История про Сынка

История, рассказанная перед сном

Однажды Сеня пошел с папой на Птичий рынок. Он давно слышал, что там интересно, но не подозревал насколько.

В зоопарке звери и птицы далеко, за оградой, и у каждой клетки толпится народ. А здесь все – вот оно! Хочешь погладить – пожалуйста! И денег за это никто не берет. Они с папой долго разглядывали рыбок. Папа мечтал завести большой аквариум, до самого потолка. А Сеня думал о том, что если запустить рыбок в ванну, то с ними очень весело будет плескаться. Наверное, даже веселее, чем с заводным катером. А можно посадить их на катер, и тогда... Он запрыгал от нетерпения и принялся теребить папу за рукав, требуя немедленно купить хотя бы одну рыбешку.

Папа попробовал возразить, что не всем охота плескаться с рыбками в ванне, а аквариума дома пока нет. Но Сеня упорно твердил:

– Купи!

И никаких возражений слышать не желал.

Тогда папа пошел на хитрость. Приговаривая «смотри, смотри, что там такое» и тыча пальцем куда-то вдаль, он потащил Сеню к воротам рынка.

Они промчались мимо канареек, котят, щенков, ежиков, попугаев и очутились у самого выхода. И тут папа совершил ошибку. Вместо того чтобы без оглядки бежать к трамваю, он задержался возле тетеньки, которая продавала какого-то диковинного зверька: серого, с остренькой мордочкой и большим хвостом. Сеня таких не видел даже по телевизору, хотя любил смотреть передачи про животных. Другие люди тоже удивлялись и разглядывали тетенькиного питомца.

Все, конечно, спрашивали:

– Кто это?

А тетенька говорила:

– Тупайя.

Когда Сеня это услышал, то страшно возмутился:

– Большая, а обзывается. Нехорошо! – сказал он и сделал сердитое лицо.

Но папа возразил, что тетенька не хочет никого обидеть. Просто зверька так зовут – тупайя. Тогда Сеня успокоился и начал объяснять каждой женщине, которая подходила поглазеть на симпатичную зверюшку:

– Не бойся! Тупая – это она, а ты хорошая. Ты не тупая.

Прохожие смеялись, а одна бабушка дала Сене конфетку.

Вот тут-то и появился дедушка с лукошком. Не остановись папа возле тупайи, ничего бы и не было. Правда, и самой этой истории тоже.

В лукошке сидели цыплята. Они были такие маленькие и беззащитные, что Сене захотелось положить их на ладошку и прикрыть сверху другой рукой, чтобы им стало уютно и совсем не страшно. Как в маленьком домике.

И Сеня пристал к папе, что называется, с ножом к горлу. Нет, не пугайтесь, на самом деле у него ножа, конечно, не было и быть не могло. Но он так долго просил: «Папочка, миленький! Ну пожалуйста! Я не буду плохой, я буду Сеня!» – что папа наконец сдался и позволил Сене выбрать цыпленка, которого ему особенно захотелось бы посадить к себе на ладошку. Папе казалось, что все цыплята одинаковые, но Сеня уверенно ткнул пальцем в середину корзины и сказал:

– Вот!

Цыпленок, которого он выбрал, тут же засуетился, затолкал своих братьев, словно почувствовал, что его сейчас вытащат из тесного лукошка, и хотел то ли побыстрее выбраться, то ли понадежнее спрятаться. Кто его знает?

Однако, очутившись у папы в руках, он сразу присмирел и только жалобно попискивал. А потом в трамвае уснул.

Сеня осторожно гладил его пальчиком и думал, что цыпленок будет его маленький сынок. А то получалось несправедливо: у мамы было целых два сына, у папы – тоже. Сенина сестра Дидя, играя с Сеней в дочки-матери, всегда говорила:

– Чур, ты мой сынок!

И только у Сени никакого сынка не было. Один раз Сеня стащил у брата Ипа с полки глиняную копилку – хорошенького толстопузого поросенка, разукрашенного цветочками. Завернул его в платок и принялся баюкать. Но оказалось, что в копилке слишком много денег. Трясти ее было нельзя. Она разбилась, а Сеня получил от Ипа нагоняй.

Живой цыпленок был куда лучше глиняной копилки, и Сеня его прямо так и назвал – Сынок. Они с Дидей сделали Сынку домик из обувной коробки, а в нем – гнездышко из мягких тряпочек и меховых обрезков. Каждое утро Сеня перво-наперво бежал посмотреть, насколько Сынок подрос за ночь. Он прикладывал к нему резинового цыпленка, с которым частенько купался в ванне, но Сынок никак не мог дорасти ему даже до хвоста.

А потом с Сынком что-то случилось, он перестал быть цыпленком и превратился в неуклюжего молодого петушка с длинной шеей и тонкими ножками. Вид у него, правда, был совсем не петушиный, а скорее как у мокрой курицы. Но Сынок очень собой гордился. Он важно расхаживал по комнате и пытался кукарекать.

Голосишко у него то и дело срывался, и вместо громкого и звучного «ку-ка-ре-ку» получалось хрипленькое, жалкое «ки-ки-ри-ки». Или даже просто «ки-ки». Сеня смеялся, а Сынок сердился и норовил его клюнуть в нос.

Но вообще-то они жили мирно. Сеня насыпáл Сынку в кормушку вкусных зернышек, показывал ему кукольный театр, а потом, когда Сынок наконец перерос резинового цыпленка, решил обучить его чтению. Сам Сеня читать еще не умел, но был уверен, что это не помеха.

Однако закончить школу Сынку не удалось, потому что он к тому времени совсем вырос и ужасно заважничал. Теперь он ступал величаво, не торопясь. Кукольным театром не интересовался и проводил время в основном в коридоре, у большого зеркала. Сене стало с ним скучно, но это было еще полбеды. Гораздо хуже было другое: Сынок в конце концов научился кукарекать.

Все знают, что петухи кричат на заре. Но не всем известно, когда она начинается, петушиная заря. А начинается она в разгар ночи, когда на небе еще сияет луна и светят звезды. Мама, Ип и Дидя об этом даже не подозревали. Папа же знал, но, покупая цыпленка, забыл. А потом было поздно.

Соседи подняли бунт. Почему-то в деревне люди не сердятся, слыша крики петухов. И милицию не вызывают, и ругаться по ночам не приходят. Но в городе с петухом горе, и Сенина семья очень скоро начала горевать.

Когда соседи снизу в пятый раз забарабанили по батарее, а соседи сбоку – в стену, когда люди во дворе стали показывать на Сениных родственников и крутить пальцем у виска, а милиционер пригрозил, что отберет Сынка и отправит куда следует, по назначению, вся семья в полном составе собралась на совет. Уговаривать Сынка помолчать было бесполезно, это все понимали. Раз ему положено кричать глухой полночью, никуда тут не денешься.

– Может, ему клюв пластырем залепить? – предложил Ип.

Сеня обрадовался и закричал:

– Ура!

– Да? А дышать он чем будет? – возразил папа. – У него же клюв – это и рот, и нос!

Сеня расстроился и пробурчал:

– Ип, не болтай всякие глупости!

Ему очень не хотелось расставаться с Сынком, хотя Сынок давно уже с ним не играл, а порой даже нападал, отгоняя от своей кормушки.

– Я знаю, что тогда нужно, – не растерялся Ип. – Нужно Сынка обмануть.

Ип был из всех пятерых самый хитрый.

– Обманывать нехорошо, – с важным видом заявил Сеня.

– Ну, тогда отдай Сынка милиционеру, – обиделась за Ипа Дидя. – Он из него суп сварит.

– Ладно-ладно, не ссорьтесь! – вмешалась мама. – Сейчас нужно думать, а не ссориться.

– Знаю! – вдруг воскликнул папа. – Несите сюда все наши будильники.

Никто ничего не понял, но папа объяснять не стал, чтобы дети или мама нечаянно не проболтались Сынку. А когда все легли спать, папа перевел будильники назад и уселся в потемках на кухне рядом с сонным, нахохлившимся Сынком.

Ровно в три часа ночи Сынок вскочил, вытянул шею, но только собрался закукарекать, как папа ткнул его клювом в циферблат будильника.

– Ты что, не видишь? Еще только одиннадцать.

Сынок удивленно скосил желтый глаз, но возражать не посмел и смутился.

– Ничего, – погладил его по гребешку папа. – Не грусти. Всякий может ошибиться, с кем не бывает. Ты лучше спи, засыпай...

И с тех пор Сынок ночью не кукарекал, а кукарекал только утром, по будильнику. Поначалу он удивлялся, какими же длинными и светлыми стали вдруг ночи, но папа рассказал ему, что на севере вообще полгода светло, и Сынок успокоился. Соседи больше не сердились, милиционер тоже, и только Дидя с Ипом порой забывали, что часы в доме переведены назад, и в результате опаздывали в школу. Правда, учительницу это огорчало гора-аздо больше!


© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру