Школа как театр

В последнее время часто ведутся разговоры о том, что школа нуждается в реформах. Но мало кто хорошо представляет себе конечный результат этих реформ. Между тем в Москве существуют успешные школы, которые готовы делиться опытом, на который можно ориентироваться. Портал «Слово» представляет своим читателям интервью с Сергеем Зиновьевичем Казарновским, заслуженным учителем России, вице-президентом Российской лиги образования, создателем и директором школы «Класс-Центр».

- В чем особенности обучения в вашей школе?

- Ко мне приходят родители, отдавать ребенка в первый класс и спрашивают: «А какая программа будет по математике?» В таких случаях я отвечаю: «Вы отдаете ребенка на 11 лучших лет жизни, а спрашиваете о программе. Лучше пройдите по школе, посмотрите на людей, почувствуйте атмосферу».

Мы создали систему образования, где театр стал тем, без чего невозможно представить себе целого, например, звездой на новогодней елке: если она есть, то и елка уже готова. У нас сейчас есть отдельно музыкальная, отдельно драматическая и общеобразовательная школы – это единый комплекс. Зачем это всё нужно? Человек определяет погоду по цвету неба, по запаху первого снега, звуку капели или ветра. При одних и тех же цифрах влажности и температуры погода может быть разной. Это всё касается эмоциональной сферы, и, к сожалению, это называется «дополнительное образование», оно необязательно в нашей стране. Но это очень важно: нам от природы дано видеть, что мир многоцветный, многозвучный. Это было при любом хорошем классическом образовании. Ломоносов на вратах своей первой школы написал четыре столпа, на которых держится образование: арифметика, грамматика, гимнастика и стыд. Мне кажется, это очень важно, ведь нравственность – это и есть стыдно или не стыдно.

У нас есть учитель по сценической речи Маша, которая десять лет работает в школе. Она колясочник. Когда она первый раз появилась, на нее смотрели, как на инопланетянина: дети расступались и жались к стенке. Я, когда строил школу, предусматривал наличие пандусов, специальных туалетов и т.д., потому что я ждал появления такого человека в нашей школе. Для себя толерантность я понимаю, как умение жить с непохожими на тебя, теряя интерес к чужим недостаткам. У нас выступали мальчики-аутисты, которые только на сцене могут чувствовать себя нормальными людьми, им помогали профессиональные музыканты. У нас учится Полина, у нее синдром Дауна, и она учится в обычном классе. Через месяц после того, как она пришла в школу, у нас был урок, где дети показывали родителям, чему они научились: считать, играть на инструментах. Полина взяла флейту, сначала не могла взять первую ноту, но у нее получилось, и был шквал аплодисментов. А вечером мне позвонила ее мама и рассказала, что ее обзвонили все родители и говорили, что у нее замечательная дочь и они рады, что она учится вместе с их детьми, а одна мама попросила чтобы Полина сидела с ее дочкой за партой. То, что такое происходит в школе, на мой взгляд, и есть результат человеческого образования.

Мы придумали технологию, которая называется «Энциклопедия», за что несколько лет назад получили «Лучшую школу России». Это то, что сейчас называется метапредметностью. Это попытка рассказывать одно через другое, говорить о предметах просто как об элементе человеческой культуры. Например, о ритме можно говорить на уроке музыки и танцев, на литературе, истории, математике и т.д. Это понятие стало ключевым понятием в 5-м классе, и в начале четверти каждый педагог дает открытый урок, где рассказывает о понятии в смысле его предмета и его связи с другими, а в конце четверти они пишут эссе, где можно переходить из одной предметной области в другую. Педагог математики подходит к инструменту и говорит: «Вы знаете, что такое точка? Точка это недетерминированное понятие: касание ручки листа, звезда на небе. Возьмите ноту стаккато – это точка. А теперь отрезок – кратчайшее расстояние между точками – сыграйте гамму. Что такое плоскость или пространство? Возьмите эту ноту в унисон всем классом – это плоскость». Это можно объяснять и по-другому, но это тот образ, который точно запомнится.

В 10-м классе у нас есть переводной экзамен – публичная лекция: дети в течение года готовят тему вместе с педагогом и потом презентуют, читая свои работы в стихах или создавая с одноклассниками инсценировки. Мне кажется, что сегодня школы не дают возможности прилюдно мыслить, прилюдно говорить, вести дискуссию. Театр – это инструмент. Но самое главное – это человеческая атмосфера, чего сейчас очень мало в школах. Школа должна научить получать удовольствие от обучения.

Да, наша профессия конвейерная в том смысле, что мы каждый год говорим про жи-ши, про дважды два и «Войну и мир», но на этом конвейере не болванки, на нем абсолютно разные люди, и с ними надо по-разному научиться говорить. Наша профессия абсолютно творческая. Я говорю своим учителям, что как только вы теряете состояние художника, вам нужно уходить из школы, иначе нет смысла работать. Кто такие педагоги? Это люди, которые решили потратить жизнь на разговоры с детьми.

- Как понять, что учитель – это твое?

- Я не готовился быть учителем, но когда я в первый раз понял, что меня слушают, я осознал, что это – мое. Вы никогда не должны унижать. Ко мне иногда подходят педагоги со словами: «Да я его пальцем не тронул», а ребенок плачет. Важно, что наша профессия – практическая, ее нужно постигать в школе. Теория, конечно же, важна, но если находиться в этой атмосфере, в этом гвалте для вас кайф, то стоит работать, придумывать что-то интересное к следующему дню, встать на стол и прибить самому то, что отвалилось, а не писать записки с содержанием: «Вы мне должны, я учитель». К вам будут приходить дети в первый класс, которые не умеют пользоваться туалетом, а их мамы будут просить, чтобы вы ходили с ними в туалет. Почувствуйте, хотите ли и можете ли это делать. Проводите 90% времени в школе и детских садах – это и будут ваши университеты.

- Школу необходимо воспринимать как семью или как государственное учреждение?

- Школа – это семейное дело: в одну семью приходишь и уже у лифта начинаешь снимать обувь, потому что так заведено, а в другой семье можно ходить в обуви по квартире - это ни хорошо, ни плохо. В школе происходит так же: она может называться по-разному, менять аббревиатуры, но внутри может получиться семья, а может не получиться. Но внутри школа как не семья жить не может, если она не находится на грани развала. С другой стороны, это всё же государственное учреждение – это означает, что она должна государству и всем жителям. Государству нужна школа, а школе – государство. Школа – это всё-таки не произвол, а система правил. В ней есть три участника, которые должны постоянно находиться во взаимодействии: дети, учителя и родители. Если вы попробуете изолировать родителей от школы, например, не пускать в здание школы, у вас никогда не будет человеческих отношений.

Беседовала Наталья Сарвина


 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру