Очерк истории изучения памятников русской деловой письменности (XVIII–XX вв.)

Взгляды Р. И. Аванесова на проблему деловой письменности в контексте изучения национального языка

Чтобы определить отношение Р. И. Аванесова к проблеме деловой письменности, важно в целом знать его подход к вопросам диахронической русистики. Как ученый-диалектолог, немало путешествовавший по России с целью сбора лингвистических данных для своих исследований, он так же живо откликался и на факты, извлеченные из тех письменных источников, которые позволяли проникнуть в подлинное языковое дыхание древней эпохи. А памятники русской деловой письменности доставляли ему в этом отношении немало ценных сведений.

Взгляды Р. И. Аванесова на ход исторического развития русского языка не были однозначными. В работах 1940-х гг. он находился еще отчасти под влиянием социологизаторских взглядов. «Современные национальные языки, — писал он, — (в том числе и русский) образовались не в результате распадения некогда единого языка на ряд современных, как утверждали младограмматики, а напротив, в результате объединения множества диалектов и языков старшей эпохи. В истории языков, в разных исторических условиях имели место процессы как языкового членения, распадения, так и, напротив, языкового объединения. Однако основным в языковом развитии, как это установлено акад. Н. Я. Марром, является объединение диалектов и языков, их развитие от множества к единству» [Аванесов 1949: 34].

Следует заметить, что проблема национального языка рассматривается ученым в связи с историческими событиями: объединение восточнославянских земель, децентрализация Киевского государства, усиление областных тенденций и т. д. Особое значение в образовании общерусского языка он видит в перемещении «исторической жизни древней Руси на север, северо-восток, северо-запад, запад» [там же: 36]. По его мнению, истоки национального языка надо искать в культурных процессах, происходивших в Ростово-Суздальской Руси. «Однако, — пишет далее он, — окончательное формирование русского (великорусского) народа и русского языка относится к более поздней эпохе возникновения и развития вокруг Москвы русского государства» [там же: 37]. И далее: «… русский литературный язык сложился на основе московского говора» [там же: 38], — таков вывод Р. И. Аванесова.

Ряд принципиальных положений его научной концепции, имеющих и сейчас широкое распространение, важны для осмысления многих проблем историко-лингвистического цикла. Обратимся к некоторым его тезисам:

«Национальный язык есть категория сравнительно позднего периода, периода формирования нации как качественно нового общественного образования. Для этой эпохи характерно расширение функций письменного делового языка (курсив наш.— О. Н.), его постепенная унификация и, напротив, сужение функций старого книжного языка (у нас церковнославянского, ставшего языком только культовым), а также постепенное выделение в письменности художественной литературы как особой (подчеркнуто нами. — О. Н.) сферы письменности» [Аванесов 1984: 7]. Значит. признается тот факт, что деловой язык в процессе формирования русского национального языка имеет принципиальное значение, как одно из неотъемлемых составляющих общерусской языковой культуры. В этом тезисе подчеркнута и другая важная мысль: если церковнославянский язык, по Р. И. Аванесову, «только культовый», то деловой, напротив, способен к «унификации» и расширению сферы своего влияния, значит, продолжим далее эту идею, может иметь не узкоутилитарные «приказные» цели, а выступать в качестве одного из ведущих звеньев языкового развития в России.

Далее ученый заявляет: «Важное значение для развития литературного языка, его унификации имело появление книгопечатания. Обогащенный таким образом язык московских приказов уже с XVI в. начинает претендовать на роль общенационального (курсив наш. — О. Н.) и, действительно, постепенно распространяется на все области Русского централизованного государства. Диалектная база этого языка — московский говор, ассимилировавший некоторые черты окружающих говоров центра» [Аванесов 1984: 7]. В этом тезисе выделяется и другое свойство делового языка, на наш взгляд, едва ли не самое главное: то, что в своей структуре он не представляет собой замкнутого языкового пространства и развивается по законам эволюционной системы, причем в ее основе лежат живые компоненты — разговорный язык, народные говоры, бытовой просторечие, а канцелярская оболочка является лишь «служебным» обрамлением и охотно допускает в свои деловые «оковы» нелитературные (в нашем случае — не книжные) элементы.

Как следующая стадия развития языка, ее вершина, по Р. И. Аванесову, — это литературный язык, включающий в свой состав все разнообразие жанров, стилей и подъязыков единого культурного пространства: «Высшей формой национального языка является язык литературный (выделено нами.— О. Н.). Он отличается богатством своего грамматического строя и словарного состава. Он является прежде всего языком культуры, науки, техники. <…> Литературный язык является лишь фоном, основой языка художественной литературы, так как может пользоваться также богатствами языка, лежащими за пределами литературного языка, — элементами территориальных и социальных диалектов, а также прибегать к новообразованиям, ранее неизвестным в языке» [там же: 7–8].

Р. И. Аванесов разделяет литературный и диалектный языки по функциональным свойствам и географическому распространению. Можно предполагать, что в эту систему в какой-то мере вписывается и деловой язык, который в чем-то подобен диалектному. Он пишет: «Понятие литературного языка противопоставляется понятию языка диалектного. В противоположность надтерриториальному, или внетерриториальному, в принципе характеру литературного языка, обслуживающего нацию в целом, диалектный язык территориально расчленен <…>. В противоположность литературному языку, обладающему письменной и устной формами, диалектный язык в принципе бесписьменен и обладает только устной формой. Диалектному языку не свойственна многофункциональность в такой степени, как языку литературному. Он применяется по преимуществу как средство обиходно-бытового общения. Его основная форма — диалог» (там же. С. 8).

Но главным трудом Р. И. Аванесова и его школы в области исторического памятниковедения, стала работа по изданию «Словаря древнерусского языка (XI–XIV вв.)», задуманного в десяти томах. В этом пока еще не до конца осуществленном проекте получила реализацию концепция многожанрового использования источников, «которые создавались или переводились на Руси или, будучи переведены не на Руси, имели на древнерусской почве длительную литературную историю…» [Словарь XI–XIV, I, 1988: 8–9]. Немалое место среди них занимают деловые документы. По данным «Словаря», в него вошли грамоты государственного и частного характера (договорные, перемирные, судные, раздельные, купчие, дарственные, жалованные, закладные, поручные, вкладные, духовные), а также грамоты на бересте, надписи на предметах материальной культуры, тексты юридической литературы, в том числе и переводные (Русская правда, княжеские уставы, Мерило праведное, Закон судный людем), церковно-правовые памятники, такие, как кормчии, Пандекты Никона Черногорца, Устав Студийский и др. Все это говорит о повышенном внимании Р. И. Аванесова и ученых его поколения, занимавшихся разработкой этого словаря, к проблемам источниковедения и расширения лексического фонда русского языка в том числе и за счет привлечения источников делового языка.

Стоит заметить, что Аванесовская школа (С. С. Высотский, В. Г. Орлова, Л. Н. Булатова, С. В. Бромлей, К. В. Горшкова, Л. П. Жуковская, О. Г. Гецова, Л. Л. Касаткин и многие другие) получила мировую известность именно благодаря реализации начатых Р. И. Аванесовым программ всестороннего изучения истории родной письменной и устной культуры, а проблема национального языка, — ключевая в его работах разного времени — вновь и вновь обсуждается с опорой на взгляды поколения 1900-х гг. и находит удачное воплощение уже в новых трудах по истории русского языка.