В.Т.Шаламов (1907 – 1982). Очерк творчества

Будущий писатель родился 18 июня 1907 г. в Вологде, в интеллигентской священнической семье. Его отец, Тихон Николаевич, был великолепно образованным человеком, до 1904 г. на протяжении ряда лет служил православным миссионером на Алеутских островах. По возвращении в Вологду он стал заметным общественным деятелем в городе, занимающим часто независимую позицию, что проявилось, к примеру, в его знакомствах и дружеских отношениях со многими вологодскими политическими ссыльными. Если от отца Варлам Шаламов унаследует страстный душевный темперамент, то матери будет обязан зарождавшимся в юности чутьем к художественному слову.

Увлечение литературой и поэтическим творчеством пришло к Шаламову еще в ранние школьные годы и проявилось в его детском антивоенном стихотворении 1914 г., а также в  заинтересованном чтении произведений о русских революционерах – в частности, известных тогда повестей эсера-террориста Б.Савинкова (Ропшина) "Конь бледный" и "То, чего не было". Вместе со школьными товарищами Шаламов выпускал рукописный журнал "Набат", куда помещал свои стихи, рассказы, статьи, при этом, как напишет он позднее, в его жизни "не было человека, который открыл бы <ему> поэзию… живые стихи Пушкина, Лермонтова, Некрасова", он "двигался ощупью от книги к книге медленным неэкономным путем"[1] , изначально выделяя для себя имена С.Есенина, И.Северянина, Н.Клюева, В.Хлебникова, чуть позже – Б.Пастернака.

Революционные потрясения 1917 г. обернулись для семьи Шаламовых катастрофой. В воспоминаниях писателя события Февральской революции ассоциировались с тем, как "легко рухнул огромный чугунный орел… сорванный с фронтона мужской гимназии"[2] , а затем семья была выброшена из своей квартиры, переданной городскому прокурору. В "Колымских рассказах" этот автобиографический опыт найдет отражение в рассказе "Крест" (1959), в центре которого окажутся образы бедствующего слепого священника и его жены и трагической кульминацией которого станет эпизод, когда главный герой разрубает топором наперсный крест из червонного золота, чтобы обменять его в магазине на продукты. Образ страждущего пастыря мелькнет и в рассказе "Выходной день" (1959), в изображении заключенного священника Замятина, в одиночестве совершающего литургию прямо на заснеженной лесной поляне.

В 1924 г. Шаламов покидает Вологду и устраивается работать дубильщиком на кожевенном заводе в подмосковной Сетуни, совмещая эту работу с деятельностью "ликвидатора неграмотности", а в 1926 г. становится студентом факультета советского права МГУ. В эти годы он активно участвует в диспутах на общественно-политические темы в университете, на непродолжительное время сближается с литературным кружком "Новый ЛЕФ", знакомится с Н.Асеевым, который всерьез оценил его стихотворные опыты, посещает творческий вечер Б.Пастернака в клубе 1-го МГУ, воспринимая автора "Второго рождения" как "самого подлинного"[3]  из поэтов-современников. Позднее Шаламов признается, что участие в литературном объединении, через которое он надеялся приобщиться к тайне творчества, к сокровенному знанию о том, "какую жидкость наливают в черепную коробку поэтов", привело к разочарованию во всякой "кружковщине", и он с удовольствием "избавился от духовного гнета "Левого фронта"… яростно писал стихи о дожде и солнце, обо всем, что в ЛЕФе запрещалось"[4] .

19 февраля 1929 г. за участие в распространении неопубликованного завещания Ленина, его "Письма к съезду", в котором, в частности, говорилось об опасности наделения Сталина властью, Шаламов был арестован, заключен в Бутырскую тюрьму, а затем провел три года в Вишерских лагерях, что впоследствии найдет отражение в его "Антиромане" – серии рассказов о Вишере, а также в "колымском" цикле, особенно ярко – в рассказе "У стремени" (1967).

В 1932 г. Шаламов возвращается в Москву, пишет рассказы и очерки для различных газет и журналов, но в январе 1937 г. вновь арестовывается в рамках того же дела и приговаривается к отбыванию пятилетнего срока в Колымских лагерях. В 1943 г. он осуждается на новый – уже десятилетний – срок за то, что дерзнул назвать "злобного эмигранта" Бунина великим русским писателем: обстоятельства допроса по поводу слов о Бунине запечатлены в рассказе "Мой процесс" (1960). В октябре 1951 г. Шаламов был освобожден, но на Большую землю смог выехать только в ноябре 1953 г. До 1956 г. он работает на торфопредприятии в Калининской области. В 1956 г. писатель был реабилитирован и вернулся в Москву.

Грандиозным творческим воплощением лагерного опыта художника стал объемный корпус его "колымской" прозы, выступивший и своего рода литературным манифестом Шаламова. Сплав документализма и художественного видения мира открыл путь к обобщающему постижению человека в нечеловеческих обстоятельствах, сам лагерь осознан у Шаламова как своеобразная модель исторического, социального бытия, миропорядка в целом: "Лагерь – мироподобен. В нем нет ничего, чего не было бы на воле, в его устройстве, социальном и духовном"[5] . "Колымская" проза создавалась в период с 1954 по 1982 гг. и представляет собой разножанровое циклическое единство, которое складывается из пяти сборников рассказов, примыкающих к ним "Очерков преступного мира", а также "Воспоминаний" и "Антиромана". В СССР эти произведения стали издаваться только с 1987 г., на Западе – с конца 60-х гг.

В 1950-70-е гг. Шаламов имел возможность публиковать только поэзию, начиная с 1957 г., когда в журнале "Знамя" была напечатана подборка его стихов. В 50-е гг. он сближается с Б.Пастернаком, который очень ценил его поэтический талант, а в 1961-1972 годах выходит ряд шаламовских сборников ("Огниво", "Шелест листьев", "Дорога и судьба", "Московские облака"). Поэтический мир Шаламова, основанный на парадоксальном сочетании сдержанности, аскетичности стиля и затаенного, страстного исповедального лиризма, вобрал в себя "кричащую память" о "коварной парке-судьбе", трагедийный опыт человека, прошедшего через жернова своего века, через пронзительное ощущение собственной богооставленности:

Я видел все: песок и снег,
Пургу и зной.
Что может вынесть человек –
Все пережито мной.

И кости мне ломал приклад,
Чужой сапог.
И я побился об заклад,
Что не поможет Бог…  

("Я видел все…"[6] )

В мае 1979 г. Шаламов переехал в дом инвалидов и престарелых на улице Вилиса Лациса в Москве. 14 января 1982 г. он был перевезен в интернат для психохроников в Медведково, где скончался 17 января того же года. Как сын священника, Шаламов был отпет по церковному чину и похоронен на Кунцевском кладбище в Москве.