Бес материнской любви

Школа для родителей

В своей книге "Любовь" английский филолог и философ Клайв С. Льюис пишет, что любовь, ставшая богом, становится бесом. И продолжает: "Когда глупая мать балует ребенка (а на самом деле – себя), играет в живую куклу и быстро устает, действия ее вряд ли "станут богом". Глубокая, поглощающая обоих любовь женщины, которая в полном смысле слова "живет для своего ребенка", богом становится легко... Она (любовь) станет богом, станет бесом – и разрушит нас, а заодно и себя...".

И не надо думать, что такое встречается раз в сто лет. Слова "держится за материнскую юбку", "я ему жизнь отдала, а он..." и тому подобные слышатся (и всегда слышались) сплошь и рядом.

Поначалу эта картина выглядит идиллично. Нежный, хрупкий, ангелоподобный малыш льнет к своей маме. И мама, будто ожившая скульптура "Материнство", сильным, но нежным объятием защищает свое сокровище от безумного, безумного, безумного мира. Дальше – больше. Малыш растет и крепнет, но и объятия, которые, казалось бы, по мере его роста должны ослабнуть, тоже крепнут.

"Он без меня ни шагу! – хвастается такая мать своим подругам. – Куда я – туда и он. Вот даже в уборную зайду, а он уже: "Мама! Где ты?"... А я... я вообще без него не живу. Отвезу в субботу к бабушке, а сама на стенки лезу. Вся жизнь в нем"...

Казалось бы, так трогательно: ребенок не может без матери, мать обожает ребенка... Но что-то невольно настораживает. Пока лишь на уровне лексики. "Я без него не живу... на стенки лезу... Вся жизнь в нем..." Вам не кажется, что эти выражения гораздо более уместны в устах пылкой, страстной любовницы, а вовсе не любящей матери?

Приглядевшись повнимательней, почти всегда убеждаешься в неслучайности первого впечатления. Женщины бывают самые разные, да и дети далеко не всегда хрупки и ангелоподобны (чаще встречаются, наоборот, крепкие, грубоватые "маленькие мужички"). Общее тут одно: несчастливая женская судьба. И совсем не обязательно, чтобы женщина была одинокой. Бывают и замужние. Такие ищут и обретают в ребенке то, чего им не хватает в мужчине. Кто-то тонкую и понимающую душу, а кто-то – да-да, не удивляйтесь! – деспотичную мужскую власть. Второе, между прочим, встречается даже чаще, чем первое. И виновата в этом пресловутая женская эмансипация. Боролись за то, чтобы мужчина не бил – не бьет. Требовали, чтобы помогал по хозяйству, разделял домашние обязанности – помогает, делит. Мечтали, чтобы советовался, – советуется. И не просто советуется, а перекладывает на вас ответственность за принятые решения! А с ним вздумаешь посоветоваться, говорит: "Не знаю. Делай, как хочешь".

В начале нашей психотерапевтической работы, в самой первой группе, был мальчик Андрюша. Несмотря на свою выраженную славянскую внешность, он напоминал восточного падишаха. А его мама – гаремную рабыню. Разве что в ладоши он не хлопал, чтобы ее вызвать. Впрочем, это и не требовалось: она и так всегда была рядом. И хоть он еле доставал ей до плеча, было полное впечатление, что она заглядывает ему в глаза снизу. И чем наглее, чем грубее Андрюша с ней разговаривал, тем ярче сверкали эти воздетые к нему глаза. На Андрюшину маму было даже как-то неловко смотреть, потому что на ее лице порой мелькал неуместный восторг.

Мы долго не решались поговорить с ней, но, в конце концов, решились. Больше всего нас потрясла ее простодушная откровенность.

" Да-да, – радостно закивала она в ответ на наше замечание, что Андрюша повелевает ею, как взрослый мужчина. – Это вы точно подметили! Вот именно "как взрослый мужчина"! Не то, что муж! Муж у меня тряпка, слюнтяй... вообще не мужик!"– добавила она со вздохом.

Теперь, повидав множество таких Андрюш и мам, мы можем чуть ли не с первого взгляда определить вид отношений между матерью и сыном, который Фрейд назвал "Эдиповым комплексом". Греческий царь Эдип, по преданию, убил своего отца и женился на матери. Говоря об Эдиповом комплексе, Фрейд, как вы понимаете, не имел в виду реальный брак сына с матерью. Речь шла о бессознательном, подавленном взаимном влечении, которое принимало форму "психологического брака".

Сексуальная природа такого влечения несомненна, хотя сами матери этого почти никогда не осознают.

Вот как говорила о своем четырехлетнем сыне молодая, цветущая женщина, расставшаяся с мужем еще до рождения ребенка:"Мой Павлик так целует меня... ну, прямо по-настоящему... И в губы, и в глаза, и руки обцеловывает". "Мама, – говорит, – какая ты красивая! Как я тебя обожаю! Какая у тебя кожа!.." Представляете? И от одного упоминания о сыновних поцелуях она делалась пунцовой.

А другая мама, легкомысленно хихикая, рассказывала, что ее пятилетний Денис зовет папу в свою комнату и уговаривает:" Папочка, ложись в мою постельку. Я тебе уже постелил, сейчас тебя одеяльцем укрою. У меня тут мягко, тепло. А я сегодня буду спать на твоем месте, с мамочкой".

"Да ладно вам страху-то нагонять! – поморщится кто-то из читателей. – Испокон веку малыши засыпали под боком у матери – и ничего!" Но ведь любой взрослый человек прекрасно ощущает разницу между объятием дружеским и объятием страстным, между поцелуем чувственным и родственным и т.п. Точно так же и мать должна чувствовать, что исходит от ее бока: успокоительное тепло или горячащий детскую кровь жар.

Во втором случае дело иногда принимает уже не юмористический оборот. Мама Саши Б. пожаловалась нам, что ревность сына мешает ее интимным отношениям с мужем. Стоит ей зайти ночью к мужу в спальню (она, разумеется, спала в одной комнате с сыном, хотя тому было уже восемь лет), как Саша моментально просыпается и истошно орет: "Мама, ты куда?" По ее утверждениям, если она вставала в туалет или попить воды, Сашу это не тревожило, и он продолжал крепко спать.

Кстати, эта мама тоже не видела в сложившейся ситуации ничего страшного. Она только поражалась уникальной интуиции своего ребенка.

Кажется, примеров получилось достаточно, и все же позволим себе привести еще один.

Сверхзастенчивый Слава С., едва получив возможность спрятаться за ширму и разыграть в куклах свои ссоры с мамой, моментально вошел в раж и показал такое, что у присутствующих, во всяком случае, взрослых, похолодело внутри. Они с мамой не просто ссорились. Это были душераздирающие сцены любовных скандалов с угрозами и обвинениями, рыданиями и битьем по лицу. Мама кричала:"Уходи! Ты мне не нужен! Лучше я буду одна!" Слава бежал на кухню, хватал огромный хлебный нож, заносил над собой и вопил:"Прощай! Я ухожу из жизни!"

И во всем этом был такой сексуальный привкус, что зрителям становилось неловко, словно перед ними были не наивные тряпичные куклы, а живые люди в момент любовного экстаза.

В другие же минуты этот двенадцатилетний мальчик был тише воды-ниже травы и сидел всегда рядом с мамой, хотя все остальные дети рассаживались вокруг стола отдельно от родителей и, напротив, всячески стремились продемонстрировать свою независимость. Мама, ссылаясь на его чрезвычайно хрупкое здоровье, перевела Славу на домашнее обучение. Друзей у него не было. Каждая робкая попытка Славы сблизиться с кем-то из лечебной группы встречалась мамой настороженно. Она старалась ни на минуту не упускать Славу из виду и зорко следила, не "подавляет" ли его новый приятель. Ей все время казалось, что его кто-то подавляет.

Во время одной из бесед мама призналась, что она сама провоцирует множество скандалов. И, быть может, потому, что когда она была ребенком, все ее игры с отцом непременно заканчивались бурными сценами, слезами и побоями. То есть свой детский стереотип отношений с отцом она перенесла на ребенка.

Кстати, когда что-то похожее на описанное нами происходит между девочкой и отцом, то в психоанализе это называется "комплексом Электры". С такими случаями мы тоже сталкивались.

Разбирая подобные отношения, Фрейд отводил в них ведущую роль ребенку, причем ребенку особого, невротического склада. По его мнению, это было связано с "ранней сексуальной травмой", с тем, что когда-то, в самом нежном возрасте, человек стал свидетелем интимных отношений родителей, и это, запечатлевшись в подсознании, исказило его мировосприятие, в частности – сферу влечений.

Отважимся заявить, что у нас вызывают сомнение два момента: во-первых, обязательное наличие ранней сексуальной травмы и, во-вторых, то, что ведущая роль в "психологическом браке" принадлежит ребенку.

Если первое проверить практически невозможно, то второе – "кто виноват?" – мы видели своими глазами и неоднократно. Этот стиль отношений (как, впрочем, и любой другой) безусловно, задают родители. Другое дело, что они "ничего такого" не имеют в виду. Обоснования звучат, на первый взгляд, благородно: хочется, чтобы ребенок поскорее стал другом, собеседником, опорой.

"Он абсолютно все понимает. И я ему все, все рассказываю. Как взрослому! – Это мать о сыне. А вот отец о дочери:"Она чуть что – не к матери, а ко мне. Меня прямо боготворит. Я с работы прихожу – она ко мне летит со всех ног. Виснет на шее, с колен не слезает, руки целует... Отец для нее все!"

А иногда (как в случае со Славиной мамой) родители, даже понимая, что их взаимоотношения с ребенком больше напоминают любовный роман, вполне этим довольны. Во всяком случае, польщены.

"А действительно, – можно спросить, –в чем криминал? Ведь это не реальный брак, не кровосмешение или, по научному выражаясь, инцест, а психология..." Ничего страшного! Но те, кто так думает, глубоко заблуждаются. Страшного тут достаточно. Это и неизбежные в таких случаях невротические искажения личности, и досрочное пробуждение сексуальности, и огромные, иногда непреодолимые затруднения в выборе пары в будущем.

А уж если говорить совсем серьезно, то у мальчика, состоящего в "психологическом браке" с матерью, нередко развиваются гомосексуальные наклонности. Очередной парадокс: мать хочет слишком рано видеть в ребенке мужчину, а в результате мужчина вырастает капризным, переутонченным, женственным. Настолько женственным, что может играть роль женщины в гомосексуальной паре.

Пытаясь обрести в мальчике опору, его мать грубо нарушает иерархический стереотип "взрослый – ребенок". Служа опорой матери, он сам фактически утрачивает точку опоры и, как следствие, теряет психическое равновесие.

Помните цитату, с которой мы начали наш разговор? Так вот, разыгравшийся "бес материнской любви" действительно разрушает. Разрушает душу ребенка.