Религиозные взгляды Ч. Дарвина

В своих работах Ч. Дарвин в явном виде не поднимал вопроса о мироздании в целом, а объяснял одну из самых сложных его сторон: происхождение живого и дал его объяснение, исключающее целесообразность. Поэтому учение Дарвина, получившего название дарвинизм, свойственное скорее философским системам, и стали рассматривать, как косвенный ответ на вопрос о причинности и целесообразности в органическом мире. Дарвинизм казалось, дал возможность подвести органический мир под общее материалистическое воззрение на природу, способствуя тем самым секуляризации общества.

Исповедовал ли сам Ч. Дарвин бытие личного Бога, являющегося Причиной всего существующего, каково было его отношение к религии?

В связи с этими вопросами особый интерес представляют "Автобиография" и опубликованные письма Ч. Дарвина, являющиеся неотъемлемой частью его научного наследия.

Работая над темой о происхождении видов в 1844 г. Ч. Дарвин писал своему другу и последователю, английскому ботанику Дж. Д. Гукеру (1817-1911): "Наконец появились проблески света, и я почти убежден…, что виды (это равносильно признанию в убийстве) не неизменны". Работая над сочинением о видах, Ч. Дарвин постепенно утверждался в своих выводах. Так в 1845 г., он сообщал пастору и натуралисту Л. Дженинсу (1800-1893), что хотя его выводы о происхождении видов и кажутся бесспорными практически ему одному, все же по его мнению пробелов у него "меньше, чем в общепринятой точке зрения (о неизменности видов - Т.В.)".

Из письма Ч. Дарвина от 20 июля 1856 г. к американскому ботанику и пропагандисту дарвинизма Аза Грею (1810-1888) узнаем об отношении Дарвина к своей работе: "Девятнадцать лет (!) назад мне пришло в голову, что, работая в других областях естественной истории, я, быть может, хорошо сделал бы, если бы стал отмечать всевозможные факты, касающиеся вопроса о происхождении видов, и с тех пор я это и делал. …Но как честный человек я должен сказать Вам, что я пришел к еретическому заключению, что независимо сотворенных видов не существует и что виды суть только сильно выраженные разновидности".

Обращаясь к тому же адресату в 1857 г. Ч. Дарвин писал: "Дорогой Грей, если я подвергаюсь столь ожесточенным нападкам со стороны моих стариннейших друзей, нет ничего удивительного, что я постоянно ожидаю, что мои взгляды будут встречены с презрением". Как следует из этого и других писем, Ч. Дарвин довольно болезненно относился к мнению о себе окружающих и боялся, что его учение может быть высмеянным. Можно предположить, что это было одной из причин крайней осторожности в высказываниях английского ученого относительно его отношения к религии и подобным проблемам. "Пожалуйста, не говорите никому о моих надеждах на то, что моя книга о видах будет иметь успех и что сбыт ее с лихвой окупит расходы, (что было бы пределом моих мечтаний), ибо, если она потерпит полную неудачу, это сделает меня еще более смешным", - из письма Гукеру, 1859 г.

В письмах Ч. Дарвина нашли свое отражение его взгляды и относительно первопричины мира. Для примера приведем отрывок письма (октябрь 1959) Дарвина английскому геологу Ч. Ляйелю (1797-1875): "Я много размышлял над тем, что Вы говорите относительно необходимости постоянного вмешательства творческой силы. Я не усматриваю этой необходимости; а допущение ее, я думаю, сделало бы теорию естественного отбора бесполезной". В этом письме, как собственно и в своем знаменитом труде "Происхождение видов", Ч. Дарвин однозначно не признает представление о Боге как создателе живой природы.

Обращает внимание неоднозначность позиции Ч. Дарвина в вопросах о предопределенности. В "Автобиографии" он пишет, что "доказательство [существования Бога] на основании наличия в Природе преднамеренного плана, как оно изложено у Пейли, доказательство, которое казалось мне столь убедительным в прежнее время, ныне, после того как был открыт закон естественного отбора, оказалось несостоятельным. … По-видимому, в изменчивости живых существ и в действии естественного отбора не больше преднамеренного плана, чем в том направлении, по которому дует ветер. Все в природе является результатом твердых законов".

В письме А. Грею (1860) он высказывается также против предопределенности: "Если ни смерть человека, ни смерть комара не предопределены, я не вижу достаточного основания верить, что их первое рождение или возникновение должны быть непременно предопределены". В другом письме ему же (1861 г.) Дарвин еще более категоричен: "На Ваш вопрос о том, что могло бы убедить меня в предначертанности, трудно ответить. Если бы я увидел ангела, сошедшего на землю учить нас добру, и, убедившись на основании того, что и другие люди видят его, что я еще не сошел с ума, я бы поверил в предначертание. Если бы я мог вполне увериться в том, что жизнь и разум каким-то неведомым путем суть функции другой невесомой силы, это убедило бы меня. Если бы человек был создан из меди или железа и не находился бы ни в каком родстве с любым другим когда-либо жившим организмом, быть может, я бы убедился. Но все это детская болтовня".

А в письме Ляйелю (1860) Дарвин утверждает, что эти вопросы недоступны уму человека, выражая, таким образом, свой агностицизм в этом вопросе. "Заключение, к которому я пришел, как я говорил Аза Грею, таково, что затронутый в этом письме вопрос (о вмешательстве божества в создании "странных и удивительных особенностях, естественно отбиравшихся на пользу самих живых существ" – Т.В.) находится за пределами человеческого разума, подобно "предопределению и свободной воли" или "происхождению зла". И через семь месяцев Дарвин пишет А. Грею: "Но с огорчением должен сказать, что по чести не могу идти так далеко, как Вы, в вопросе о предустановлении. Я сознаю, что безнадежно запутался. Я не могу допустить, что мир, каким мы его видим, является результатом случайности; и, однако, я не могу рассматривать каждое отдельное явление как результат предустановления".

Свой агностицизм по этому вопросу Дарвин откровенно высказывает в письме к Дж. Фордайсу (1879): "Каковы могут быть мои собственные взгляды – это вопрос, не имеющий значения ни для кого, кроме меня самого. Но, поскольку Вы спрашиваете, я могу высказать, что мое суждение часто колеблется… В моих самых крайних отклонениях (fluctuations) я никогда не был атеистом в смысле отрицания существования Бога. Я думаю, что вообще (и чем я делаюсь старее, тем больше и больше), но не всегда было бы наиболее правильным назвать мой образ мышления агностическим (agnostic)".

Большой интерес для понимания религиозных взглядов Дарвина представляет его письмо от 22 мая 1860 г., адресованное постоянному корреспонденту Аза Грею: "теперь относительно теологической стороны вопроса. Это всегда болезненно для меня. Я в замешательстве. У меня не было намерения выражать атеистические взгляды. Но я признаюсь, что не могу видеть столь ясно, как другие, и как хотел бы видеть доказательства предначертания и благоволения во всем, нас окружающем. Мне кажется, что в мире чересчур много горя. … С другой стороны, я никак не могу взирать на эту чудесную вселенную и, особенно на природу человека и довольствоваться заключением, что все это – результат грубой силы. Я склонен смотреть на все, как на результат предначертанных законов, причем разработка деталей – хорошая или плохая – предоставлена тому, что мы называем случаем. Не то, чтобы это понимание вполне удовлетворяло меня. Я очень ясно чувствую, что этот вопрос чересчур глубок для человеческого разума. … Пусть каждый человек уповает и верит как может. Конечно, я согласен с Вами, что мои взгляды вовсе не обязательно атеистичны. … Но чем больше я думаю, тем больше теряюсь, что, вероятно, явствует из этого письма". Позже (1870) в письме Гукеру он скажет: "Ваш вывод, что всякое умозрение относительно предопределения есть напрасная трата времени, - единственно разумный: но как трудно не вдаваться в умозрение! Моя теология – это просто хаос; я не могу не смотреть на вселенную как на результат слепого случая, однако не могу усмотреть и доказательств благотворного предначертания, или вообще какой-либо преднамеренности в деталях".

Любопытны высказывания Ч. Дарвина об отношении религии к науке: "… не согласен, что статья правильная, я нахожу чудовищным утверждение, будто религия не направлена против науки… однако когда я говорю, что она неправильна, я отнюдь не уверен, не было ли бы самым разумным для людей науки полностью игнорировать всю область религии". В упоминаемой Дарвином статье в приведенном отрывке письма к Гукеру (1868), автор возражал против какого бы то ни было противопоставления религии науке, говоря, что "религия – это наше мнение об одной группе вопросов, наука – наше мнение о другой группе вопросов". В данном контексте Дарвин выступал как атеист, поскольку именно атеизму характерно противопоставление науки и религии.



"Так понемногу закрадывалось в мою душу неверие, и, в конце концов, я стал совершенно неверующим".



Судя по автобиографии до своего кругосветного путешествия (1831-1836) на корабле "Бигль" молодой Дарвин не видел противоречий между наукой и религией и был "вполне ортодоксален", но постепенно (с октября 1836 г. до января 1839 г.) он "пришел к сознанию того, что Ветхий завет с его до очевидности ложной историей мира, с его вавилонской башней, радугой в качестве знамения завета и пр. и пр., … заслуживает доверия не в большей мере, чем священные книги индусов или верования какого-нибудь дикаря".

Выступая "публично" Ч. Дарвин соблюдал крайнюю осторожность в высказываниях о религии, справедливо утверждая, что его взгляды по этим вопросам являются его "частным делом". Всячески уклоняясь от категорических суждений по этому вопросу, он обычно ссылался на свою занятость, нездоровье, некомпетентность и даже на нежелание причинять огорчение родным.

На многочисленные письма гимназистов и студентов по вопросу о совместимости твердой убежденности в правоте дарвинизма с верой в Бога, и следует ли выбирать между теорией Дарвина и верой в Бога, Дарвин отвечал, что "он считает, что теория эволюции вполне совместима с верой в Бога; но Вы обязаны иметь в виду, что разные люди по-разному определяют то, что они понимают под словом Бог". Или, оставаясь на позиции агностика, утверждал "что невозможность представить себе, чтобы эта величественная и чудесная вселенная вместе с нашим самосознанием "я" возникла случайно, кажется мне главным доводом в пользу существования бога; но я никогда не мог решить, имеет ли этот довод реальную ценность. Я знаю, что если мы допускаем первопричину, разум все еще жаждет узнать, откуда она появилась и как она возникла. Не могу я также не видеть противоречия, когда думаю о том, сколь много страдания во всем мире. Я также склонен в известных пределах считаться с суждением многих одаренных людей, которые твердо веровали в бога; но и здесь я вижу, какой это слабый довод. Наиболее верным кажется мне заключение, что весь вопрос выходит за пределы, доступные человеческому разуму, но человек может исполнять свой долг". Нередко Дарвин сообщал: "очень занят, стар и не располагаю временем, чтобы подробно ответить на Ваши вопросы – да на них и нельзя ответить. Наука не имеет никакого отношения к Христу, за исключением того, что привычка к научному исследованию делает человека осторожным в принятии доказательств. Я лично не верю ни в какое откровение. Что же касается загробной жизни, то каждый человек должен сам сделать для себя выбор между противоречивыми неопределенными вероятностями".

В письме К. Марксу (1880) он сообщал: "я всегда сознательно избегал писать о религии и ограничил себя областью науки. Впрочем, возможно, что тут на меня повлияла больше чем следует мысль о той боли, которую я причинил бы некоторым членам моей семьи, если бы стал так или иначе поддерживать прямые нападки на религию". Для справки заметим, что К. Маркс хотел посвятить Ч. Дарвину том "Капитала".

Менее чем за два месяца до смерти, в письме от 28 февраля 1882 г. английскому геологу Д. Макинтошу (1815-1891) Ч. Дарвин отмечал, что по его мнению "до сих пор не было выдвинуто сколько-нибудь стоящих доказательств в пользу образования живого существа из неорганической материи, все же мне кажется, что такая возможность когда-нибудь будет доказана на основании закона непрерывности. …Если когда-либо будет обнаружено, что жизнь может возникать на земле, жизненные явления подпадут под некий общий закон природы. Может ли быть доказано существование сознательного [conscious] бога на основании существования так называемых законов природы (т.е. определенной последовательности событий) – вопрос сложный, и я много думал над ним, но не нашел ясного ответа".

Таким образом, судя по письмам и последнему прижизненному (шестому) изданию "Происхождения видов" (1872) Ч. Дарвин был деистом. Здесь поясним, что деизм – это религиозно-философское воззрение, которое признает Бога, но только как Творца мира и его законов, отвергая всякое дальнейшее вмешательство Бога в закономерное развитие природы.

Указанное издание "Происхождения видов" заканчивается словами: "Есть величие в этом воззрении, по которому жизнь с ее различными проявлениями Творец первоначально вдохнул в одну или ограниченное число форм; и, между тем как наша планета продолжает вращаться, согласно неизменным законам тяготения, из такого простого начала развилось и продолжает развиваться бесконечное число самых прекрасных и самых изумительных форм".

В "Автобиографии" Дарвин объяснял свой деизм трудностью "представить себе эту необъятную и чудесную вселенную, включая сюда и человека с его способностью заглядывать далеко в прошлое и будущее, как результат слепого случая или необходимости", поэтому он и вынужден был обратиться к Первопричине, обладавшей "интеллектом, в какой-то степени аналогичным разуму человека". Правда, Дарвин отмечал, что умозаключение о Первопричине "сильно владело мною приблизительно в то время, когда я писал “Происхождение видов”, но именно с этого времени его значение для меня начало, крайне медленно и не без многих колебаний, все более и более ослабевать".



"Вряд ли я в состоянии понять, каким образом кто бы то ни было, мог бы желать, чтобы христианское учение оказалось истинным; ибо если оно таково, то незамысловатый текст [Евангелия] показывает, по-видимому, что люди неверующие - а в их число надо было бы включить моего отца, моего брата и почти всех моих лучших друзей - понесут вечное наказание. Отвратительное учение!"



"Автобиография" Ч. Дарвина помогает проследить постепенную трансформацию ученого в религиозном плане. Получив религиозное образование, молодой Дарвин мечтал об открытиях, подтверждающих все сказанное в Евангелиях. Но со временем ему становилось "все труднее и труднее придумать такое доказательство, которое в состоянии было бы убедить" его в истинности Евангелия. Ч. Дарвин пишет: "Так понемногу закрадывалось в мою душу неверие, и, в конце концов, я стал совершенно неверующим". Надо сказать, что потерю веры Дарвин перенес без особых переживаний, поскольку по его словам "происходило это настолько медленно, что я не чувствовал никакого огорчения и никогда с тех пор даже на единую секунду не усомнился в правильности моего заключения". Впрочем, по замечанию Дарвина, вряд ли "религиозное чувство было когда-либо сильно развито" в нем. Здесь уместно заметить, что религиозное образование Чарльза Дарвина приходится рассматривать, как вопрос выбора профессии, а не как вопрос тех или иных убеждений. Известно, что в Англии в начале 19 века профессии врача и священника были довольно широко распространены среди интеллигенции.

Для лучшего понимания религиозного мировоззрения Дарвина приведем некоторые фразы о христианстве из его "Автобиографии": "вряд ли я в состоянии понять, каким образом кто бы то ни было, мог бы желать, чтобы христианское учение оказалось истинным; ибо если оно таково, то незамысловатый текст [Евангелия] показывает, по-видимому, что люди неверующие - а в их число надо было бы включить моего отца, моего брата и почти всех моих лучших друзей - понесут вечное наказание. Отвратительное учение!"

Приведенный выше материал по нашему мнению однозначно свидетельствует о деизме английского ученого в начале его ученой карьеры и в конечном итоге потери Ч. Дарвином веры. Видимо, иначе и быть не могло, ведь личность ученого неразрывно связана с его творческой деятельностью. Начав работу над "Происхождением видов" Дарвин отказался от господствующего в его время учения о неизменности организмов, их исходного многообразия и изначальной целесообразности (креационизм), что в дальнейшем и привело его к разрыву с религией. Очевидно, что автору труда "Происхождение видов", направленного по возможности на устранение Творца, не было никакой необходимости в общении с Богом.