Духовно-нравственный анализ музыки. Глава 2. Церковная и высокая светская культура

Пособие для студентов педвузов

Отражение мистагогической логики литургии в светской музыке. Форма наивысшей красоты

Классицизм, отвергнув барочный принцип формы — формы аффектированной западной проповеди, возводящей душу в чувство, содержащее в себе вечный недосягаемый идеал (не могущий быть превзойденным — отсюда ровность одноаффектного развертывания музыки), родил феномен развития, интенсивного образно-смыслового преобразования интонационного строя во времени.

Произвол ли человека выразился в этом феномене? Нет. Осязательно очевидная и в то же время неизреченная тайна Божественной красоты составила содержание всей христианской культуры. Потому и в светской музыке отразился, не мог не отразиться — но, конечно же, мечтательно, — мистагогический (ведущий в тайну) метод Церкви (от теней-прообразов к реальности Богообщения в таинствах и предвкушению благ будущего века), характеризующий христианскую жизнь вообще и богослужение в частности.

Продемонстрируем эту важную мысль на примере медленной музыки. Не "лирический" это центр культуры, а центр возвышенной молитвенной мысли, средоточие откровений небесной любви!

Что ищет здесь развитие? Куда ему направляться? Можно ли сопереживать ему, если нет в нем потаенного целеустремления? Не понять вышнюю логику целеустремления, если не взглянуть на нее с высоты церковного искусства.

Но чтобы ее увидеть, нужно переменить глаза. Плотское видение слепо. Требуется же взгляд духовного верующего человека. Плотской человек, движимый желанием греховной полноты и чувственного возбуждения, всякое впадение в сомнения, метания воспринимает с радостью, ставя на них одобрительный акцент сердца. Соответственно плотское музыковедение типичную логику репризной формы и описывает как волну развития — волну нарастания и спада; спад обычно приходится на репризу (в противном случае говорят о динамизированной репризе). Но что же это за глупая форма, утверждающая падение и спад?!

Нет не форма глупая, а ее истолкование. Разве падение в смуту сердца — это подъем на высоту? И разве мирная реприза означает душевное "успокоение"? Тайна музыки не дастся плотскому пониманию.

Тонкий слух Корто верно подметил главную трудность в исполнении Третьего этюда Шопена E dur: если слишком рано успокоиться перед репризой, то вводящие в нее фразы будут восприниматься глупо, а если продлить возбуждение, то не получится репризы.

Другой язык нужен для понимания возвышенной сокровенности музыки! О нет, не "успокоение" здесь требуется, а усердие, горение сердца, ревностное усилие, деятельное восхождение в неотмирный покой истины, в "мир Божий, превысший всякого ума" (Фил. 4:7). Откроется ли он душе вялой, ленивой, лишенной мужества — твердости стояния в истине (св. Григорий Богослов)?!

Восстановление порушенного средней частью христианского достоинства человека, горение духа, победа его над смутой — истинное содержание репризы и смысл всего произведения, которое Шопен считал своим самым прекрасным творением.

Не случайно вводящее в репризу движение мелодии являет собой распетую псалмодию. Только после ее смиренного плача, упования и усилия молитвенной сосредоточенности, сознательного удаления от искушавшего и соблазнявшего вихря страстей, помявшего душу, отверзаются врата рая. Душа радуется;  умиленная, освобожденная от тяжести греха, спасенная, поет она благодарственную песнь Спасителю.

А что делать, если вхождение в великий покой репризы труднодостижимо после того, как душа уступила, поддалась мучительной страсти сомнения и сильно удалилась от Источника силы? Нужно только ей взглянуть на Истину, а она сама в себе содержит путь к себе и полную сил жизнь.

Вот как это делает Бетховен.

Бетховен Ларго Четвертой фортепианной сонаты

Музыка погружает нас в состояние сосредоточенной глубокой мысли. Невозможно выразить его вне опоры на церковные жанры, в данном случае на хоральность (аккордовый склад фактуры, напоминающий о силлабическом пении церкви по принципу слог=звук). Но вопросо-ответные соотношения мотивов, разрываемых паузами, придают музыке характер размышлений.

Общий характер первой темы воспринимается как спокойный и мирный. Но откуда тогда в последующем развитии взяться бы неожиданным яростным сфорцандо, взрывным контрастам пианиссимо и фортиссимо? Ведь они не кажутся приходящими извне, а рождаются как бы изнутри самого состояния.

Чтобы выявить источники взрыва неспокойствия, нужно вспомнить о величайшем даре человеку, сотворенному по образу Божию, — о богозданной свободе духа, способного воспитывать душу, со времен грехопадения склонную к угождению плоти,  и вести ее к свету и истине. Отказавшись от этого дара, современный человек стал невольником страстей ("сердцу якобы не прикажешь"). Верующее сердце Бетховена далеко от распущенности. Собственное царство духа есть святой покой истины ("познаете истину, и истина сделает вас свободными" — Ин. 8:32). К нему-то и влечет дух мятущуюся душу. Умирение души — цель, вектор и скрытая движущая сила всякого драматургического развертывания вне зависимости от исхода борьбы — еще одно свидетельство родства целеполагания в высокой светской музыки с богослужебным пением Церкви.

Итак, на одном, мысленно выделенном полюсе, полюсе идеала — жажда неотмирного покоя, света, тишины духа. На противоположном полюсе — смятенность, порабощенность тьмой, яростью страстей. А во всяком конкретном отрезке времени оба начала конфликтно соединены в той или иной пропорции. Зная тайный духовный мотив драматургии (он совпадает с главным мотивом правильной жизни и литургии — стремлением к свету, красоте и полноте истинной жизни), мы легко увидим единый стержень развития и в этой музыке.

В чем сила, свет, покой и смысл первой ее мысли, первого периода, и только ли спокойствие здесь?

По традиции, идущей еще от барокко, медленная часть сонатного цикла, переключающая нас из сферы действенности в сферу духовных созерцаний, выделяется тональным контрастом. Здесь он осветляющий: C dur при основной тональности Es dur.

Но обратим внимание на некоторую торжественную тяжесть звучания, на глубокие басы, на акустически шероховатое, неспокойно звучащее удвоение терции во втором аккорде, на глубокие басы, на эмоциональную насыщенность задержаний в последних трех тактах… Словно некая тяжесть прижимает нас к земле. В седьмом такте появляется звук гармонического мажора as, который Бетховен просит выделить указанием сфорцандо, — симптом некоей гнетущей силы. Более привычный для слуха звук а сделал бы немотивированным последующее развитие.
Итак, нет здесь полного покоя духа, ибо не может он томиться в тяжести, но с напряжением рвется к свету.

Куда развивать мысль дальше? Куда она сама стремилась бы двигаться?

После столь замкнутого уравновешенного начального периода естественно ждать развивающейся серединки простой формы, обычно затрагивающей сферу доминанты (как функции или тональности).

Что такое со смысловой точки зрения переход в доминантовую тональность? Чайковский, обладавший потрясающим духовным слышанием формы, говорил об энтузиастическом характере такой модуляции. Речь у него шла о тональности побочной партии, но и на малом участке формы сохраняется эта выразительная возможность. Слово "энтузиазм" содержит в себе корень "бог" (теос) и означает буквально "вбоживание", вселение  Бога в человека, бесконечно радующее его. В интонационнном контексте новой мысли доминанта воспринимается как дуновение благодати, пробуждающее свет надежды.

Что же это за новый интонационный контекст? Напряженно-поступенному движению мелодии и дублирующих ее голосов здесь противостоит легкая мелодика, образованную тремя восходящими скачками кряду в суммарном диапазоне доудецимы. Скачок — этимон светской интонации, выражение мечтательной легкости. Но в данном случае вклинивание отрезка церковной псалмодии (трехкратное ре2) своей сосредоточенной силой преображает мечтательность в духовную надежду и упование.

Не пройдем мимо широкого расположения аккорда псалмодии — оно дает чувство пространственности, и отвечает просторности и свету надежды. Особенно же важно здесь появление расковано-легких мелизматических оборотов в высоком регистре, олицетворение детской радости рая.

Однако впереди — малая реприза (простой трехчастной формы). Как вернуться к ней? Смысловое оправдание поворота мы видим в последних двух тактах перед репризой: псалмодия становится синкопированной, возбужденной, в гармонии прием дезальтерации потемняет колорит, удар доминантсептаккорда в плотном расположении сжимает в кулак волю… Последующее же одноголосие снимает тяжесть.

Реприза на первых порах звучит облегченно: пианиссимо вместо пиано. Не пройдем мимо крохотной детали, свидетельствующей о тонкости духовного слуха композитора: доминантовая гармония звучит не в напряженном, неправильном, шершавом расположении аккорда, а более пространственно — отражение-воспоминание пространственной свободы серединки. Дальнейшее течение мысли в репризе полнится взрывами яростной страсти, необыкновенными контрастами.
 
Но самое большое чудо, ради которого предпринят этот анализ, заключено не в сей малой репризе, а в общей репризе формы, появляющейся после средней части сложной трехчастной формы.

Средняя часть должна нести в себе новый контрастный, психологически мотивированный элемент. Им здесь оказывается непрерывная пульсация стаккатированными шестнадцатыми в басу. Психологически же это свидетельство того, что к напряженности состояния добавилась и темпоральная характеристика — возбужденность, симптом большей взволнованности музыки. Ее пытается умирить аккордовое, хорально-псалмодическое начало мелодии. Но в иерархии метрической организации акцент переносится с четвертей на восьмушки, так что в сравнении с первой частью движение кажется более оживленным. Парадоксальное состояние настороженного покоя, взволнованной тишины, часто встречающееся у Бетховена, не лишено и напряженности, которую выдают патетические, выделенные сфорцандо задержания после уменьшенного вводного септаккорда (часто называемого аккордом ужаса), а также двойной пунктированный ритм второго псалмодического затакта.

И вот, после трех вздымающихся в напряжении волн развитие упирается в мощный четырехоктавный звук соль, который мыслится как доминанта к c moll. Почему бы не продлить его на два такта с постепенным замиранием и не начать репризу?

Неопытные композиторы с трудом ведут корабль своей мысли между Сциллой и Харибдой — между расхлябанностью формы с вялыми небожественными длиннотами и скомканностью, скованностью развития.

В данном случае музыке грозила бы вторая опасность. Реприза не радовала бы слушателя, а именно такой духовной радости — утверждения духовно-нравственного идеала — мы ждем от репризы у классиков. Причинной скованности развития явилось бы отсутствие духовно-психологической мотивированности репризы.
 
Как взойти в требуемый ею покой? Двух тактов было бы слишком мало. Да и не в количестве тактов дело. Нужно найти внутреннее обоснование. Им и служит прием ложной репризы. Это сравнительно редкий композиционный прием, встречающийся обычно в музыке шутливой, полной веселых обманов восприятия. Но в Largo?!

Небесное видение ложной репризы открывает искомую тишину духа. В просторе  свободы и чистоты неуместна напряженность. Невозмутимый покой не дает места и возбужденности.

Но задача заключается в том, чтобы небесное стяжать на земле. Как это сделать? Явление неотмирного образа укрепило дух, собрало волю, умножило решимость. После героических усилий мы видим это стремительное возвращение к покою. После бемольной сферы квинсекстаккорд DD возвращает свет и радость.

Реприза же, не меняя ни нотки в теме, несет уже другой образ. Начало части воспринималось несравненно суровее, сдержаннее. А здесь — радость духовной легкости, словно гора упала с плеч.

Этот эффект запомним! Он нам потребуется для установления тонких соответствий с логикой церковной жизни.

Но прежде несколько слов о коде. В ней напоминается тема средней части. Где ее былая напряженность и возбуждение?! Как трактовать это переосмысление? Конечно же, в христианском духе, от которого никогда не отступал Бетховен. Нам заповедано смотреть на все земное взглядом отвыше. Взгляд с неба на землю открывает нам, что все наши "проблемы" — мыльные пузыри. Теперь, в коде, мыльный пузырь лопнул. "Проблема" была просто искушением (экзаменом). Душа интонационного героя выдержала его — а теперь с радостью взирает на то, что некогда повергало ее в мучительное сомнение.

Из последующих удивительных моментов коды отметим умиротворенный образ, напоминающий стилистику оперного "дуэта согласия". Мерная пульсация звука (вместо тревожных пауз) символизирует покой вечности. Цветения мелизматических мотивов — словно бы оправдания мотивов надежды из серединки простой формы. Но самый неожиданный и прекрасный момент — перегармонизация начального звука темы. Словно бы расцвела душа в несказанности блаженства. Так вместе с интонационным героем мы прошли, прожили путь глубоких и возвышенных размышлений.

Духовные анализы музыки открывают нам: фантазией богаты бездарности, а чем композитор талантливее, тем меньше у него фантазии и больше умного видения. У гениального композитора фантазии нет совсем: его творения — око, открытое в мир смысла.

Откуда же классики заимствовали сам идеал репризной формы? С Неба, конечно.
Апофеоз репризы в искусстве классицизма мы не слышим, как следует. Наши понятия о ней принадлежат плотскому человеку. Но душа души нашей, образ Божий в нас, сильно откликается на ее призыв.

Идеал репризы, слышимый и описываемый как восхождение на высоту, имеет великие духовные прототипы!

По слову профессора-протоиерея Александра Ветелева, форма совершенной проповеди имеет вид "глубокой чаши с широким дном и пологими краями… С левой стороны чаши к нам как бы спускается слово Божие, чтобы просветить, обновить и подвигнуть к возрождению… Слово Божие вскрывает всю тяжесть и гибельность нашего греховного положения… Пробужденный примером святого наш дух начинает восходить к надежде… и напряжение души разрешается молитвой"31

Но зададим вопрос: откуда красота этой формы "обращенной волны"? Она сущностна, онтологична, наглядно открывает истину нашего спасения.

Такова форма истории человечества (райское состояние Адама, грехопадение, спасение домостроительством Божией благодати). Святые отцы обосновали "превосходство конца над началом" — Спасения над райским состоянием невинности.

Такова, соответственно, форма Книги книг, Библии: открывается она впечатляющей картиной творения мира, к концу Ветхого завета словно бы замирает в недосказанности и ожидании. Где же реприза, соотносимая с началом? Она во второй части Библии, в Новом Завете. Торжественный полнозвучный аккорд четырех Евангелий благовествует о приблизившемся Царствии Небесном. И вот наглядное "превосходство конца над началом": если первые строки Библии повествуют о сотворении мира, то Евангелия возводят взор в открывшиеся тайны Божии. Там: "В начале сотворил Бог небо и землю. (Быт. 1:1). Здесь: "В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог" (Ин.1:1). А пологий край? — в ликовании Апокалипсиса, предвозвещающего небывалое и неслыханное по прошествии века сего.

Такова же форма жизни духовного человека (удостоверение в греховности и полном бессилии без Бога — и вливающаяся по мере покаяния спасающая сила Божия).

Такова форма богослужебного суточного круга. Вечеря начинается каждением в темноте (словно бы Дух Божий носится над водами творимого мира), в гимническом предначинательном псалме мы словно бы уже в раю и слышим благодарственную песнь невинного чистого Адама. Но тут же ощущаем тяжесть греха и необходимость покаяния. Утреня ("служба радостного подвига" по митр. Вениамину) начинается с Шестопсалмия в темноте: вопль к Богу. Литургия — осуществление спасения; "Агнчий брак"; причастие — начало и залог обожения.

Невозможно представить, чтобы эта самая глубокая форма никак не отразилась бы и в возвышенной светской музыке, также втайне ищущей спасения, хотя и мечтательно. Этот образ мы и видим в репризной форме классиков.32

Помимо репризного возвышения духа совершенная форма имеет еще одну тайну. Что делать после репризы? Неужели только пребывать на достигнутом? В поисках духовной тайны коды последуем по следам неутомимой Бетховенской мысли.


Страница 5 - 5 из 6
Начало | Пред. | 2 3 4 5 6 | След. | КонецВсе

© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру