О перспективах лексикографического изучения и описания языка русской деловой письменности XIX в.

Деловая письменность XIX в. отличается рядом характерных особенностей, вызванных и внешними обстоятельствами (новой социально-политической обстановкой, культурными и административными течениями), и самим ходом развития письменных форм русского языка. Последние еще в XVIII в. обнаружили тенденцию к европеизации своих стандартов, приведению их в соответствие с новыми установками. В то же время вплоть до первых десятилетий XIX в. активно действовала местная традиция создания и оформления деловых документов, вырабатывавшая их язык с учетом старой, дореформенной системы, нередко архаизировавшей словесные формы, уподобляя их классическим образцам рубежа XVII–XVIII в. Но и в данной сфере происходит заметная бюрократизация языка, его огражданствование, что приводит к постепенной унификации различий государственных и местных форм выражения деловой речи. Поэтому XIX в. явился той ареной «делового» строительства, на которой предстояло опробовать и обозначить пути совершенствования «гражданского посредственного наречия».

В административно-правовой области в первой половине XIX в. осуществлялись коренные изменения, направленные на систематизацию законотворческой деятельности, создание под наблюдением и при непосредственном участии М. М. Сперанского полного кодекса — «Свода законов». Данный шаг способствовал утверждению государственных основ деловой письменности и все более приспособлял местные канцелярии к единым правилам регулирования языковых отношений в этой области. Однако консервативность наследника подьяческого слога, его оторванность от живых тенденций литературного языка никак не вписывалась в культурную политику XIX в. Деловой язык того времени заметно отставал по своим преобразованиям от эпохи начала XVIII в. и был почти лишен тех подчас «экстремальных» решений, которые характеризовали деятельность реформатора Петра I. Если он открывал новые возможности для «делового» развития словесной культуры, то XIX в., используя наследие прошлого, был озабочен все большим огосударствлением ее, систематизацией, а часто — сведением функций делового языка к узкой канцелярской сфере, которая если и развивалась, то очень незаметно и только в рамках своей, а не общелитературно-языковой традиции.

Мы полагаем, что для лексикографического исследования языка XIX в. необходимо расширить рамки описания и анализа «деловых» форм письменной культуры. Для этого следует, с одной стороны, сделать четкую системную градацию видов документов и соответственно им — видов и самой деловой словесности, которая к тому времени разрослась до весьма значительных границ, а с другой — привлекать источники неделового свойства, но обнаруживающие в административном семантическом поле новые решения (мы имеем в виду художественную литературу, пародии на приказную письменность и т. п.). Считаем целесообразным в первом случае здесь использовать (с некоторыми оговорками) схему, предложенную М. Л. Магницким, которая удачно вписывается и в современный лингвистический и источниковедческий аппарат науки.

Он, в частности, полагал, что в это время значительно реже встречается понятие «приказный язык / приказная литература», понимаемое уже тогда как социолингвистический архаизм, как элемент канувшей в лету словесности Московской Руси. На смену ему выдвигается понятие «деловой слог / государственный язык», регламентирующий собственно языковые и формально-текстологические отношения внутри другой деловой системы. «Предмет деловой словесности, — говорит М. Л. Магницкий, — объемлет все роды письменных и многих изустных сношений по всем частям государственного управления.

Из сего исключить должно предметы словесности приказной трех родов:

1-е) Канцелярской присутственных мест; 2-е) актовой или той, которая имеет форму, определенную законом, например: закладная, верующее письмо и проч., и наконец 3-е), обрядовой, которая установилась каким-то приказным преданием, вошла в обычай и составила особенный язык, не только совершенно варварский, но и вредный по обоюдности его выражений и удобству разных на нем уверток» [1, с. 22].

Из этого утверждения следует, что XIX в. в развитии «деловой словесности» не представляет собой четкого следования старой приказной традиции, как бы ее продолжения, а являет образец самостоятельной, в некотором отношении даже независимой государственно-управленческой системы, которая хотя и использует отдельные элементы приказного прошлого, но уже не опирается на них, как прежде, и создает программу для выработки делового слога, все более приближающегося по своим показателям к современному письму.

Там же М. Л. Магницкий [1, с. 25–26] поясняет, что «слог деловый (так у автора. — О. Н.), в общем его разделении, не может быть иной как:

I. Законодательный.

II. Судный и

III. Распорядительный (т. е. исполнительный, полицейский). Сей последний имеет разные части:

1. Военную.

2. Дипломатическую.

3. Гражданскую, которая еще подразделяется,

на

а. Собственно

полицейскую.

б. Финансовую.

с. Ученую».

В этой схеме, как мы полагаем, и содержится новое распределение «деловых ролей» государственной словесности: и ее функциональных, и жанровых, и тематических пластов.

В связи с изложенным материалом хотим акцентировать внимание только на одном факте: изучение новой деловой культуры и привлечение к этому данных указанных М. Л. Магницким письменных источников, а также рукописных свидетельств будет способствовать воссозданию общей картины развития деловой письменности и установлению ее роли в истории русского языка включительно по XIX столетие.

Несмотря на идущие до сих пор споры о принадлежности / непринадлежности делового языка к литературному, лексикографическая практика свидетельствует, что он и в ранний, и в поздний периоды своего развития входил почти во все стили письменной речи и таким образом был неотъемлемым компонентом литературно-языкового развития. Поэтому деловую письменность, наряду с памятниками собственно книжно-литературного цикла, следует рассматривать в единой системе русского национального языка как формировавшуюся веками специфическую утилитарную письменную традицию. Будучи четко регламентированной своим формуляром и набором лексико-фразеологических, синтаксических средств выражения, она в то же время была подвержена местному влиянию и испытала определенные региональные трансформации, сохранив при этом общий остов приказной традиции вплоть до первых десятилетий XX в.

Наш анализ [2] показывает, что деловая письменность не является статичной системой и на разных этапах своего развития подвергалась как внешним, так и внутренним изменениям. Но ее основной языковой фонд и формуляр сохраняли устойчивое положение на протяжении длительного времени и функционировали в одном социокультурном поле. Это наблюдение, относимое нами к периоду XV–XVIII вв., во многом сохраняет свою актуальность и для XIX столетия.

Для лексикографического изучения и описания деловой письменности XIX в. следует предпринять ряд шагов.

Во-первых, стоит обозначить границы текстов (и хронологические, и тематические).

Во-вторых, необходимо определить статус деловой письменности в это время.

В-третьих, отбор лексических единиц стоит вести не методом сплошной выборки, а подвергать словарной обработке только те компоненты текста, которые изменили (или меняют) вектор своего семантико-стилистического развития. Поэтому для «Словаря русского языка XIX века» принципиально важны, как нам кажется, отбор и фиксация новых лексем и «деловых» образований.

В-четвертых, необходимо сравнивать использование лексической единицы в деловом и неделовом тексте. В последнем случае она часто получает литературную обработку и служит уже фоном для создания метафоры, аллегории и т. п. приемов.

Следует подчеркнуть тот факт, что деловым языком XIX в., как и вообще исследованием многообразия словесных форм выражения в этот период, лингвисты XX в. занимались недостаточно плодотворно. У нас нет до сих пор сколько-нибудь заметного издания рукописных деловых текстов данного времени, не отражавших бы официальную политику государства. Поэтому первая задача, которая стоит перед исследователями, — пополнение самого массива письменных источников. Для деловых текстов — это прежде всего региональные источники, частные следственные дела и т. п. материалы, несущие отпечаток живой речи и тех штампов, которые оказались невостребованными при «деловом» строительстве.

Для эпохи XIX в. изучение русской деловой письменности необходимо продолжить и далее в лексикографическом, источниковедческом и лингвокультурологическом планах.

Особенно перспективными нам представляются следующие направления: исследование региональной канцелярской (светской) и духовной (монастырской) деловых традиций; определение места делового языка в XIX в., его границ и функциональных возможностей. Стоит обратит внимание и на то, что деловая письменность и приказная словесность могут рассматриваться как предмет историко-культурного и социолингвистического исследования (деловой язык в произведениях русских писателей, драматургов; поиск новых путей преломления деловой традиции в текстах других жанров и стилей). В этом смысле показателен опыт В. В. Виноградова [3, с. 363], предлагавшего изучать «чиновничьи диалекты» XIX в. Здесь же важен и другой ракурс: изучение административного языка как наследника официально-деловой словесности прежнего времени.

В целом необходимо подчеркнуть, что русская деловая письменность составляет ценнейший источник языковых, социо- и этнокультурных сведений, необходимых для дальнейшей работы по изучению истории русского литературного языка. Однако не может быть однозначного решения проблемы типологии и научно-лингвистической градации видов письменного языка. Отечественная традиция в сфере приказной культуры имеет почти тысячелетнюю непрерывную историю и организована по законам реального эволюционного времени. Каждый из предыдущих периодов в развитии деловой письменности, выполнив свое предназначение, не исчезал бесследно и не перерабатывался, как «промежуточный» этап, а продолжал историко-культурное и языковое движение вперед уже в иных условиях, приспосабливаясь к современным тому времени административно-юридическим и народным бытовым традициям. Именно близость к естественному языковому обиходу, к разговорной речи, с одной стороны, и широкие функциональные возможности трансформироваться в книжные жанры, с другой — обеспечили в конечном счете непрерывность развития системы деловой письменности на протяжении многих веков, активную роль ее языковых средств в процессе формирования литературного языка.

XIX век подводит итог функционированию «государственного языка» как традиции, которая во многом была искусственно прервана трагическими революционными переменами первых десятилетий XX в. Следовательно, данный рубеж стоит оценивать и как своеобразный лингвистический феномен, фиксация которого с помощью современных лексикографических средств — одна из актуальный задач исторической русистики.

Весьма важной и своевременной считаем вновь постановку вопроса о принадлежности делового стиля и языка к литературной традиции. Речь, разумеется, не идет о некоем лингвистическом соревновании, но наш опыт позволил с достаточной долей уверенности говорить о том, что стиль и язык, обслуживавшие приказную письменную культуру, особенно в XVIII–XIX вв., и составил в измененных и приспособленных к новым общественным установкам формах неотъемлемую часть зарождавшегося современного русского литературного языка. Если в целом церковная книжность довольно скупо подвергалась «опрощению», то деловая словесность уже выступала в роли «гражданского посредственного наречия» и активно впитывала новые веяния реформ. Кроме того, возросшее количество научно-технических, исторических, даже художественных произведений в XVIII в. и стандартизация делового массива текстов на основе единой государственной политики в этой области в XIX столетии своими ориентирами уже не избирали старую «славянскую» традицию, а искали пути взаимодействия с европейскими стилями речи. Эти специфические особенности делового языка необходимо учитывать при его научной обработке и фиксации в словарях.

В резком толчке вперед, который произошел в Петровское время и продолжался позднее, самую активную позицию заняла деловая письменность и стили «светско-деловой» (выражение В. В. Виноградова[3]) речи, как наиболее приспособленные к гражданским переменам и в какой-то мере подготовлявшие их ходом своего исторического развития.

Деловая письменность в период смешения «языковых миров» и распада системы церковнославянской книжности выступала своеобразным сдерживающим фактором, нейтрализующим литературно-языковые перегибы времени. При этом настоящий всплеск гражданского приказного творчества и установление новых порядков в сфере административного производства выдвинул деловую письменность на одно из первых мест в историко-культурной «табели о рангах» и надолго закрепил ее приоритеты в системе письменных стилей литературного языка.

Таким образом, приказная словесность получила признание в совершенно иной лингвоэстетической атмосфере, сохранив свое утилитарное предназначение в более высокой степени, чем ранее. В XIX столетии деловая письменность представляла собой уже целый административно-правовой институт с грамотно регламентируемой языковой базой. Выражавший ее ранее приказный (подьяческий) слог со временем превратился в гражданский язык канцелярий, распространив свое влияние далеко за пределы столичных центров и подвергнув нивелировке местные диалектные особенности. Упорядочивание делового языка — выразителя новой, более современной и совершенной приказно-канцелярской письменности — чрезвычайно сложный и неоднозначный процесс, в котором были и остаются еще не до конца разрешенные проблемы. Одна из них связана с индивидуальным «деловым» творчеством как выразителем новой культуры юридических и бытовых отношений. Изучение указанного аспекта деловой культуры еще только начинается. Другая — с перегруппировкой деловой литературы по иным правилам, диктующим иное расположение жанров, их административный «штат». Это было связано как с процессами общественной деятельности, так и с новыми идеологическими установками в сфере языковых отношений. Деловой язык к началу XIX в. становится «государственным слогом» и уже обслуживает иную историко-культурную традицию.

Наш очерк показал, что при возможном лексикографическом описании делового текста необходимо применять комплексный подход к изучению лексических единиц и научиться выявлять значимые компоненты этой системы. Для XIX в. остается принципиальным и вопрос становления делового языка нового качества. Выделить его особенности, охарактеризовать их и закрепить в словаре — одна из насущных задач в этой области.

Список литературы

1. Магницкий М. Л. Краткое руководство к деловой и государственной словесности для чиновников, вступающих в службу. М., 1835.

2. Никитин О. В. Деловой язык и литературные тексты XV–XVIII вв.: Монография. — М., 2004.

3. Виноградов В. В. Очерки по истории русского литературного языка XVII–XIX веков: Учебник. — 3-е изд. — М., 1982.


© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру