Педагогическая экспертиза - будет ли толк?
Правительство подготовило проект постановления, в котором говорится, что все документы, включая федеральные законы, касающиеся вопросов образования и воспитания, будут проходить педагогическую экспертизу. Ситуацию комментирует Александр Юрьевич Закуренко, преподаватель русской и мировой литературы школы №179, лауреат Гранта Правительства Москвы, лауреат Президентской премии в области образования.
- Идея хорошая, но пока довольно сырая. Речь должна идти о продуманной и поддержанной профессиональным сообществом реформе. Все, что делалось последние двадцать лет в области образования, никакого отношения к реформе не имело. За всем этим не было никакого стратегического плана. Изменялись формы экзаменов (ЕГЭ), формы аттестации учителей, сливались и разъединялись школы. Но содержательных изменений не было. ЕГЭ было принято вопреки воле профессионального сообщества, так же, как и федеральные стандарты. Коррупция не уменьшилась, затраты на поступление возросли, последний класс школы превратился в место по натаскиванию на ЕГЭ, и мафия сочинителей вопросов и ответов по ЕГЭ легко заменила мафию по написанию шпаргалок по прежним экзаменам.
Более того, возникло стойкое ощущение непрофессионализма или просто преступной некомпетентности проводимых псевдореформ. Поэтому прежде чем оценивать очередную инициативу, следует ответить на ряд практических вопросов.
Первый: кто будет составлять комиссии? Если в них будут входить директора школ или чиновники, от которых зависит зарплата учителя, то учителя будут принимать те решения, которые им укажут, чтобы не потерять свою зарплату.
Поэтому эксперт должен быть защищен законом от любого давления со стороны чиновников от образования.
Второй: как будут вырабатываться критерии для выбора в экспертную комиссию? Те критерии, которые есть сейчас, бессмысленны и неэффективны. Новая аттестация показала, что чиновники не понимают и не собираются понимать, что такое хороший учитель. Государство объявляет, что ему не нужны профессионалы в школе – по итогам аттестации кандидат наук значит меньше, чем учитель, который умело натаскивает по ЕГЭ, а докторская диссертация не дает права получать даже первую категорию (100 балов при необходимых 290).
Третий: даже если комиссии будут созданы из профессионалов, отобранных по правильным критериям, какова будет законодательная роль этих комиссий? Был прецедент с принятием резолюции о преподавании гуманитарных наук. Первый Всероссийский конгресс учителей русского языка и литературы в МГУ этим летом принял резолюцию, в которой были сконцентрированы предложения профессионального сообщества (преподавателей средней и высшей школы). Резолюция была передана министру образования. Но прошло уже более полугода – и министр на эту резолюцию никак не отреагировал. Вот вам результат работы экспертной комиссии. А ведь на торжественном открытии министр публично обещал перед учительским и преподавательским сообществом, что результаты работы конгресса будут внимательно изучены и приняты к сведению. У истории с экспертизой законов об образовании есть все шансы превратиться в такую же липу, как Общественная палата.
И, наконец, четвертый вопрос: подразумевается ли ответственность за неправильно принятое решение? Предположим, экспертная комиссия о каком-то законе говорит, что это непродуманная, глупая акция, но никто за это не отвечает. Или оценивает решение министерства и результат реформ, как губительный для образования в стране. Но никто не отвечает ни за растрату денег, ни за загубленные годы, ни за потерю квалифицированных кадров, убегающих из школ и вузов. Поэтому пока не будет прописана ответственность чиновников за их действия, даже самая лучшая идея работать не будет.
И, наконец, в Москве уже год сливаются средние учебные заведения, что приводит к уничтожению лучших школ. Но законодательно этот произвол остановить нельзя, потому что все решения принимаются на уровне телефонного права. Директора боятся возражать – от их покладистости зависит и их место, и финансирование школ. И тихой сапой образование в Москве уничтожается. При такой зависимости от начальства и при отсутствии закона об экспертизе в экспертную комиссию пойдут либо самоубийцы, либо зависимые от такого же телефонного права учителя и директора. Поэтому закон об экспертизе требует целого ряда конкретных гарантий тем, кто рискнет проводить независимую экспертизу. Весь опыт реформ образования у нас в стране говорит, что никто не заинтересован в реальном улучшении ситуации.
Поэтому я пока не верю в данную инициативу. Сейчас самое главное – остановить нынешние реформы и дать в целом экспертную оценку тому, что сделано, что уже уничтожено, что поломано, что изменилось к лучшему. Это будет реальное доказательство решимости правительства начать улучшение образования в стране. Латания и паллиативы лишь ухудшат ситуацию.
