В поисках смысла

Преодоление современности

Смысл и речь в современном  дискурсе об образовании

Примем рабочее определение образования  - образование есть условие, средство, результат  и период развития личности человека. Образование обеспечивает наследование культурного опыта поколений, вместе с воспроизведением способности человека к порождению этого опыта. Определение может быть и другим. Но любое из них обязательно включает понятия "человек", "личность", "культура" – понятия, содержательные рамки которых задаются в некотором устойчивом культурном  дискурсе. Стилистика современной философии, психологии, педагогики формируется в  поле единого дискурса, тема которого – человек и человеческий способ действования в мире. Гессен назвал педагогику "прикладной философией", - и этот подход указывает на теснейшую связь сфер духовно- интеллектуальной практики, коммуникативные связи которых сегодня недопустимо слабы.

Симптоматична дискуссия российских психологов, представленная  в книге "Психология и этика. Опыт постротения дискуссии". Разговор открывает С.Л. Братусь постановкой неожиданной  задачи – он пробует построить схему категорий, в которых психологи могли бы схватывать диалектику индивидуального и родового начал в человеке. Тем самым он вводит в пределы науки, построенной по канону классического экспериментального исследования, проблематику для нее не характерную, но понятную и привычную для философии. На некорректность такой постановки задачи может быть указано. Может быть указано также и на неадекватность средств,  примененных для  решения, - что и происходит в рамках дискуссии. Однако более существенно иное:  коллеги принимают вызов Братуся,  они готовы обсуждать тезис о неадекватности повествования о человеке в рамках научной психологии.

Не более ли остро стоит проблема в науке педагогической? Оставим за скобками спор, с которого начинает всякий преподаватель педагогики свою первую лекцию студентам: педагогика - это наука или искусство? Мы имеем как минимум двухсотлетнюю историю категориального дискурса, формирующего предметное видение педагогической деятельности, - этого достаточно, чтобы говорить  о  научной педагогике в модусе существования. Другой вопрос – сегодня что-то сильно смущает нас в этом дискурсе. Что же?

Позволю предположить следующее. Всякая категориальная схема задает для нас поле законной или незаконной рефлексии. С позиции здравого смысла ясно - педагог работает с человеком.  Для педагога же, пребывающего в рутине образовательного учреждения, тот, кто перед ним является  - это прежде всего  "ученик" или "воспитуемый". Так устроена любая рутина институциализированной практики. Пройти путь от "ученика" к "человеку" хотят многие. Кому-то представляется довольно родительского опыта и человеческой мудрости. Кто-то  приходит с этим вопросом в науку.

Что же она предлагает? Наука всегда может предложить две вещи – воспользоваться результатами чьей-то работы или освоить метод и вести исследование самому. Сегодня и результаты, и метод педагогических исследований вновь и вновь возвращают двух людей в рутину образовательного учреждения, предлагая одному из них инструмент превращения  себя в  учащего, а  другого – в учащегося. Педагогическая наука  сегодня – речь не о том, что происходит с двумя людьми, когда один учится, а другой учит. Она – лишь часть речи, глагол, который отвечает на вопрос "что делает?". Послушно двинувшись по указанному Дьюи пути, педагогическая наука согласилась предельно редуцировать собственное размышление о человеке, предоставив психологии возможность и право повествовать о том, "какой" есть тот, кого учит учащий.  Существительное же – "кто есть человек" -  в рамках рутинного канона научности предлагается получить от философии. Странная от этого выходит речь. Социо-био-космическое существо с высоким IQ и слабой мотивацией  помещается в рамки высокотехнологической воспитательной системы,  педагогу вручается набор инструментов, позволяющих мотивацию – повысить, IQ поставить на службу достижения социального успеха и в дополнение освоить подходящую систему ценностей. Это – пародия, но  на реальную речь, звучащую в анатомическом театре человекознания, отчужденного от осмысления  целостности и глубины человеческого бытия.

Человек глубок и целостен всегда. Учится ли он или учит,  изучает ли податливость  и упрямство психических инструментов, испытует ли достоверность заключений своего разумения – он так же способен утратить внимательное вслушивание в глубину собственного духа, как  в грохоте заводского цеха или в жарком безмолвии  полевой страды, в пламени битвы или в шуме торговых рядов. И так же способен, во мгновение обратив взор в себя, увидеть изнутри   мир разумными очами сердечными,  в спокойном и радостном переживании возобновляя  свое родство  и первородство. Или испытать иное переживание, справиться  с которым – значит найти дорогу к себе. На этой дороге рождаются смыслы, скрепляющие речь, как слюна ласточки крепит дом для ее детей. "Бросил на миг обмолачивать рис крестьянин. Глядит на луну" (Басэ). Петь или молчать будет он в следующую минуту – и песнь и молчание его наполнены смыслом.

Невыраженность человеческого смысла педагогической деятельности – сегодня, пожалуй, одна из самых серьезных проблем и для педагога и для ученого, это и мучение, и вызов. Отвечая на  вызов, Ш.Амонашвили создает Академию педагогической мудрости. Пусть мудрость заговорит там, где умолчит наука.  Его антология гуманной педагогики предлагает учителю слово об учащем и учащемся, звучащее из разных времен и эпох – следы на дорогах, которыми юный и зрелый, взаимно заинтересованные друг  в друге, проходили рука об руку.

Культура  никогда не  молчала о смыслах, пробуждающихся там, где взрослый и ребенок  взаимно обращены друг к другу, встречаясь во взаимной свободе  и взаимном принуждении, в переживании общей жизни и общего пути. Там, где сменяются поколения, где   опыты взрослого  мира ищут своего продолжения в потомках, и состоявшийся человеческий мир проверяет себя  в свете лучей восходящего утра юности. Чтите своего ребенка. Когда вы умрете, то он – будет. Если вы в общении в ним не преодолеете себя – он преодолеет вас. Если вы сейчас  не наложите на дитя узы человечности, мир станет потом для него бесчеловечным узилищем, - суровость таких сентенций  выдает страшную серьезность совершающегося дела. Не будем спешить называть его. Назвать – значит замкнуть в рамки строгих логических связей и неизбежных семантических ассоциаций. Наши предки использовали слово "научение", "наука". Согласно результатам исследования русской педагогической терминологии ХУIII века, которую проделала Е.А.Кошкина, термин "наука" широко использовался  для обозначения массы разнообразных явлений, относящихся к интересующей нас реальности. Термин "воспитание" упоминали  там, где заводили речь о принятии ребенка на полное попечение, где брали на себя  ответственность за  его возрастание. Брались ребенка воспитать – вскормить в буквальном смысле; вскормить хлебом не только земным, но и небесным – это само собой разумелось людьми в культуре, носители которой ежедневно обращаются к Подателю всяческих благ: "хлеб наш насущный даждь нам днесь", и в еженедельных молитвах просят Его: "воспитай нас от злака Божественных Твоих таинств".  Наука, воспитание, назидание, наставление, просвещение, укрощение, - сколько еще разнообразных терминов встретим мы в  унаследованных из глубины традиции православных молитвах - прошениях, отображающих глубокое проникновение наших предков в законы "душевного строения": "на путь правды настави, буесть юности укроти, на всякое благое дело споспешествовать сподоби, просвети светом разума Святаго Евангелия Твоего, направи стопы наши к деланию заповедей Твоих…"

Сложившаяся педагогическая научная  школа в качестве начал педагогического знания предлагает оперирирование в пределах простой арифметики: "педагогический процесс" равно "обучение" плюс "воспитание". Сегодня  это все меньше удовлетворяет. Те процессы, которые возможно схватить с помощью категориального аппарата, построенного на таких началах,  далеко не исчерпывают полифонию чувств, действий и размышлений, совершающихся в процессе  сопровождения взрастающего духа. Многие предпочитают говорить об "образовании", связывая его с  "развитием",  и указывают  на новое измерение  педагогического дела. В дополнение к  теоретической педагогике  выстраивается философия образования. Дробится и множится поле педагогик – антропологическая, социальная, музейная, валеологическая, вальдорфская, сотрудничества, -  между ними возникают сложные отношения соподчинения, взаимодействия  и взаимовключения (или взаимоисключения). Поистине удивительные дела совершаются с педагогической терминологией – наука начинает изъясняться  на языке, представляющем собой  непостижимую смесь категорий и  метафор: в образовательном пространстве клубятся облака педагогических смыслов, там конструируются модели выпускников, рефлексируются акватории развития и происходят другие неожиданные события.

Те ученые, кто в  указанном многообразии способен увидеть не только безобразия, но и  нечто, наиболее точно обозначаемое словом преобразование, уже хорошо поняли – речь идет о культурно-историческом сдвиге, о типологическом изменении человеческой практики. Анализ педагогических явлений проводится  во все расширяющихся рамках – общества, культуры, истории, человеческой природы или человеческого существования. Серьезно разрабатывается аксиология образования, педагогическая антропология, философия и психология образования, предлагаются картины педагогической реальности: системная, парадигмальная, культурно-историческая, антропокультурная, педагогическое дело  трактуют как практику, совершающуюся в мире образования. Это – симптомы нарастающего напряжения, они свидетельствуют о действительности наших культурных усилий, направленных на то, чтобы выразить смыслы, рожденные или вновь узнанные сегодня. Обнаруживается новая формация исторического бытия человека, и она должна быть проявлена в отвечающей ее облику  речи.


В поисках смысла : исторический экскурс

Когда мы начинаем испытывать нечто подобное, полезно обратиться к истории, но не в ее научном одеянии, а к истории в ризах предания, задавая  простые вопросы тем, кто способен говорить просто. Этим благословенным даром  почтен тот, из чьих рук улетает навстречу нам птица будущего.

Выделим три точки  в хронотопе всемирно-исторического педагогического процесса. Греческий культурный мир, мир латинской образованности и точку, в которой возникают основы современной теоретической педагогики (немецкие университеты на рубеже ХУIII-ХIХ веков, где впервые в мире возникают  кафедры педагогики).

Лексико-семантическиий и терминологический экскурс

Пайдейя – это греческое слово вернул  на исходе двадцатого века немецкий филолог Вернер Йегер , описав практику попечения о новых поколениях, как она складывалась в классическом мире в течение нескольких веков до  и после Рождества Христова. В эту практику включалось многое – и античные гимнасии, и античная поэзия, и античная политика, и  античная медицина, представляющая собой скорее антропофизический праксис, направленный на раскрытие энтелехии человеческого тела, каковая энтелехия, по воззрениям греков, состоит в том, чтобы человеческое тело было обуздано в своих соматических проявлениях и стало совершенным выражением гармоничной соразмерности психеи. Разысканием начал пайдейи  занимались греческие поэты и греческие политики, греческие риторы и греческие философы, вначале с беспечной смелостью первопроходцев создавая впервые в мире политическое сообщество, а затем пожиная горькие плоды демократии и впервые же научаясь отделять пшеницу от плевел  в урожае автономных трудов  человеческого духа.

Пайдейя, по словарю Дворецкого  охватывает широкий круг значений и смыслов. Это:

1. Воспитание, обучение (пайдейя кай трофэ – Платон ставит здесь пайдейю рядом со вскармливанием. Трофэ – означает питание, кормление. Кироу пайдейя – так называется  одно из сочинений Ксенофонта, где рассказывается о том, как возрастал будущий великий персидский царь, кто и как опекал его детство.)

2. Образование (как мера зрелого духа, в том смысле, в каком мы можем сказать: быть знатоком поэзии – важнейшая мера пайдейи.)

3. Образованность, просвещение, культура, - так мы можем сказать о пайдейе лакедемонян, которая включала в себя почитание Ликурга и обязательство соблюдать его законы, совместные сисситии юношества и взрослых, спортивные упражнения женщин, идеал мужества и суровость установлений и нравов..

4. Искусство, мастерство, изделие искусства. Так, словарь приводит словоупотребление типа "плетеная пайдейя египтян" – метоним корабельной снасти

5. Детство, юность как период жизни человека

6. Молодежь, юношество, детство как группа людей, часть этноса, часть политии, как скопище – "толпа пайдейи"

7. Наказание – претерпеть пайдейю.

Слитые в греческом, смыслы "воспитания", "детства" и "культуры", в латинском языке оказались разнесены по разным семантическим гнездам.

Воспитание:

Educatio – воспитание (liberorum – свободнорожденных детей, детенышей, птенцов,), разведение (bestiarum - животных), выращивание (plantarum - растений).

Educatio одинаково применимо и к свободнорожденным детям, и к животным, и к растениям.

Словоупотребление существительного объясняется семантикой исходного глагола e-duco.

E-duco имеет два семантически различных гнезда.

Первое – это:

1. Воспитывать (хорошего человека)
2. Выращивать, создавать (например, оратора)
3. Взращивать, питать, кормить (как земля питает виноградные гроздья, влага питает цветы)

Второе -

1. Выводить, уводить, уходить, удаляться
2. Привлекать, вызывать, выступить, двинуться, вывозить, отводить, тянуть, извлекать, вынимать, вырывать
3. Выстраивать, развертывать
4. Высиживать, выводить, рождать
5. Подводить итоги, сосчитывать
6. Поднимать
7. Превозносить
8. воздвигать, возводить, выстраивать
9. прожить (годы), провести (время)
10.  переводить (возможности в действие)

Культура, просвещение

Цицерон передавал смысл пайдейи как humanitas

Humanitas –

1. человеческая природа, человеческое достоинство, человеческий образ (утратить humanitas – потерять образ человека)
2. человеколюбие, гуманность, доброта, обходительность
3. образованность, духовная культура (в то время как слово cultus передает понятие культуры в вещественном ее измерении. Формула cultus atque humanitas передает римское понимание культуры  как  человеческого мира)
4. утонченный вкус, тонкость обращения, изящество манер, изысканность речи, учтивость,  воспитанность
5. редкое словоупотребление – человеческий род, человечество.

Дети

Liberi  -

1. свободнорожденные дети;
2. детеныши, птенцы, ягнята;
3. внуки, правнуки.

Подведем итог нашего лексико-семантического анализа.
Что произошло в результате эстафеты культурной работы со словами и терминами, которые мы употребляем в речи, описывающей  попечение о будущих поколениях?

В греческом языке – органическое единство детства как периода человеческой жизни и того культурного созревания, которое здесь происходит  - отражает термин  пайдейя.

В латыни  -   распад синкретического единства смыслов. Здесь органика детства, образ человечности и   указание на образ человеческий в ребенке (ведение к нему, культивирование его,  вынуждение его) – различены  семантически – симптом дифференциации и высокой различительности языка, - но вместе с тем и угроза утраты образа целого. Сегодня многие говорят о "бездетной педагогике" (Валицкая). Не в языке  ли  начало осознаваемой сегодня утраты целокупного понимания?


Гуманитарно-философский и конструктивно- практический экскурс


Продолжим наше историческое вопрошание. Институциализация педагогической науки относится к началу ХIХ века. Знаковым событием здесь является создание педагогической семинарии (по структуре деятельности – практически университетской кафедры) в Кенигсберге (1809). Это была инициатива Иоганна Фридриха Гербарта, преемника Канта на кафедре философии Кенигсбергского университета. Его,  автора известной фундаментальной теоретической работы  "Общая педагогика, выведенная из цели воспитания" (1806 год),  привлек к практической работе по организации дела воспитания в духе Песталоцци руководитель дела народного просвещения в Пруссии Вильгельм фон Гумбольдт. Гербарт уже имел большой опыт чтения курсов лекций по педагогике в бытность свою в Геттингенском университете в должности приват-доцента.  Идея педагогической семинарии была предложена для того, чтобы  чтение этого курса в Кенигсберге могло иметь и практическое значение. Гербарт предложил проект семинарии, в котором  отводилось равное место как практике воспитания, так и его теории, причем  общая теория должна была дополняться  педагогическими наблюдениями, проводимыми прямо здесь. Иными словами, проект педагогической семинарии сочетал в себе и учебное заведение для подготовки  педагогов в школы,  и  исследовательскую лабораторию для развития научного педагогического знания, то есть по существу предлагал структуру университетской кафедры.

Гербарт – классик педагогике, известный как автор идеи "воспитывающего обучения" и выдающийся дидакт. Рассматривая смысл его дела ретроспективно, эту идею, может быть, более правильно было бы назвать  идеей "обучающего воспитания", ибо Гербарт в центр педагогики поставил обучение, отстаивая тезис, что без обучения нет воспитания, и только обучение в состоянии  оказывать то преобразующее влияние на  детскую природу, которого добивается воспитатель.

Существо педагогического дела – воспитание путем преподавания. Знание воспитывает,  – утверждает Гербарт. Он критикует современную ему практику воспитания, когда воспитателями являются те, кто не имеет положительных знаний. "Что  могут они сделать?  Они овладевают чувствованиями воспитанника: держат его на этой привязи и беспрестанно потрясают молодую душу так, что она не в состоянии осознать себя."… такое воспитание не в состоянии создать характер,  внутреннюю твердость, которая складывается тогда, когда человек получил опыт доверия решительности собственной воли.

В совокупности попечений о новых поколениях Гербарт проводит  фундаментальное различение. Он различает управление детьми, куда входит уход, надзор, дисциплинирование, - и собственно воспитание. Задачей управления детьми выступает их социализация – обуздания прихоти индивидуального произвола в целях обеспечения их физической и социальной безопасности.

О целях управления детьми  Гербарт говорит так :

"Семена дикой необузданности, грубые хотения остаются в ребенке, умножаются и крепнут вместе с годами. Чтобы они не могли придать противообщественного направления воле, вырастающей среди них, необходимо держать их под постоянно ощутимым гнетом…Взрослый и воспитанный до разумного создания со временем  сам берет на себя задачу управлять собой…Те, кто не дорастает до этого, находятся под постоянным общественным контролем. С теми же, кто произрастил в себе противообщественную волю, общество находится в неизбежной борьбе… Но борьба эта является моральным злом, и управление детьми является одним из необходимых мероприятий для предупреждения этого зла."

Чтобы человек дорос до "разумного состояния", стал поистине взрослым, невозможно ограничиваться только задачей управления. Управление должно смениться воспитанием.

Ядром воспитания является идея нравственности, раскрываемая в метафизике. Здесь Гербарт явно следует за Кантом.

"Позаботиться о том, чтобы  идеи справедливости и добра во всей своей определенности и чистоте являлись действительным предметом воли, чтобы в зависимости от них определялось внутреннее, реальное содержание характера, внутреннее ядро личности с отстранением всякого произвола, - вот это, а не что-либо меньшее является истинной целью нравственного просвещения"…. Далее Гербарт специально подчеркивает, что идеи справедливости и добра он рассматривает в их категорическом, метафизическом содержании, не склоняясь к "половинчатости, до которой этика опускалась прежде в форме учения о наслаждениях (утилитаризма )"… "Я оставляю метафизические трудности, связанные  с правильным пониманием нравственности… Тот, кто умеет воспитывать, забывает о них, кто не может преодолеть их , тому прежде педагогики требуется метафизика, и исход его умозрений покажет ему, является ли воспитание возможной для него идеей или нет"…

 


Страница 1 - 1 из 2
Начало | Пред. | 1 2 | След. | КонецВсе

© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру