Гуманизм и фундаментальные проблемы современного российского образования

Пожалуй, одной из самых главных категорий в российской педагогике последних двух-трех десятилетий является категория гуманизма, так как едва ли найдется сегодня какая-нибудь серьезная педагогическая работа, где бы эта категория не употреблялась в том или ином значении, и очень часто в качестве объяснительного теоретического принципа.

Однако анализ содержания этой категории в разных работах, обнаруживает такие разночтения, что становится ясно, что эти разночтения носят не столько частный, сколько фундаментально-мировоззренческий характер, хотя казалось, что все пишущие о гуманизме однозначно подпишутся под его исходным определением: «Гуманизм (лат. humanus – человечный) – совокупность взглядов, выражающих уважение достоинства и прав человека, его ценность как личности, заботу о благе людей, их всестороннем развитии, о создании благоприятных для человека условий общественной жизни».

И еще большие разночтения обнаруживает знакомство с историей этого термина. Оно показывает, что его значение в разные эпохи различается, причем весьма существенно.

Это понятие встречается уже в Древнем мире, например в Древнем Риме и в Древнем Китае (где оно означало человечность, человеколюбие.
В эпоху Средних веков этот термин практически исчезает из письменных источников.

Вновь в широкий научный оборот и в общественное сознание он входит в эпоху Возрождения. Однако здесь этот термин, восстановленный гуманистом и канцлером Флорентийской республики К. Салютати, означал «гуманистическое образование», то есть образование, в основе которого лежала подлинная древнегреческая и латинская культура, вплоть до правильного латинского языка – языка Цицерона. Соответственно люди, занимающиеся изучением классической древности, а также классическим образованием, и назывались гуманистами.

И только с XVIII в. этот термин стал означать человеколюбие вообще. И хотя на протяжении XVIII в. так или иначе это понятие встречается у разных авторов, пожалуй, решающий вклад в утверждение нового, ставшего общеупотребительным смысла – «человеколюбие» внес И. Гердер своей книгой «Письма о поощрении гуманности».

В таком значении этот термин и стал в XIX веке достоянием всего человечества. И сегодня этот термин используется именно в этом значении.

Однако, как об этом писал в свое время великий советский ученый Н.И. Конрад (к сожалению, его творчество до сих пор не получило должного признания в науке) в своей замечательной статье «О смысле истории», нельзя сводить понятие «гуманизм» к его термину. На самом деле это понятие имеет гораздо более глубокий и более содержательный смысл, нежели термин. Он следующим образом определял гуманизм: «Для определения подлинно прогрессивного есть критерий, выработанный самой историей. Критерий этот – гуманизм в двояком аспекте: как обозначение специфических свойств человеческой природы и как оценка этих свойств в смысле человеческой природы и как оценка этих свойств в смысле высшего разумного и вместе с тем этического начала человеческого поведения и всей общественной жизни. В свете этого положения можно иначе отнестись ко всякому мрачному в истории – к тому океану горя и страданий, в который было ввергнуто и продолжает быть ввергнутым человечество. Все это было и есть, но поистине великим достижением человечества и, пожалуй, наивысшим проявлением прогресса было то, что люди распознали это, назвали зло злом, насилие насилием, преступление преступлением. Ведь эти слова не просто обозначение каких-то поступков или явлений; это – оценка, суровое осуждение их. Слова эти выстраданы. Они родились в процессе развития и борьбы».

Итак, мера развития человека и есть важнейший признак гуманизма. И следовательно, степень подлинного развития человека и человечности в человеке и есть подлинное определение гуманизма. Соответственно, пусть и с других позиций, Н.И. Конрад приходит к тому же выводу, который несколькими десятилетиями ранее сделал В.С. Соловьев о том, что вся история человечества есть противоречивая история восхождения к добру.

Если согласиться с подходом, предложенным Н.И. Конрадом, что мы должны видеть реальное развитие человечности в истории человечества, а не историю термина как такового, и если оценивать развитие мировой истории, в том числе и историю воспитания и образования с этих позиций, то мы увидим, что действительно, хотя в истории развития человечности есть не только прогресс, но и регресс, все-таки общая тенденция характеризуется движением к добру. При этом мы не должны останавливаться и «зацикливаться» только на некоторых исторических временах, например на античном или древнеримском гуманизме. Не менее интересен древнекитайский или древнеиндийский опыт, древнееврейский опыт. Так, древнееврейский народ, благодаря своему религиозному сознанию, дал более значимое, более «гуманное» решение многих проблем, чем Древняя Греция и Древний Рим. Это объясняется тем, что если в Древней Греции и Древнем Риме мыслили в категориях «свободный – раб», то для евреев весь еврейский народ был единым свободным народом. И вот почему здесь так сурово по крайней мере пророками осуждается любое отступление от норм добра по отношению к любому еврею.
С позиций такого подхода, очевидно, что средние века сделали куда больше в развитии человечности, чем древнее время. Человек, во всяком случае в средние века, – не раб.

Очень важно также различать, как понимали гуманизм в ту или иную эпоху и что реально открывали люди в рамках гуманистических представлений и понятий, в рамках гуманистического мировоззрения. Так, в Европе в эпоху Возрождения гуманизм понимался как определенная – «гуманистическая» – культура, а «гуманистами» назывались люди, занимающиеся этой культурой. А между тем реально содержание и значение гуманизма было намного шире, чем это виделось самими гуманистами, поскольку они не только «возродили» древнюю классическую культуру, но и создали принципиально новую культуру, а самое главное сформировали новый взгляд на человека, состоящий в том, что человек есть некоторая реальность, отличная от Бога и природы, и в силу этого человек автономен от природы и Бога. И это дало колоссальный импульс развитию всей европейской культуры. При этом каким-то странным и непостижимым образом – ведь все гуманисты были верующими людьми – гуманизм сделал человека автономным от Бога.

Эпоха Просвещения в своих теоретических изысканиях обосновала идею полной автономизации человека от Бога. Человек стал настолько автономен, что потерял всякую связь не только с Богом, но и с другим человеком, знаменитый антропологический принцип. Здесь очень важно различать личную веру и способ познания человека. Сам ученый, как например Декарт, мог быть верующим человеком, а теоретизировать мог так, как будто Бога нет.

Однако, видимо, самым главным в понимании гуманизма для нас должно стать то, что в последние века, фактически, сложилось три концепции гуманизма: атеистическая, либеральная и христианская (в том числе и православная).

И хотя подчас в православной литературе мы встречаем резкое неприятие гуманизма и очень глубокую и верную его критику, например в трудах Иустина Поповича, само противопоставление православия и гуманизма не совсем точно. В этом случае получается, что православие выступает против человеколюбия вообще. На самом же деле, как правило, там, где в православных работах идет критика гуманизма, там критикуются определенные гуманистические учения, а не гуманизм (человеколюбие) как таковой.

В чем же заключаются главные характеристики гуманизма в этих концепциях? Конечно же, эти концепции различаются в своем исходном понимании человека. Атеистический гуманизм исходит из понимания человека как высшей материальной реальности; либерализм замыкает эту реальность на абсолют конкретного человека вплоть до его обожествления; а православие с его концепцией христоцентричности исходит из того, что «человек может быть личностью, только в той степени, в какой он присоединен к личности Бога» (Архимандрит Зиновий (Корзинкин)].

Другими словами, христианство соотносит сущность человека с его сопричастностью Богу. Фактически здесь человеколюбие определяется через любовь Бога к человеку. Об этой любви Господь говорит человеку: «Забудет ли женщина грудное дитя свое, чтобы не пожалеть сына чрева своего? Но если бы и она забыла, то Я не забуду тебя» (Ис., 49; 15).

Каждая концепция гуманизма – атеистическая, либеральная и религиозная – характеризуется своим пониманием целей и смыслов жизни человека, фундаментальных ценностей, лежащих в их основе и способами их обоснования, фундаментально-различными концепциями жизни и воспитания человека. При этом определяюще-смысловыми для этих концепций являются две константы: жизнь–смерть и душа–грех.

В своем отношении к смерти атеизм полагает, что смерть физическая есть абсолютная смерть; позиция либерализма в этом вопросе самая разная, православие же считает, что с физической смертью жизнь человека не заканчивается, – продолжается его духовная жизнь. Отсюда выстраиваются кардинально различные стратегии жизни.

Но еще более кардинально расходятся эти направления в своем понимании и в своем отношении к греху. И атеизм, и либерализм вообще отрицают наличие греха в человеке. Атеистический гуманизм, утверждающий, что нет Бога и духовного начала в человеке, отвергает и грех. Он не видит глубоких внутренних противоречий и внутренних причин зла в человеке. Соответственно, основную причину бед и страданий человека и общества он видит во внешних причинах. Процитируем Н.И. Конрада: «Борьба велась, естественно, прежде всего с тем, что было главным злом для своего времени. Поэтому на протяжении истории непосредственный объект борьбы меняется. Прогресс в этой сфере проявлялся главным образом в том, что борьба направлялась не только на проявление зла, но и на его причины. Прогресс проявлялся во все большем уяснении общественной природы зла, в возрастающем умении определять, что является в данном случае главным источником зла и каким должен быть наиболее эффективный путь борьбы с ним».

Как видим, для атеистически мыслящего человека причины и источники зла во вне, но не внутри человека. Конечно, уместен вопрос – почему же человек все-таки так или иначе осознает смерть, но он очень часто не замечает греха?

Это связано с особенностями сознания человека. Так же как человек почти не думает о смерти, он еще меньше думает о грехе. Но из того факта, что человек может годами не задумываться о смерти, не следует, что нет смерти. И то, что он не думает о грехе, – еще не факт, что греха нет.

Принципиально свою позицию занимает в этом вопросе либерализм. Как и атеизм, он также провозглашает культ человека. Но, в отличие от атеизма, где утверждаются хоть какие-то нормы морали и нравственности, либерализм такие нормы отрицает напрочь. И он не только отрицает грех, но он и сам грех возводит в норму. Это с особой силой явлено в современном либеральном обществе, где торжествует грех.

Религиозное понимание человека, исходящее из факта духовности, факта бессмертия души человека, главным препятствием к его обретению считает грех. Религия говорит о том, что грех изначально заложен в человеке, подобно тому как человек рождается смертным существом. И вся жизнь человека – есть непрестанная борьба с грехом, подобно тому как вся жизнь человека есть постоянное преодоление смерти.

Из понимания этих фундаментальных характеристик человека вытекает понимание смысла (цели) его жизни, а значит, и цели воспитания.

А цель воспитания, в свою очередь, определяет содержание воспитания. Так, например, в основе древнегреческого и древнеримского образования лежала цель – подготовка человека для жизни в конкретном государстве (Платон, Аристотель, Цицерон, Квинтилиан). Соответственно этой цели было разработано и содержание образования. При этом в нем практически не было духовно-нравственного содержания.

Христианство дает принципиально другую цель жизни и воспитания – спасение человека. Отсюда другой способ построения образования – теперь основой образования становилось духовно-нравственное воспитание. Насколько кардинально поменялось содержание в христианском образовании, можно понять из следующего факта. Более тысячи лет весь грекоязычный мир учился читать по Гомеру – по «Илиаде» и «Одиссее». Но уже Платон и не в меньшей мере Аристотель доказывали и показывали, что учить читать по нему нельзя, поскольку многие места там и богохульны, и безнравственны. И что? А ничего! По Гомеру как учили, так и продолжали учить, несмотря на весь авторитет Платона и Аристотеля в Древнем мире. Потребовалось христианство, коренным образом изменившее взгляды на воспитание, чтобы заменить «Илиаду» «Псалтирью». И более тысячи лет дети христиан учились читать по «Псалтири».

Кардинально новый принцип понимания воспитания утверждает эпоха Просвещения. Теперь теоретическое понимание всего социума, в том числе и воспитания, строилось в соответствии с так или иначе понятой самодостаточной природой человека. Это было фундаментальное изменение самого способа понимания воспитания, заключающегося в переходе с христоцентричности на антропоцентризм. Вспомним знаменитое кантовское: «Идея воспитания, которое развивает все природные данные в человеке, во всяком случае, истинна… В человечестве заключено много задатков, и наша задача – пропорционально развивать природные способности и раскрывать свойства человека из самых зародышей, делая так, чтобы человек достигал своего назначения». Соответственно новому пониманию целей воспитания менялось и само воспитание.

Как видим, разные представления о человеке задают разное понимание целей его воспитания и, соответственно, самого воспитания. При этом нельзя считать, что последний в истории способ видения человека и его воспитания и есть истинный взгляд на человека и его воспитание. Так, если сравнивать новоевропейский способ теоретизирования с другими способами, то такой подход даже у́же древнего способа теоретизирования, в основе построения воспитания которого лежала ориентация на государство, понимание, что человек «существо политическое» (Аристотель). В сущности, это глубоко здравая идея, так как человек жив, пока есть государство. Нет государства, и человек, в самом лучшем случае, счастливо устраивается эмигрантом на своей родине. Поэтому, древнегреческий и древнеримский способ педагогического теоретизирования был, безусловно, более правильным и более масштабным, чем европейский.

Но дело не только в принципе самом по себе, а в его содержании, если угодно, в его наполнении, и это куда важнее. Пока понятие о человеке в эпоху Просвещения еще не оторвалось от христианского образа человека, еще не утратило видения духовного и нравственного начала в человеке, оно еще сохраняло в себе тот образ человека, по которому можно было выстраивать жизненное общество и образование.

Со временем идеал человека в европейской педагогике все более теряет свое христианское содержание. Постепенно пришли к пониманию человека как природного существа, а от него к более конкретному научному понятию – «биологическое» в человеке. Так человека свели к живому организму и потеряли собственно человека, потому что оказалось, что есть живой человеческий организм, который можно изучать миллионами разных способов и самыми разными средствами, но при этом перестали видеть в человеке душу человеческую, а значит, и самого человека. Образно говоря, получилось что-то вроде того, как если бы биологи изучали живой организм, из которого вынули жизнь.

Принципиально новый и страшнейший шаг в выхолащивании истинного представления о человеке сделал либерализм. В нем не только теряется подлинное представление о духовности, но и всякое истинное представление о грехе. В результате либерализм фактически уравнял грех и добродетель, полагая, что и то и другое в равной мере служат человеку и при условии, что грех в человеке, культивирование греха не нарушают права другого человека.
Однако самое важное состоит в том, что если все-таки брать реальное содержание этого понятия, а не его термин, то можно увидеть, что гуманизм имеет свою длительную историю, причем не только религиозный гуманизм, но и атеистический, и либеральный. В этой связи достаточно напомнить состояние допотопного человечества. «И увидел Господь [Бог], что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время; и раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце Своем» (Бытие, 6: 5–7).

И далее, если мы посмотрим на историю человечества, то увидим, что и атеизм, и либерализм далеко не редкость в истории человечества. Более того, они рождаются в периоды духовно-нравственных кризисов социума, в период, предшествующий гибели той или иной цивилизации. Это состояние характеризуется тем, что наступает какая-то непонятная и необъяснимая вольность, какое-то непонятное сочетание роскоши и нищеты, разгула, болезненного и ненормального веселья, ненаказываемой преступности, аморализма, общественной и личной расслабленности и т.д. И к удивлению и ужасу людей, если они еще не перестают думать, везде начинает торжествовать зло. Напротив, религиозный подъем поднимает социум фактически из небытия (еврейский народ в вавилонском плену, русский народ XIV века и т.д.).

В настоящее время мир вошел в состояние, которое определяется либеральным сознанием. И это сознание требует, в соответствии со своей сущностью, перестройки общественных отношений, социума в целом и каждой его сферы. А поскольку человек становится все греховнее, то все более гибкими становятся и все социальные институты, которые, естественно, начинают создаваться под определенное греховное состояние человека.

В семье есть недостатки – долой семью. Посмотрите форсайт-проект «Детство 2030» (http:// www. moe-pokolenie.ru/402/384/448/), проект, создаваемый при поддержке Общественной палаты Российской Федерации, который предполагает, в частности, разработку семейного кодекса, направленного на «развитие разнообразных форм семейной жизни».

Читаешь проект и чувствуешь, что как будто попал в СССР в 20-е годы. И хотя, кажется, многое изменилось с тех пор, и вместо маузеров люди теперь носят ноутбуки, но по сути ничего не изменилось. В том числе и задача разрушения семьи. А ведь любому вменяемому человеку известно, что народ, потерявший семью, скоро перестает существовать. Тогда во имя чего создается проект? Да еще и при поддержке Общественной палаты Российской Федерации.

«Разве мы против семьи? – воскликнут либералы. – Напротив, мы каждому человеку предлагаем такую семью, какую он хочет… Разве это не высший гуманизм? Разве мы не удовлетворяем все желания и все интересы человека?».
И на первый взгляд кажется, что гуманизм необъятный. Пожалуйста, создавай любую семью, насколько у тебя фантазии хватит, – только права других не нарушай. Но в том-то и дело, что во всех явлениях мира есть своя очень жесткая норма. Температура человеческого тела 36,6. Наверно, было бы удобно, чтобы температура скакала от – 20 до + 120. Но увы!

Точно так же есть своя норма и у семьи. И эта норма – моногамная семья. Любое отступление от нее – это болезнь. Чем дальше от моногамной семьи, тем большее отступление от нормы и тем сильнее разрушается семья.

А дальше только остается найти страну, какую не жалко. Ведь разрушенная семья – это разрушенное общество. А разрушенное общество – это гибель и каждого человека. Конечно, может, кто-то из разработчиков и участников этого проекта и получит свою маржу. А может, и не получит, как говорили древние римляне: «У Рима нет денег оплачивать предателей». И поражаешься гениальной прозорливости К.Н. Леонтьева, который писал о либерализме: «Если можно жить и действовать при подобных условиях, то как же было бы не жить и не действовать спокойно при учреждениях новых и столь мягких?.. Однако мы видим, что нигде люди на этих мягких учреждениях остановиться не могут, и все цивилизационное человечество теперь несметной толпой стремится в какую-то темную бездну будущего… бездну незримую еще, но близость которой уже на всех мало-помалу начинает наводить отчаяние и ужас!..».

Итак, основная проблема гуманизма состоит не только в понятии самом себе, а в его реальном содержании в пространстве его конкретной мировоззренческой определенности, мировоззренческой позиции, которые принимает общество и человек.

Сегодня современная Россия из трех возможных направлений общественной мысли: православие, атеизм, либерализм – выбрала либерализм. Соответственно, она выбрала и либеральный гуманизм как определяющее социальное направление. А что еще могла выбрать Россия? От атеизма ушла, к православию не пришла, а жить в какой-то идеологии надо, вопреки всем заверениям либералов, что либерализм выступает против всякой идеологии. Но это обман. Ведь идеология – это не только сознательно выбранный «Манифест коммунистической партии». «Манифест» – это абсолютное выражение идеологии, а ее конкретное выражение – это жизнь по законам этого манифеста. Сегодня же определяющим началом общественного сознания России является уже не атеистическое и еще не православное направление идеологии, а либеральное. А в рамках этого направления общественной мысли и формируется сегодня содержание понятия гуманизм. А какова цена этого выбора, можно понять, взяв, например, за критерий определения успешности развития общества критерий, предложенный Д.И. Менделеевым, – рост населения. В какой период был самый существенный рост населения в России? В православный. Он еще сохранялся в атеистический период. Не столь значительный, но сохранялся. Либерализм, осуществляющий политику депопуляции, поставил на этом росте «русский крест». А сколько детей продавалось за границу в дореволюционный России? А в Советском Союзе? А теперь? Но если страна продает своих детей, то нужна ли вообще такая страна на белом свете?
Итак, проблема гуманизма – это проблема решения самых фундаментальных и самых значимых проблем бытия человека и общества с позиций развития человечности. И эти решения прежде всего определяются тем содержанием и тем мировоззрением, в пространстве которого они решаются. А в зависимости от выбора социум и человека ждут либо их развитие, либо их гибель.



© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru