Дневник непрочитанных книг. Н.С. Лесков

Какой час важнее всех? Какой человек нужнее всех? Какое дело дороже всех?

Сегодня нам хотелось бы остановиться на лесковских христианских преданиях и сказках, написанных им в конце жизненного пути в 90-е годы XIX века. В эти годы, как указывает критика, Н.С. Лесков сблизился с Л.Н. Толстым и имел весьма критичный взгляд на состояние общества и церкви. Что в этих взглядах было верного и что несправедливого, мы судить не станем – правдоискателем быть трудно и, как ни парадоксально, небезгрешно. О сердце же судит Бог. При том, в преданиях этих и сказках нет и слова отступления от святого Евангелия, а значит и нам, и детям нашим чтение это подходящее, да еще теперь и вполне доступное.

Сюжеты сказаний, положенных автором в основу своих повестей и рассказов взяты были Н.С. Лесковым из книг древних Прологов, предназначавшихся для занимательного чтения с целью назидания и не имевших церковного авторитета. Этим источником для создания своих произведений пользовались и другие классики европейских литератур – Шекспир, Бокаччо, а из отечественных – Гоголь.

Итак, «с целью наказания духовного» кому могут быть, кроме нас самих, адресованы эти сказания? Всяким возрастам – от детсадовского до школьно-выпускного.

Вот умилительный рассказ «Лев старца Герасима». И самому малому чаду понятен будет совет для мирной жизни: «Поступайте со всеми добром, да ласкою». Разжалобится сердце чадца об ослике, еще живом, но потерзанном каким-то зверем, когда валяется он в пустыни «сильно ослабевший… и ножонками дрыгает, и губами смокчет». А «Герасим приподнял ослика на ноги, подцепил его под брюхо своим поясом и стал волочь его, и доволок до ключа свежей воды. Тут он обтер ослу мокрой ладонью запекшуюся морду и стал его из рук попаивать, чтобы он сразу не опился. Ослик ожил и поднялся на ножки...»  Затем и второе приобретение Герасиму приспело: пришел лютый лев ослика растерзать, да в прыжке на колючий сук наткнулся и стал беспомощен и не страшен больше. «Герасим выскочил и начал вынимать из раны зверя острые спицы… стал омывать раны льва, а сам подносил к его разинутой пасти воду в пригоршне, и лев лакал ее воспаленным языком с ладони… а на четвертый день как пошел Герасим с осликом к роднику, смотрит – приподнялся и лев и тоже вслед за ними поплелся. Герасим положил льву руку на голову, и так пошли рядом трое: старик, лев и осленок…»  Так и научит старец Герасим, как страх победить – как «с лютым быть ласково», ведь лютый погубит?! А Герасим нам скажет: «…а вы об этом не думайте и за себя не бойтесь».

В героическом младшем и среднем подростковом возрасте так легко ложатся на сердце благородные понятия, в особенности если близким их поддержать разговором и хорошим чтением. «Сказание о Федоре-христианине и о друге его Абраме-жидовине» даст сердцу глубокое тепло и радость о бескорыстной и верной дружбе, которая есть высшее проявление любви человеков друг к другу, невзирающая на разделения вероисповеданий, национальности или положения во всяких испытаниях. Случилось Федору поношение и проклятие от людей за дружбу его с Абрамом-жидовином.

И пришел Абрам к Федору «…и сказал без всякого гнева: Друг Федор, я узнал, что твои люди на тебя в большом неудовольствии за твое ко мне расположение. Как бы от этого для тебя худо не вышло.

А Федор отвечает:
– Друг Абрам, я люблю тебя и не могу делать иначе. В отрочьем веке нас с тобою было разбили, но теперь, в возрасте, мы этого над собой не допустим. Только душа моя ослабевает от больших несчастий. Неужели и вправду Бог меня кинул?
– Счастье и несчастье сменяются в жизни, – отвечал Абрам. – Бог, который создал и христианина, и еврея, и темного язычника, никому не открыл тайны судьбы их… Это как по нашей, так и по вашей вере совсем не человеческое дело разбирать и раскладывать. Наше человеческое дело – помогать, чем можем, друг другу; к приязни нашей теперь подвалился большой камень, а потому и тебе будет трудно, да и мне страшно, если тебя постигнет еще какое-нибудь бедствие. А потому прошу тебя, не стесняйся дружбой ко мне и покажи, что ты мною пренебрегаешь, а я в душе моей за это на тебя не обижусь.

В Федоре от этих слов даже сердце заныло.

– Нет, – говорит, – Абрам, ты мне друг от младых ногтей и никогда меня ничем не обидел, и я тебя не могу обидеть таким обхождением.
– Ну, смотри, как знаешь, – отвечал Абрам и, поцеловав Федора, добавил сквозь слезы: – Бог один знает, к чему эти испытания; но будем друг другу верны – и Бог не постыдит нашей верности.»


Многое в сложении лесковской витиевато-красивой прозы следует объяснять, и самый простой пример – 'не стесняйся дружбой ко мне', что значит, конечно, 'пусть наша дружба не вредит тебе и ты откажись от нее'. Впрочем, это не пример индивидуального стиля автора, а значение, общепринятое в свое время. Что же до авторского особого словоупотребления, то это океан возможностей игры на чувство языка и работы, например, со словарем В.И. Даля. И пример: «Разлюляй-измигул, гулевой мужичонко, шершавенький, повсегда он одет в зипунишечке в пестреньком – один рукав кармазинный, а другой лазоревый, на голове у него суконный колпак с бубенчиком, штаны пестрядинные, а подпоясочка лыковая; не жнет он и не сеет, а живет не знамо чем и питает еще хозяйку красивую да шестерку детей – на которого ни глянь, сразу знать, что все Разлюляевичи. Ходит он повсюду болтается, и никто разобрать не может: видит ли он добро в той темноте, что была до Гороха-царя, или светится ему лучшее в тех смыслах, какие открылись людям после время Горохова. Никто его не чуждается, а все зовут его «пустолайкою»; но измигул Разлюляй ни на чьи слова не обижается и за легким тычком не гоняется, а людей потешает и как устанет врать пустолайкою, то соловьем свистит, то лопочет варакушкой, на руках идет, боком катится и на всякий на разный манер притворяется.» Так-то. А понять надо, что 'измигул' – кто от работы уклоняется, шаромыга и шатун, в общем; 'шершавенький' – прыщавый да косматый, всклокоченный; 'кармазинный' – из ярко-алого сукна от перс. kermez – кошениль; 'пестрядинный' – из грубой пеньковой ткани, пестрой или полосатой, чаще синеполосой, идущей на шаровары и тюфяки: может кто-то помнит?; 'за легким тычком не гоняется' – не задирается попусту: Хочешь, дерись, а за тычком не гонись, – так говорит пословица и мы объяснить детям так можем. Разлюляй же тот живет в повести «Час воли Божией» и ответы на поставленные в заголовок вопросы в ней же. Но это чуть позже.

А пока надо сказать, что в наступившем томительном возрасте ранней юности увлекательными должны оказаться повести «Гора» и «Аскалонский злодей». Чтобы томление разбавилось другим смыслом и обогатилось бы более полезным мечтанием, чем то, которое может поставить современная романтическая литература. Для юности, знакомой с Евангелием и незнакомой с ним, увлекателен будет рассказ о трудном преображении плотской страсти прекрасной Нефоры к златокузнецу Зенону в чувство более возвышенное и верное, за которое и земное приложилось им и небесное стало обоим возможно. Эта повесть о молитве и о том, что есть «гора», которую можно двигать, и что есть «молитва», которою движутся «горы». А действие происходит в стародавние времена в Александрии египетской по сюжету древнерусского Пролога от 7 октября. Однако надо сказать интереса ради, что в Коптской  Православной (дохалкидонской) Церкви издавна почитается образ святого 10-го века одноглазого кожевника Симаана (Симеона), который и совершил ту молитву, что пред очи халифа Аль-Муиза обрушила гору в доказательство правоты христианской веры, а сам халиф принял крещение в церкви св. Меркурия, где до сего дня сохраняется Баптистерий Султана в память о событии. Мощи же св. Симаана были обнаружены в 90-х годах прошлого века в церкви св. Марии в коптском квартале Каира и окружены глубоким почитанием коптских христиан.

Изящная Тения из «Аскалонского злодея», язычница с христианской душой и жена с христианина с лукавнующим сердцем, покажет томящейся юности образец удивительной чистоты и твердости в невыразимо трудных обстоятельствах, если внимать совету: «Храни чистоту! Вверх гляди, вверх!», как это сказал Тении молчальник Фермуфий. Кажется, что для современного юношества обстоятельства внешней жизни едва ли менее трудно преодолимы, чем для Тении: слышнее и стократ увереннее в себе Поплии и Тивуртии, Милии и Раввулы современных масс-медиа, призывающих наших детей к непотребству, буквально вынуждая сказать: «Час благосклонен.» Однако любой современный юный 'язычник' лишь взглянув «вверх», как Тения, сможет сказать: «Незримый, живущий за пределами нашего взора! Я внутри себя слышу Твой голос. Ты укрепил дух мой, я отдам свою жизнь за друзей, но мой дух возвращу тебе чистым!... Мне не нужно напитка, отводящего память!»

Для тех же, кто не найдет скоро возможности прочитать лесковские сказки, так и быть откроем ответы на поставленные в начале вопросы:

«Разлюляй говорит:
– Молви, девица: какой час важнее всех?
– Теперешний, – отвечала девица.
– А почему?
– А потому, что всякий человек только в одном в теперешнем своем часе властен.
– Правда! А какой человек нужнее всех?
– Тот, с которым сейчас дело имеешь.
– Это почему?
– Это по тому, что от тебя сейчас зависит, как ему ответить, чтоб он рад или печален стал.
– А какое же дело дороже всех?
– Добро, которое ты в сей час этому человеку поспеешь сделать. Если станете жить по этому, то все у вас заспорится и сладится. А не захотите, то и не сладите».











© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру