного конкретного Синодика. Ниже приводятся наименования некоторых наиболее широко распространенных памятников, имеющих хождение в составе рукописных Синодиков и соответствующих определенным композиционным функциям текста литературного сборника. Одну и ту же функцию могут выполнять в определенном памятнике как несколько текстов, различно расположенных друг по отношении к другу, так и один текст. Порядок расположения функциональных пластов текста – явление более устойчивое, хотя и здесь возможны перестановки или сорачивание парных функций до одной. Наибольшее поле вариативности дает функционально-тематический раздел, посвященный смерти, который можетвозрастать до бесконечности с добавлением все новых притч. Разрастание сборника не всегда происходит за счет увеличения центра. Иногда синодический текст теряет цельность и делится на два раздела: первый раздел имеет последовательную структуру "сюжетного" развития от рождения Церкви до Страшного суда, второй – как бы дополнение в форме притч.⁵⁷ Начало повествования Синодиков с точки зрения темы мало варьируется. Наличие поминальных записей – тоже относительно неизменное явление. Они могут редуцироваться только в самых поздних синодических сборниках.

Апостолы. Апостольские послания (Послание Апостола Павла к коринфянам) нач. XVII в.58 Слово Иоанна Златоуста (нач. XVII в.). Завет Христа апостолам по Вознесении о поминании (сер. XVII в.). VII Вселенский собор (сер. XVII в.).59 Иаков (Петр) крестит неверные языки (кон. XVII в.).

Церковь. Необходимость жертвования на церковь (нач. XVII в.). Чин, бываемый на разлучение души от тела, последование погребения, Лития, Ектенья (нач. XVII в.). Когда происходит поминание, Ангел радуется (сер. XVII в.). Объяснение поминания на 3, 9 и 40 день. (2 пол. XVII в.).

Смерть (богатство и смерть; духовное несовершенство перед лицом смерти). Поминание спасает мертвых и живых (повести об игуменьи Афанасии, посаднике Щиле, юноше, плененном в Персиду). (Втор. пол. XVII в.). Плач, навеянный образами Последования погребения. О скудоумном человеке. (Сер. XVII в.). О богаче и Лазаре.  О нераскаявшихся блудниках и др. грешнках (2 пол. XVII в.). Двоесловие Живота и Смерти. (2 пол. XVII в.).

Страшный суд. О Макарии Египетском и Макарии Александрийском.60 ( 2 пол. XVII в.). Андрей Юродивый. Притча из повести о Варлааме и Иоасафе.61 VII Вселенский собор. (Сер. XVII в.).

При самом поверхностном взгляде, отличие Синодиков XVII в. от Синодиков XVIII в. связано с разрастанием к концу XVII в. количества притчевого материала в составе сборника, аллегоризма в ущерб изначальному символизму. В конце XVII  - начале XVIII в. в синодиках начинают появляться силлабические вирши.⁶²

Литературный состав Причудского Синодика

Синодик из Причудского собрания с точки зрения своего литературного содержания относится исследователями к третьей литературной редакции по классификации Е.В. Петухова.⁶³ Этот памятник, видимо, потому связывают с данной редакцией, что Петухов характеризует ее как "более церковно-практическую и богослужебную" и часто используемую раскольниками.⁶⁴

И. В. Дергачева признает классификацию Петухова несовершенной, так как критерием для нее служит смысловое содержание синодических предисловий,65 и предлагает собственную классификацию, выделяя три самостоятельных редакции: раннюю, сер. XVII в. и второй пол. XVII в.

Причудский Синодик, судя по всему, не укладывается ни в систему Е.В. Петухова, на в классификацию И.В. Дергачевой. Он близок третьей редакции Петухова из-за своей краткости и обилия богослужебных текстов. Такле стремление исключить из рукописи все "неканоническое", не проверенное многовековым опытом Церкви, действительно можно считать отличительной чертой именно старообрядческих Синодиков. Классификация Дергачевой позволяет прийти к выводу, что основной текстовой материал Причудского сборника ориентирован на вторую редакцию сер. XVII в. Однако рассказы о процветшем посохе Афанасии (из Пролога на 12 апреля)66 и о Макарии Египетском и черепе эллинского жреца (из Скитского патерика),67 более характьерны, исходя из заключений И.В. Дергачевой, для второй пол. XVII в. (третья ред.). Бегунов Ю.К. датирует образец, с которого рукопись была скопирована в 1887 г., последней третью XVII в.⁶⁸ Представляется, что рассуждая о составе Синодика, лучше вообще говорить не о редакциях, а о типах композиционной организации материала внутри сборника, так как большая вариативность Синодика как литературного памятника, с одной стороны, и повторяемость того материала, который он использует, с другой стороны, наталкивает на мысль, что синодический сборник строится по принципу фольклорного текста, который во всем многообразии своего бытования не может быть распределен по редакциям, но в котором можно выстроить схему организации его устойчивых элементов в разных случаях (для разного времени).

Синодик из Причудского собрания имеет заглавие: "Синодик Всемилостивого Спаса сиречь поминание преждеотшедших душ к Богу" и начинается словами: "Сия книги спасительны и душеполезны суть…" (Л. 4). Затем идуи отрывки из второго послания Св. Апостола Павла к коринфянам ("иже бо кто имеет род и сердоболя или чада да тем оставит творити память по себе") и из Слова Иоанна Златоуста ("аще нецыи дети будут тати или разбойницы или пияницы, да тем погубят памят родителей своих"). Потом следует обращение к церковным иерархам ("пастухам словесных овец") и к их духовным чадам ("кто имея что преставится от жития сего, а не даст … отцу своему пастуху, но оставит плотскому роду своему…"). Новый раздел открывается словами: "По Вознесении Господа нашего Иисуса Христа на небеса собравшимся святым апостолом в Сион, идеже Святый Дух сниде нань" (Л. 7) и повествует о завете Господа апостолам о поминании.⁶⁹ Эту же тему продолжает отрывак из послания апостола Тита ("братие, не забывайте за собою уреченных Богу и святым") Л.  9.

Апостольская тема сменяется темой современного поминания в церкви. Объяснение смысла церковного поминания переходит в текст Ектении. (Начало: "Первие облечется священник во вся священнныя ризы") (Л. 11). Здесь же помещено апокрифическое повествование о том, что во время поминания ангел с радостью отходит на небеса и пишет имена поминаемых в райских обителях. Затем рассказывается о значении третьего, девятого и сорокового дней для умершего.

Тема смерти раскрывается в Причудском Синодике через поэтический плач, составленный из своеобразных вариаций на тексты Требника: "Последования погребения мирских человек" ("зрю тя, гробе, и ужасаюся"… "видевшее во гробе кости обнажены лежаща…"), "Последование исходное монахов" ("духовная моя братия и спостницы…"). Евангельская притча о богатом и Лазаре и Повесть о созомоне (Пролог, 31 авг.), восхищенном в рай за милостыню, подводит синодическое повествование к темам Горнего Иерусалима и Страшного суда.

Последний смысловой пласт начинается со слов, приписанных Григорию Беседнику (Двоеслову), о "душеполезных книгах" и евангельской притчи о нерадивом рабе, напоминающей о конце света. История о процветшем посохе игумении Афанасии (Пролог, 12 апр.)⁷⁰ и текст Литии за упокой сменяется рассказом о Макарии Египетском, в котором много говорится о загробных муках грешных. Затем под заглавием "ина статия" приводится похвальное слово русским князьям. После текстов Панихиды и заупокойной Ектении следует общее поминание, составленное при патриархе Иове и другие поминальные записи (перечисляются роды бояр Репниных, Лыковых, Хворостининых, роды архиепископа Нектария Сибирского и Тобольского, архимандрита Пафнутия Боровского монастыря Митрофана Шеинкова и содержателей железных заводов г. Тулы). (Л. 64-70).

Итак, особенностью Причудского Синодика является его краткость, насыщенность богослужебными текстами, ясность композиции, ориентированной на логику развития Священной истории от зарождения Церкви до второго пришествия. Такая же ясность и лаконичность характерна и для миниатюр, выполненных с иконописной тщательностью.

Миниатюры Причудского Синодика

Довольно часть синодические миниатюры точно следуют за повествованием и бывают расположены по отношению к тексту так, чтобы можно было видеть и текст, и миниатюру одновременно. Синодик из Причудского собрания не до конца следует указанному принципу расположения миниатюр по отношению к тексту. Рукопись отличается тесной взаимосвязью слова и изображения, что проявляется в обилии надписей на иллюстрациях, помещении миниатюр среди текста, которые делаются как бы составляющей этого текста. Последний одновременно является частью повествования и разъяснительным комментарием к иллюстрации (в этом случае он пишется черной тушью). В тех случаях, когда пояснение имеет самостоятельный характер, оно выделяется красным. Иллюстрации Причудского Синодика чаще располагаются слева от текста. В рукописи встречаются незаполненные страницы. В соседстве с ними иллюстрации могут располагаться справа. Принцип расположения миниатюр подчеркивает, с одной стороны, особую значимость текста (он занимает на развороте книги правое положение – поле, ведущее "вглубь" рукописи), с другой стороны, слово и изображение могут быть равноценными (иллюстрация включена в текст).

Взаимодействие текста и миниатюр раскрывается через понимание автором роли белой поверхности листа. В Причудском Синодике он оказывается той идеальной средой, в которую помещены как буквы, так и художественные образы. Нигде мы не встретим в иллюстрациях сплошного фона, создающего в приделах художественного пространства особую сферу "бытия" изображения, отличную от "жизни" книги как графически выраженного слова. Белый лист в миниатюрах может условно означать инкарнат, выполнять абстрактную функцию среды, воздушного пространства, через него может быть передана райская реальность, где всегда отсутствует позем из горок и где архитектурные формы и растения показаны парящими в пустоте.

Важной отличительной чертой трактовки миниатюр Причудского Синодика является нежелание автора замысла дробить изобразительное поле более чем на два яруса и перегружать иллюстрацию, давая в ней два или три сюжета сразу, что в целом характерно для Синодиков конца XVII века, к которым, видимо, относится образец, послуживший для Г.Е. Фролова предметом копирования.

Цвет миниатюр очень яркий (основные цвета: красный, желтый, зеленый). По интенсивности он приближается к раскраске лубочных книг XVIII в. Интересно, что цвет здесь явно несет символическую нагрузку, задавая при этом строго определенную ритмику циклу иллюстраций. Миниатюры с преобладанием красного и малинового цветов чаще изображает реальность небесного и земного рая (Церкви). Миниатюры, где доминируют охра, коричневые, зеленые краски, бывают связаны с темой смерти. Изображения, построенные на контрастах зеленого и красного (или красного и земляной гаммы), могут отображать переходное состояние между земным и потусторонним мирами. Эта закономерность не обладает общеобязательным характером и может нарушаться, как всякая закономерность. Однако, по нашему мнению, ее все же можно считать важным организующим фактором изобразительного пространства книги, построенного как некое чередование небесного и земного.

Действительно, сначала следует группа иллюстраций, посвященных церковному поминанию, где в основном красный цвет доминирует, затем идут композиции с гробами, одна из которых построена на контрастах, а две другие решаются через сочетание земляных красок. Для притчи о Лазаре характерно резкое противопоставление красного и зеленого, особенно в сценах смерти богача и смерти Лазаря. В истории о Созомоне сцена сонного видения Созомона также завязана на контрастных сочетаниях. Во второй части этой истории обилие белой поверхности листа подчеркивает яркость красно-желтой райской растительности в изображениях небесного Царства. История об Афанасии в иллюстрациях отличается особой пестротой, поскольку здесь очень большое место занимает красно-оранжевая стена, не сочетающаяся ни с одним другим цветовым пятном этой композиции. Повестьо Макарии и главе вновь решается в приглушенном колорите. Заключительные иллюстрации (служба в церкви, Христос с Адамом и вой) строятся на контрастах темного изумрудно-зеленого и алого. Таким образом, тема Рая оказывается в центре иллюстративного цикла. К ней с двух сторон ведет тема перехода из одной реальности в другую. Мотивы смерти и бренности также расположены симметрично по отношению. К центру. Начинает и завершает сборник тема Церкви.

Заключение

В ходе работы мы пришли к выводу, что Синодики занимают в книжной традиции старообрядцев место в группе памятников эсхатологической направленности. Иконография синодических миниатюр сопоставима с иконографией "Страшного суда", поскольку на иконе можно видеть не только композиции "лоно Авраамово", "Небесный Иерусалим", "Муки грешных", "Мерило праведное", встречающиеся в Синодиках, но даже изображение смерти богатого, пришедшее сюда, видимо, из синодических рукописей.

Причудский Синодик как старообрядческий памятник характеризуется богослужебной ориентацией и отсутствием в нем апокрифического материала. Относительная краткость причудской рукописи, лаконизм отдельных статей и ясность композиции текста могут расцениваться как признаки именно старообрядческого Синодика.

Миниатюры Причудского Синодика отличаются тщательностью исполнения, близостью иконописным образцам. Иллюстрации и текст находятся в гармоничном равновесии, продолжают и дополняют друг друга. Иконописец XIX века вносит новые интонации в трактовку образца XVII века. Можно предположить, что цветовое решение, возможно навеянное печатной народной книгой XVIII-XIX веков, отличается от цветовой палитры прототипа. Кроме того, нарочитая четкость рисунка, тщательность в прорисовке деталей тоже может характеризовать мастера XIX века, отличая его "степенный" и отточенный стиль от более небрежной и "легкой" манеры мастеров XVII в.

Примечания:

1. Бегунов Ю.К. Древнерусская книжно-рукописная традиция Причудья. (Обзор) // Рукописное наследие Древней Руси. По материалам Пушкинского дома. Л., 1972. С. 384-389.
2. Бударагин В.П. Маркелов Г.В. Орнаментика крестьянской рукописной книги XVIII – XIX вв. // ТОДРЛ, 38. Л., 1985. С. 481. Воспроизведение заставки Причудского Синодика.
3. Белоброва О.П. / О лицевых рукописях Пушкинского дома/ // Тихомировские чтения 1970. М.. 1970. С. 92.
4. Там же.
5. Там же. С. 91.
6. Там же.
7. Для исследования лицевых рукописей особую ценность приобретают памятники, начиная с середины XVIII в., поскольку на раннем этапе старообрядческие (поморские) рукописи оформлялись очень скромно. Их украшение "исчерпывается киноварными заголовками и редко – вязью в начале некоторых статей". (Плигузов А.И. К изучению орнаментики ранних рукописей Выга // Рукописная традиция XVI-XIX веков на
8. Малышев В.И. Как писались рукописи в Поморье в конце XIX – начале ХХ вв. (К вопросу об изучении техники и быта поморского книгописца) // Изв. Карело-финской научно-исследовательской базы АН СССР, 1949, №1. С. 73.
9. Дмитриев Л.А. Состояние и перспективы изучения книжно-рукописной традиции Заонежья // Рукописное наследие Древней Руси. По материалам Пушкинского дома. Л., 1972. С. 331.
10. Малышев В.И. Указ. соч. С. 73.
11. Рукописный Синодик XIX в. из Причудского собрания древлехранилища им. В.И. Малышева Пушкинского дома (№ 66, 1887 г.).
12. См. об этом: Бударагин В.П. Маркелов Г.В. Орнаментика крестьянской рукописной книги XVII –XIX вв. // ТОДРЛ, 38. Взаимодействие дрвнерусской литературы и изобразительного искусства. Л., 1985. С. 476-502.
13. См., например, статью Е.О. Поморские рукописи, их миниатюры и орнаментация // Золотое руно, 1907, № 10. С. 19-23. В статье омещено одно из самых ранних воспроизведений в красках миниатюр Поморья (из Апокалипсиса нач. XVIII в., лицевого жития Иоанна Богослова и нек. др.). 24 снимка с 5 рукописей.
14. Сведения о формировании первых собраний мне сообщила И.А. Шалина – сотрудник ГРМ.
15. См., наприм.: Древнерусские рукописи Пушкинского дома. (Обзор фондов). Сост. В.И. Малышев. М.-Л., 1965.
Древле-хранилище Пушкинского дома. (Литература 1965-1974). Сост. В.И. Малышев. Л., 1978.
16. Дмитриев Л.А. Состояние и перспективы изучения книжно-рукописных традиций Заонежья // Рукописное наследие Древней Руси. По материалам Пушкинского дома. Л., 1972. С. 332.
17. Там же. С. 333.
18. Там же. С. 336.
19. Например. археографическое исследование Карелии началось до революции, а в 1937-1961 годах здесь побывало около 10 экспедиций. В Карелии поселения существовали с XV века. Сума и некоторые другие села были пунктами новгородской колонизации на Севере. До 1764 года Сума являлась вотчиной Соловецкого монастыря, а позднее находилась под влиянием Выго-Лексинскоо старообрядческого общежительства. (См. об этом: Зыков Э.Г. Мазунин А.И. Поиски рукописей в Беломорье и на Онеге летом 1961 г. // ТОРДЛ, 20. М.-Л., 1963. С. 392-396).
20. В деревне Кушерка были приобретены поздние богослужебные рукописи, сборники XVIII века. Неожиданной находкой явилась служебная Минея XV – нач. XVI в., переданная участникам экспедиции школьником, который нашел ее в заколоченном доме своего умершего деда. (Гребенюк В.П. Рождественская М.В. Отчет об археографической экспедиции на поморский берег Белого моря в июле 1969 г. // ТОРДЛ, 26. Л., 1971. С. 317).
21. Дмитриев Л.А. Указ. соч. С. 334.
22. Грбенюк В.П. Рождественская М.В. Указ. соч. С. 317.
23. Там же.
24. Малышев В.И. Как писались рукописи в Поморье в кон. XIX – нач. ХХ вв. (К вопросу об изучении техники и быта поморского книгописца) // Изв. Карело-финской научно-исследовательской базы АН СССР, 1949, №1. С. 73-84.
25. Сведения о причудских старообрядцах здесь и далее взяты из статьи Бегунова Ю.К. "Древнерусская книжно-рукописная традиция Причудья. (Обзор) // Рукописное наследие Древней Руси. По материалам Пушкинского дома. Л.. 1972. С. 37 374, 377-380.
26. Бегунов Ю.К. Панченко А.М. Археографическая экспедиция в Эстонское Причудье // ТОДРЛ, 16. М.-Л., 1960. С. 528.
27. То, что именно Фролов – автор оформления рукописи, удалось установить Г.В. Маркелову на основании сверки почерков нескольких причудских памятников. По мнению Маркелова миниатюры также выполнены Фроловым.
28. Бегунов Ю.К. Панченко А.М. Указ. соч. С. 528.
29. Бегунов Ю.К. Археографическая экспедиция 1960 г. в Прибалтику // ТОДРЛ, 20. М.-Л., 1963. С. 389.
30. Бегунов Ю.К. Древнерусская книжно-рукописная традиция Причудья. (Обзор) // Рукописное наследие Древней Руси. По материалам Пушкинского дома. Л., 1972. С. 384-389.
31. Петухов Е.В. Очерки из литературной истории Синодика. СПб., 1895. С. 107-109.
32. Бегунов Ю.К. Древнерусская книжно-рукописная традиция Причудья. (Обзор) // Рукописное наследие Древней Руси. По материалам Пушкинского дома. Л., 1972. С. 384.
33. Бударагин В.П. Маркелов Г.В. Орнаментика крестьянской рукописной книги XVIII – XIX вв. // ТОДРЛ, 38. Л., 1985. С. 481.
34. Краткую библиографию по поморскому орнаменту дает Плигузов А.И. в статье "К изучению орнаментики ранних рукописей Выга" // Рукописные традиции XVI-XIX вв. на востоке России. Новосибирск, 1983. С. 82.
35. Уханова И.Н. К вопросу о взаимосвязи поморской миниатюры и памятников прикладного искусства русского Севера в XVIII в.// Тезисы докл. научной сессии, посвященной итогам работы Гос. Эрмитажа за 1966 год. Л., 1967.
Она же. Книжная иллюстрация русского Севера (Северная Двина) // Русское искусство перв. четв. XVIII в.: материалы и исследования. М., 1974.
36. Кожин Н.А. Искусство русской рукописной книги XVIII-XIX вв. // Проблемы рукописной и печатной книги. М.. 1976. С. 196-197.
37. Сирин А.Н. искусство книги Древней Руси. М., 1964. С. 148.
38. Розов Н.Н. Русская рукописная книга. Л., 1971. С. 114.
39. Плигузов А.И. К изучению орнаментики ранних рукописей Выга // Рукописная традиция XVI-XIX вв. на востоке России. Новосибирск, 1983. С. 82-101.
Винокурова Э.П. К вопросу о генезисе поморского орнамента // Литература Древней Руси. Источниковедение. Сб. научных трудов. Л., 1988. С. 259-289.
40. Наклеивание книжных заставок в рукописи, воспроизведение старопечатных заставок в более примитивном виде, создание деревянных клише с рисунками орнаментов. (Плигузов А.И. Указ. соч. С. 87-89).
41. Винокурова Э.П. Указ. соч. С. 263-284.
42. Изучаемый нами Синодик относится к разряду Синодиков-литературных сборников, ставших популярными в XVII-XVIII вв. настолько, что их можно назвать вслед за Е.В. Петуховым "народной книгой". Кроме них "Синодиками" называли "Чин православия" и помянник. См. об этом: Петухов Е.В. Очерки из литературной истории Синодика. СПб., 1895. С. III-VI.
43. /Голышев И./ Альбом рисунков рукописных Синодиков. (Синодики Вязниковского Благовещенского монастыря 1651, 1679, 1686). Рис. и изд. И. Голышев. Голышевка, 1882.
/Голышев И./ Альбом рукописного Синодика 1746 г. Рис. и изд. И. Глышев. Голышевка, 1887.
44. Некоторые публикации по теме диссертации: Сукина Л.Б. Слово и изображение в лицевой книге XVII в. (на материале Синодиков и Апокалипсисов) // История и культура Ростовской земли. 1993. Ростов, 1994. С. 116-121.
Она же. К вопросу о методах работы древнерусских миниатюристов XVII в. // Из творческого опыта русского искусства XVII-XIX вв. СПб., 1994. С. 3-8.
45. Петухов Е.В. Указ. соч. В качестве своих предшественников по изучению данного вопроса Петухов называет Буслаева Ф.И. ("Повесть о горе и злочастии …" // Исторические очерки русской народной словесности и искусства. СПб., 1861. 1. С. 622-628 – о Синодиках), П.В. Владимирова (Великое зерцало. М., 1884. С. 81-98 – о Синодиках), В. Сахарова (Эсхатологические сочинения и сказания в древнерусской письменности… Тула, 1879. С. 68-69 – о синодиках) и др.
46. Дергачева И.В. К литературной истории древнерусских Синодиков XV-XVII вв. // Литература Древней Руси. Источниковедение. Л., 1988. С. 63-76.
47. То, что проблема раскола встает в большей степени в связи с эсхатологическими ожиданиями XVII века в России, чем в связи с нежеланием некоторых членов Церкви принять новый обряд, отмечали многие исследователи. См., наприм.: Плюханова М.Б. О некоторых чертах личностного сознания в России XVII века // Художественный язык средневековья. М., 1982. С. 184-200.
48. О степени распространенности того или иного памятника можно судить по материалам издания: Древнерусске рукописи Пушкинского дома. Обзор фондов. М.-Л., 1965.
49. В житие Василия Нового входит рассказ св. Феодоры о мытарствах. Видение ученика Василия Нового – Григория касается Страшного суда (Суд Божий. Видение Григория, ученика святого и богоносного отца нашего Василия Нового Цареградского. М., 1995). Андрей Юродивый во плоти восхищается на небо в райские обители. В его житии есть описание Царствия Небесного (см.: Жития святых святителя Димитрия Ростовского, октябрь. Изд. Введенской Оптиной Пустыни, 1993. С. 69-73). Кроме того, оба агиографических текста могли входить в состав лицевых Апокалипсисов (Сукина Л.Б. Слово и изображение в лицевой книге XVII века. (На материале Синодиков и Апокалипсисов) // История и культура Ростовской земли. 1993. Ростов, 1994. С. 116).
50. "Беседа" и "Слово" упоминаются в книге Цодиковича В.К. (Семантика иконографии "Страшного суда". Ульяновск, 1995. С. 23, 38) в связи с истолкованием  особенностей  изображения "Страшного суда".
51. Сказание о Макарии Александрийском, нашедшем в пустыне черный труп и беседовавшем с Ангелами о загробных муках, встречается в Синодиках.
52. Бессонов П. Калеки перехожие. М.. 1861-1864. Вып. 1-6. О старообрядческих духовных стихах: Никитина С.Е. Устная народная культура и языковое сознание. М., 1993.
53. Древлехранилище Пушкинского дома им. В.И. Малышева, Латгальское собрание, № 201, № 197.
54. Петухов Е.В. Указ. соч. С. 95-109.
Дергачева И.В. Указ. соч. С. 63-76.
55. Синодики Ркмянцевского музея из собр. Ундольского № 154, 156 XVII в., Синодик из Импраторской Публичной библиотеки F. I. 256, XVIII в. (Все ти Синодика описываются в кн. Е.В. Петухова (Указ. соч. С. 95-109).
Синодик Спасо-Мирожского псковского монастыря. Описывается в изд.: Шляпкин И.А. Синодик Псковского Спасо-Мирожского монастыря // Памятники древней письменности. СПб., 1880. Вып. 4. С. 115-135.
Синодик Свято-Троицкого Лебедянского монастыря. См. изд.: Череменский П. Лицевой синодик XVII в. Свято-Троицкого Лебедянского монастыря // Записки отдела русской и славянской археологии имп. Русского Археологического общества Т. 11. Петроград, 1915. с. 75-81.
Синодик Холмогорской епархии. СПб., 1878.
Синодик Дедовской пустыни 1603 г. СПб., 1877.
Синодик 1746 г. в кн.: Голышев И. Альбом рукописного Синодика 1746 г. Голышевка, 1891.
Синодик 1651 г. Вязниковского Благовещенского монастыря в изд.: Голышев И. Альбом рисунков рукописных синодиков 1651, 1679, 1686 г.г. Голышевка, 1885.
Синодики из собрания В.Н. Перетца № 176 (нач. XVIII в.) и № 391 (1781 г.) Древлехранилище им. В.И. Малышева, пушкинский дом. Иллюстрации из этого Синодика приводятся в диссертации Л.Б. Сукиной Очерковые миниатюры русских Апокалипсисов и синодиков второй половины XVII в. (СПб.. 1997).
56. Выразительным примером смерти человека и конца мира в культуре может послужить сопоставление двух памятников: "Прение Души и Тела" и "Прение Земли и Неба", где проблема завершения человеческого и вселенского времени решается при помощи сходных поэтических приемов.
Тема спора Души и Тела может возникать как в различных рукописных сборниках, так и в народных духовных стихах. Этот мотив даже встречается в образцах ранних школьных пьес русского театра. См., например: Ранняя русская драматургия XVII – перв. пол. XVIII веков. Пьесы школьных театров Москвы. М., 1974. С. 76 – здесь приводится спор Души и Тела Пиролюбца: пьеса "Ужасная измена сластолюбивого жития" о Пиролюбце и Лазаре, близкая синодической проблематике.
"Прение Земли и Неба" Ефрема Сирина см. в кн.: От берегов Босфора до берегов ефрата. Антология ближневосточной литературы I тыс. н. э. М., 1994. С. 180-186. сочинения Ефрема сирина были хорошо известны на Руси.
57. К этому типу относится Синодик Спасо-Мирожского монастыря 1699 г.
58. Время распространения того или иного литературного памятника в составе Синодика дается в соответствии с наблюдениями Петухова Е.В. и И.В. Дергачевой.
59. VII Вселенский собор может одновременно относиться не только к темам апостольского служения Церкви, но и к теме Страшного суда, поскольку обличение Оригена, происшедшее на этом Соборе, согласно Синодикам, перекликается с ситуацией обличения Оригена и его последователей на Страшном суде. Последний мотив можно назвать общим местом многих текстов о втором пришествии. См., например: Страшный суд Божий. Видение Григория, ученика … Василия Нового. М., 1995. С. 55. Здесь без упоминания имени Оригена обличается его учение.
В лубке "Церковь, гонимая от еретиков на земле", повторяющим икону XVII века, Ориген упоминается в числе других врагов Церкви. Весь символический строй картинки намекает на страшный суд: здесь присутствуют изображения жены вавилонской, Горнего Иерусалима и тех персонажей, о которых можно найти упоминания в иконе "Страшный суд". Картинка помещена в кн.: Ровинский Д.А. Русские народные картинки. Атлас. Т. 4. Ч. 1. СПб., 1893. № 795.
60. Макарий Александрийский беседует в пустыне с ангелами о загробных муках. Макарий Египтеский, найдя главу эллинского жреца, узнает о воздаянии грешным на том свете. Мотив адских мук позвляет относить оба рассказа к памятникам с эсхатологической проблематикой. Изображений мучений в аду в Синодиках может перекликаться с изображениями преисподней в иконе "Страшный суд"
Кроме того, само имя "Макарий" могло ассоциироваться у древнерусского человека с событиями довольно распространенного апокрифа о хождении трех иноков в поисках края света, которыевстречают отшельника Макария, указывающего им место расположения рая. Этот апокриф также связан с кругом идей о Втором Пришествии (См. об этом: Лурье Я.С. Роман об Александре Македонском в русской литературе XV века // Алесандрия. Роман об Александре Македонском по русской рукописи XV века. М.; Л., 1965. с. 158).
61. Притча, изображающая человека, спасающегося от зверя – смерти на дереве, под которым лежит змей – сети диавола. Дерево подтачивается белой и черной мышами – Днем и Ночью. В Синодике Вязниковского монастыря 1651 г. эта притча помещена в конец и проиллюстрирована изображением летящего в пропасть человека, что может символизировать страшный конец грешного. (Голышев И. Альбом рисунков рукописных синодиков 1651, 1679, 1686 г. Голышевка, 1885. Ил. 20-21).
62. Например, в Синодике Холмогорской епархии помещено стихотворение, начинающееся словами: "Архиерей свят Иаков брат Божий / Усопшим душам путь молитв даст гожий …" (Л. 11 об.).
63. Из характерных признаков этой редакции в Причудском Синодике можно видеть только два признака: вступление "Сия книги спасены и душеполезны суть…" и поминание, составленное при патриархе Иове. (Петухов Е.В. Очерки из литературной истории Синодика. СПб., 1895. С. 107-109).
64. Петухов Е.В. Указ. соч. С. 279-280.
65. По нашему мнении, главный недостаток системы Петухова не в ее смысловом критерии, а в том, что за образец той или иной редакции берется конкретный список Синодика, вместо того, чтобы выделить все наиболее характерное для определенной редакции на примере разных списков.
66. Петухов Е.В. Указ. соч. С. 279-280.
67. Там же. С. 216.
68. Бегунов Ю.К, Древнерусская книжно-рукописная традиция Причудья. (Обзор) // Рукописное наследие Древней Руси. По материалам Пушкинского дома. Л., 1972. С. 384.
69. Этот же текст встречается в Синодике из собрания В.Н. Перетца. № 176. Л. 1.
70. Афанасия говорит о пользе поминания. Знаком истинности ее слов оказывается процветший посох игумении.

Страница 1 - 2 из 2
Начало | Пред. | 1 | След. | Конец | По стр.
© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru