Кризис старой и создание новой российской государственности в ходе революции 1917 года

Часть 3. Поиски путей развития революции летом-осенью 1917 г.

БОРЬБА ПРАВОЙ И ЛЕВОЙ АЛЬТЕРНАТИВ РАЗВИТИЯ РЕВОЛЮЦИИ

Результатом июльского кризиса становится усиление в стране реакции. Поднимают голову правые организации. Начинаются гонения на большевиков и представителей других левацких партий. В Петрограде прямо на улице был убит рабочий Войнов, продававший большевистский “Листок Правды”. В различных городах подвергались разгрому редакции большевистских газет, шли локауты, на фронт отправлялись военные части, заподозренные в сочувствии левым. С ведома и при участии некоторых лидеров умеренных социалистов началась охота за В.И. Лениным и Г.Е. Зиновьевым. А через месяц, 10 августа Временное правительство декларирует очередную отсрочку выборов в Учредительное собрание. Однако торжество консерваторов после июльских событий было неполным. Большевики, проявив осторожность, в период кризиса не втянулись полностью в организацию беспорядков, поэтому они легко вывели из-под удара свои основные силы. По словам Н.И. Бухарина, события 3—6 июля не стали подлинной революцией, но и победа реакции вследствие этого оказалась половинчатой.

Более того, в определённом смысле большевикам даже удалось добиться для себя важных позитивных результатов, выразившихся в возникновении серьёзных трений внутри правящей коалиции. Часть деятелей, в период июльского кризиса выступавших против большевиков, начала выражать недовольство, что репрессии распространились на все демократические организации, не исключая Советы. Другие политики, наоборот, были недовольны, что удар по левым оказался слишком слабым. Они считали необходимым закрепить успех и окончательно покончить с анархией и необоснованными претензиями народных масс. Их идеалом становится установление твёрдой власти, способной довести страну до победного конца.

ДВА ПУТИ НАСТУПЛЕНИЯ РЕАКЦИИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ ЛЕТА 1917 ГОДА. МОСКОВСКОЕ СОВЕЩАНИЕ. ВЫСТУПЛЕНИЕ КОРНИЛОВА.

В послеиюльский период на подобных радикально-правых позициях стояло большинство кадетов и такие влиятельные политические объединения, как гражданские:

1. Общество экономического возрождения России во главе с Гучковым и Путиловым, созданный в апреле 1917 года;

2. Всероссийский союз торговли и промышленности;

3. Союз земельных собственников;

А так же ряд военных союзов:

1. Союз офицеров армии и флота со штабом в Могилеве;

2. Военная лига;

3. Союз георгиевских кавалеров со штаб-квартирой в Петрограде;

4. Республиканский центр, имевший свой военный отдел, включавших представителей всех наиболее значимых из существовавших тогда офицерских групп.

На умеренных левых позициях продолжали находиться только меньшевики и правые эсеры, а так же шедшие за ними организации типа Советов, продовольственных и земельных комитетов, кооперативов, земств, городских дум и др.

Оба образовавшихся крыла внутри правящей коалиции, подстёгиваемые возрождением большевиков и взаимными подозрениями, начинают активное организационное оформление. Так, 7—9 августа в Петрограде по инициативе ЦИК Советов состоялось Совещание Демократических организаций по обороне. Обычно его деятельность мало освещалась в исторической литературе, что не позволяло понять природу и основные черты центристской демократической альтернативы в революции. Целью совещания декларировалась выработка единой линии поведения всех демократических организаций по поддержанию военных усилий страны и достижению порядка. По результатам совещания был образован Объединённый Комитет демократических организаций по обороне, наделённый чрезвычайным доверием широкого спектра общественных организаций от Советов до кооперации и земств.

Те же процессы шли и на правом фланге. В Москве 3—5 августа прошёл Торговый и Промышленный съезд, а 8—10 августа — Совещание общественных деятелей. На них так же шла речь о способах наведения порядка. Звучали призывы к установлению диктатуры и силовому подавлению очагов революции. В частности П.П. Рябушинский, в своей речи на Торгово-промышленном съезде высказался в том духе, что нужна костлявая рука голода и нищеты, чтобы она схватила Советы за горло. В то же время к открытой атаке на революции правые были ещё не готовы. На совещании принимается ряд документов, в которых намечается комплекс законодательных мер, позволивших бы без прямого использования военной силы установить в стране жесткую авторитарную диктатуру. Кроме этого принимаются и рекомендации общественного плана для различных предпринимательских организаций.

Планы военной диктатуры и жесткого наведения порядка были одобрены примерно в те же дни на съезде одной из партий правительственной коалиции — кадетов. Большинство кадетских лидеров высказались на нём за срочные и решительные действия.

Позже, 20 августа 1917 года, состоялось специальное заседания кадетской партии, на котором обсуждался вопрос о сильной власти и применении силы против недовольных. Так, кадет, министр вероисповедания Карташев категорически призвал к наведению в стране порядка. “Левые пока бурлят, но и они рабски покорятся и будут раздавлены” — сказал он. Другой участник совещания, Кауфман, сообщил, что в Министерстве земледелия уже готовы применять военные экспедиции для получения хлеба с крестьянства. Применение армии для добычи хлеба поддержал Френкель. Милюков и Кокошкин открыто призвали к установлению твердой центральной власти, причем Милюков поддерживал идею смены правительства.

Хотя различные силы внутри правящей кадетско-социалистической коалиции придерживались разных взглядов на будущее развитие революции, но выступать в одиночку первоначально не решалась ни одна из сторон. Общая линия должна была обсуждаться на Московском государственном совещании, проведение которого было намечено на середину августа. Возникшие альтернативные подходы к перспективам революции делали поиски компромисса делом непростым. Эсеро-меньшевистская газета “Известия” незадолго перед Московским совещанием предсказывала ожесточённую борьбу на нём. Сравнивая Совещание Демократических организаций по обороне и Торгово-промышленный съезд, автор статьи в “Известиях” назвал их двумя полюсами русской общественности. Соотношение между сторонниками каждого из них на Московском Государственном совещании и должно было, по его мнению, определить дальнейший ход политической жизни в стране.

Государственное совещание работало с 12 по 16 августа. Многие силы надеялись, что на нём удастся сформировать более успешную государственную власть или хотя бы суррогат парламента, на авторитет которого сможет опираться правительство. Совещание проводилось под аккомпанемент сильной патриотической риторики, звучали слова об особом “московском духе”, “московских настроениях”, державная Москва противопоставлялась прогнившему и “покрасневшему” Петрограду. Однако призывы к “национальному единению” оказались бессильны перед нараставшей революционностью масс. Если до проведения в Москве Государственного совещания по радикализму революционных масс впереди шёл Петроград, то с августа на роль локомотива революционных преобразований всё активней начинает претендовать Москва. Рабочие Москвы встретили проведение Государственного совещания враждебно. В день его открытия бастовали не только большинство предприятий города, но даже официанты в ресторанах, где должны были питаться делегаты Совещания, даже водители трамваев, так что делегаты не могли воспользоваться предоставленным им правом бесплатного проезда. Тем самым настроения трудовой Москвы не позволили осуществиться надеждам на правый поворот уже в дни работы Государственного совещания.

Давление улицы ощущалось и в ходе прений на самом Государственном совещании, что никоем образом не располагало стороны к поиску компромисса и взвешенных решений. Хотя в ходе Совещания и делались попытки объединения, его результатом стало ещё большее взаимное недоверие между правым и левым крылом правящей коалиции. Социалисты и часть интеллигенции поддержали озвученную Чхеидзе на заседании Московского Государственного совещания 14 августа демократическую декларацию. Влиятельные круги буржуазии, кадеты, военные, напротив, сделали свой окончательный выбор в пользу военной диктатуры. Правда, о единой фигуре военного диктатора договориться неп удалось. Установление военного режима связывалось в правых кругах с двумя фигурами: во-первых, премьера А.Ф. Керенского, во-вторых, Главковерха генерала Л.Г. Корнилова.

Об эпопеи Лавра Корнилова писал генерал Мартынов, под началом которого Корнилов служил в Маньчжурии.

Родился в 1870 г в семье казачьего офицера и выросший в сибирской глуши. Свою служебную карьеру начал в качестве исследователя Туркестана, высказал ряд интересных соображений по освоению края. Принял участие в русско-японской войне. После неё, с 1907 по 1911, служил военным атташе в Пекине. В годы Первой мировой войны его карьера шла не очень удачно. Весной 1915 года он попал в плен, и лишь в июле 1916 года бежал. Россия к тому моменту на всех парах мчалась к революции. Именно революция 1917 года привела к головокружительному взлёту Корнилова по служебной лестнице. Уже в первые дни революции он становится командующим Петербургского гарнизона.

Вскоре после его назначения на должность командующего Петербургским гарнизоном Корнилов сходится с двумя крайне правыми деятелями Семёновым и Завойко, которые оказывают на него сильное влияние и сыграют важную роль в его судьбе.

Начало июльского наступления застало Корнилова на посту главкома 8-й армией Юго-западного фронта. Его армия была подвержена революционному разложению гораздо менее других, что позволило Корнилову в ходе наступления добиться сравнительно весовых результатов. Его победы получили громкую огласку и привлекли к Корнилову повышенное внимание правительственного комиссара при 8-й армии правого эсера Филоненко и комиссара Юго-Западного фронта Бориса Савинкова.

Не в последнюю очередь благодаря их активному содействию, одним из первых шагов Керенского как премьера стало назначение на пост командующего Юго-Западным фронтом именно Корнилова. Корнилов оправдал возлагавшиеся на него правыми надежды. В день своего вступление в командование фронтом, он (в составленной Завойко телеграмме) настойчиво рекомендовал правительству восстановить смертную казнь для бежавших с фронта солдат. Не дожидаясь ответа, он приказал своим офицерам содействовать установлению этой меры в действующих войсках.

Однако Корнилов немного запоздал со своими предложениями. Его в борьбе за симпатии правых на шаг опередил глава действовавшего “демократического” правительства — еще до поступления телеграммы Корнилова, 9 июля Керенский издает приказ всем командирам открывать огонь по воинским частям, отступающим без официального распоряжения.

Поиск будущего военного диктатора и усмирителя революции продолжился с возраставшей активностью.

16 июля Керенский в сопровождении министра иностранных дел, Терещенко, а так же Савинкова и Филоненко встретился в Ставке в Могилеве с представителями высшего русского военного командования. На встрече с ним присутствовали Верховный главнокомандующий Брусилов, Главком Западного фронта Деникин, прибывший с Северного фронта Клембовский, а так же Рузский и Алексеев.

В своём выступлении на совещании Деникин потребовал:

1. немедленно ликвидировать военных комиссаров и демократические комитеты;

2. отметить Декларацию прав военнослужащих;

3. Восстановить права офицеров, их полновластия;

4. Ввести расстрел;

5. Установить военно-полевые суды для укрепления дисциплины в тыловых частях;

6. Запретить любую политическую деятельности в армии;

7. Создать особые карательные отряды.

Как видим, телеграмма Корнилова была значительно более умеренной.

Возвращаясь поздно вечером 16 июля поездом в Петроград, Керенский принимает решение о снятии Брусилова и назначении Корнилова на пост верховного главнокомандующего. Прочие альтернативы (генералы Черемисов и Верховский) им были отвергнуты.

Однако вскоре Керенскому, вероятно, пришлось пожалеть о сделанном выборе. Корнилов показал себя самостоятельной фигурой, не желавшей превращаться в пешку в руках главы правительства. 19 июля Корнилов в ультимативных выражениях, попавших в печать, обусловил своё вступление в должность полной свободой действий и полной самостоятельности, а так же установления судов и смертной казни. 20 июля он так же потребовал снять своего конкурента Черемисова с командования Юго-западным фронтом.

Действия Корнилова снискали ему поддержку наиболее правых либеральных кругов. Начинается компания по прославлению Корнилова как вероятного спасителя России.

3 августа состоялся первый приезд Корнилова в Петроград. В столицу он привез свои предложения по реорганизации армии. Корнилов не требовал чрезвычайных полномочий для себя. Вместе с тем он ужесточил свою позицию по целому ряду вопросов, хотя по прежнему он не требовал отмены института комиссаров и демократических комитетов.

10 августа состоялся его второй визит в Петроград. Этот приезд Корнилова посеял между двумя лидерами правых семена раздора и соперничества. Причиной стал пакет тех мер, на которых настаивал генерал. Обсуждавшийся в его первый приезд документ был доработан Филоненко. Главным нововведением стало предложение распространить чрезвычайные меры на тыл. Однако на совещании с Керенским, ни он сам, ни присутствовавшие там же Терещенко и Некрасов, согласились поддержать лишь военные предложение, т.е. предложения от 3 августа, и выказали полное нежелание согласиться с усилением репрессий в тылу. Нетрудно представить разочарования Корнилова.

После завершения Московского совещания, 17 августа Керенский дает указание Савинкову подготовить пакет конкретных указов по программе, предложенной Корниловым для их обсуждения кабинетом. Одновременно с этим генерал сам Корнилов продолжает снимать с фронта и концентрировать вокруг Петрограда верные ему части. Основными среди них были:

1-я Донская казачья дивизия и Уссурийская конная дивизия, входившие в конный корпус Крымова. Несколько позже 3 корпусу придали так же Дикую дивизию. Был дан приказ Ревельскому ударному “батальону смерти” выдвинуться к Царскому селу.

22 августа начальник Генштаба дал указание штабным офицерам пехотных, кавалерийских и казачьих дивизий всех фронтов выделит по три офицера для учебы в Могилёв.

Выступление планировать на 27—28 августа, когда должны были состояться массовые беспорядки.

Очевидно, чтобы скрыть настоящую причину переброски к ней крупных соединений, 21 августа немцам была сдана Рига. В самом Петрограде активизировалась деятельность правых и офицерских союзов. Предполагалось, что 27 августа, в день празднования полугодового юбилея революции, в Петрограде будет спровоцированы выступления большевиков, подобные июльским, что и станет предлогом установления “твёрдой” власти.

После преодоления разногласий по поводу распространения чрезвычайных мероприятий на тыл, которые обозначились в период второго приезда генерала Корнилова в Петроград, между Керенским и Корниловым видимо, некоторое время больше серьёзных трений не отмечалось. Керенский в целом поддерживал проведение таких мероприятий, как восстановление на фронте смертной казни, ограничение прав Советов и солдатских комитетов, милитаризация труда на транспорте и в промышленности.

Однако в дальнейшем акцент в деятельности определённой части заговорщиков сместился в пользу Корнилова. Его советниками разрабатывались планы изменения государственного устройства страны. Во главе государства предполагалось поставить Совет народной обороны во главе с самим Корниловым, в который бы так же вошли генерал М.В. Алексеев, адмирал А.В. Колчак, Б.В. Савинков, М.М. Филоненко. Керенскому отводилась роль заместителя председателя Совета. При Совете должно было быть создано новое правительство на самой широкой общественной основе: от бывшего царского министра Н.Н. Покровского до Г.В. Плеханова.

23 августа и утром 24 августа в Ставке состоялись две беседы между Корниловым и Савинковым. Вечером 24 августа, сразу же после отъезда Савинкова, Корнилов отдал распоряжение Крымову двигаться на Петроград как только придут сообщения о выступлении большевиков. Утром 25 августа Крымов получил дополнительные указание начать выдвижение на Петроград.

Возможно, Корнилов и не вынашивал планов установления своей единоличной власти. Однако в дальнейшем его пути с Керенским неожиданно разойдутся. Причина этого до сих пор вполне не прояснена. Ясно только, что свою роль сыграли закулисные манёвры, предпринятые некоторыми деятелями незадолго до намеченного срока военного переворота Керенского-Корнилова. В частности речь идёт о инициативе организовать переговорный процесс, которую попытался реализовать В.Н. Львов. В решающие дни он совершил несколько челночных переездов с целью обсуждения некоторых ключевых моментов грядущего переворота между двумя лидерами правых:

22 августа Владимир Львов встречался с Керенским.

24 августа — с Корниловым.

Вечером 26 августа — снова с Керенским.

Кто уполномочил Львова начать переговоры — не ясно, но они сыграли роль классической политической провокации. Львов умудрился передать условия Корнилова главе правительства в таком виде, что Керенский отказался от всяких дальнейших переговоров и отправил в Ставку телеграмму, требовавшую от Корнилова немедленно сдать должность Главковерха и прибыть в Петроград. Миссия Львова до сих пор вызывает полярные оценки историков, возможно именно благодаря его действиям и случился раскол в стане правых.

В 21-30 26 августа происходят прямы переговоры по проводу между двумя претендентами на роль диктатора. Но они не увенчались успехом.

Сразу же после этого началось последнее совещание Второго коалиционного состава Временного правительства, которое закончилось только в 4 часа утра 27 августа. По сути кабинет распадается из-за позиции кадетов.

Первоначально Керенский, видимо, всё ещё надеялся избежать серьёзных столкновений и попытался переманить на свою сторону армию. Керенский отстранил Корнилова и предложил пост Верховного главнокомандующего начальнику штаба генералу Лукомскому, от чего тот решительно отказался. Поэтому в полдень 27 августа Керенский вынужден был приступить к составлению планов обороны столицы.

Впечатление растерявшегося человека производит и генерал Корнилов. Получив предписания Керенского, Корнилов посчитал себя преданным и не подчинился. Утром 28 он обнародовал воззвание. В нём он обвинил Временное правительство в сговоре с Советами и пособничестве немцам. Корнилов взывал к чувствам патриотизма, заявлял, что не ищет власти лично для себя, обещал довести страну до Учредительного собрания. Сразу же после этого он был обвинён Керенским в государственной измене и антиправительственном мятеже.

Корнилов рассчитывал на широкую поддержку своей патриотической позиции, по крайней мере, в армии. Он просчитался. Даже в армии у него нашлось множество влиятельных противников. Армейские комитеты ряда фронтов отдали приказы об аресте поддержавших Корнилова генералов, а командующий Московским военным округом А.И. Верховский сформировал экспедиционный корпус для похода на Могилёв, где прибывал сам Корнилов.

Однако главной силой, отразившей переворот, становятся социалисты. На время мятежа они смогли объединить свои усилия вокруг Советов. Официальная позиция большевиков была сформулирована в директивной телеграмме ЦК от 29 августа, переданной 20 крупнейшим комитетам. В ней, в частности говорилось: “Во имя отражения контрреволюции работаем в техническом и информационном сотрудничестве с Советом, при полной самостоятельности политической линии”. Результатом совместных усилий социалистов становится создание 28 августа Комитета народной борьбы с контрреволюцией, в который вошли представители и правых социалистов, и большевиков

Вместе с тем, и социалисты не сразу смогли определить свою согласованную позицию, а только лишь через сутки, после того, как Керенский пришел к выводу о том, что Корнилов намерен свергнуть правительство. Произошло это на совместном заседании ВЦИК и ИВСКД. Обсуждали два вопроса:

О власти и государственном устройстве России.

О власти и организации сопротивления сейчас.

Большевики (от которых выступал Сокольников) высказались о недоверии существующей власти.

Меньшевики (Ванштейн) встали на точку зрения, что в сложившейся ситуации только одно лицо может создать действенную революционную власть — Керенский. “Если погибнет Временное правительство — погибнет дело революции” — заявил представитель меньшевиков.

Эсеры (в лице своего докладчика Рихтера) полагали возможным войти в состав предлагавшейся Керенским Директории.

Меньшевик-интернационалист Ю. Мартов же напротив, высказался в том духе, что “всякая директория родит контрреволюцию”.

В конце-концов на совещании было решено провести в будущем широкую встречу по вопросам об устройстве власти с участием в её работе исключительно демократических сил, что косвенно свидетельствовало о победе противников широкой правительственной коалиции, в составе которой бы сохранялись и буржуазные элементы, в особенности представители партии кадетов. Однако уклончивость прозвучавших формулировок свидетельствовала так же и о том, что сторонники коалиции буржуазными партиями не согласны смириться со своим временным поражением, и вопрос об организации революционной власти в будущём может быть решён как-то иначе.

Во время перерыва члены президиума совещания совершили короткую поездку в Зимний, проинформировать правительство о принятых решениях. Но Керенский продолжал настаивать на Директории.

Позиция Керенского вызвала новую волну ожесточенных споров. В частности (ставший к тому времени большевиком) Луначарский не только потребовал, чтобы Совет решительно порвал с существовавшим правительством, но и взял на себя задачу формирования новой власти. Позиция Луначарского интересна не только своей резкостью. Говоря, что “настало время для Советов создать национальное правительство”, Луначарский, по сути, нарушал решения VI партсъезда, на котором произошел отход от лозунга “вся власть советам”. По мнению Луначарского, новое правительство должно было декретировать Россию республикой и ускорить созыв Учредительного собрания… Судя по сохранившимся документам, это его предложение не было даже поставлено на голосование.

Заседание, тем временем, давно перевалило за полночь. 28-го же стали поступать тревожные противоречивые слухи. Которые в конце-концов подтолкнули меньшевиков и эсеров похоронить поиски компромисса с более левой частью революционной демократии и полностью капитулировать перед Керенским и его диктаторскими устремлениями, лишь бы спасти видимость сохранения в стране демократических послефевральских порядков.

Вместе с тем на совещании 28 августа было принято принципиально важное решение о создании Комитета народной борьбы с контрреволюцией. В этот орган вошли представители от трех крупнейших политических партий большевиков, меньшевиков, эсеров (по 3 человека), по 5 человек от ВЦИК и ИВСКД, 2 человека от ВЦСПС, 1 от Петроградского Совета профсоюзов, 2 человека от Петросовета, а так же ряд представителей от некоторых других организаций.

Похожие революционные органы существовали в России и раньше — со времени мартовской революции. В несколько меньших масштабах подобные комитеты действовали в период июньского и июльского кризисов Временного правительства и в период контрреволюционной угрозы в середине августа. Большинство этих комитетов существовало самое непродолжительное время, чем они в известной мере отличались от более устойчивых Советов. Объединяя представителей различных левых групп, комитеты удовлетворяли потребность в авторитетных военно-революционных организациях, способных на быстрые действия в чрезвычайных ситуациях (стр. 163).

В период с 27 по 30 августа возникло 240 подобных комитета, в основном при городских и сельских Советах. Только в Петрограде, помимо главного комитета, аналогичные комитеты действовали при Петросовете, Межрайонным совещанием Советов, нескольких районных Советах, а так же при флотском совете Ревеля, Гельсингфорса и Кронштадта.

Учитывая силу и действенность левых сил, можно было бы предположить, что Керенский обопрётся теперь на них. Тем более, что на совместном совещании ВЦИК и ИВСКД ему было позволено сформировать любое правительство.

Однако, даже в ходе самого кризиса, Керенский сильно колебался вправо. На него оказывал сильное воздействие:

В полдень 28 августа свою помощь в урегулировании разногласий с генералом Корниловым предлагал Милюков. Свои услуги в этом же ключе главе правительства предлагал Николай Кишкин, кадет. Вечером того же дня большинство исполняющих обязанности министров доложили Керенскому свою торчку зрения, согласно которой правительство обязано было сохранить свою полную самостоятельность от левых организаций и, возможно, пойти на соглашение с мятежным генералом.

С тех же позиций (консолидации правого лагеря) проработку Керенского вели и представители держав-союзниц, в частности, посол Великобритании Бьюкенен

Как пишет историк Рабинович, не вызывало сомнения, что Керенский готов был уступить нажиму именно справа. И лишь вмешательство левых предотвратило это. Широкий демократический фронт парализовал действия противников Временного правительства и сторонников примирения с Корниловым. Продвижение мятежных войск к Петрограду было приостановлено и 29 августа Корниловское выступление лопнуло. 2 сентября сам Корнилов был арестован.

Поражение военного мятежа внешне ослабило правых. Россия 1 сентября была провозглашена республикой, из армии и органов власти вычищали сторонников мятежа, многие меньшевики и эсеры открыто выражали сомнения в целесообразности продолжать политику коалиции с кадетами, “запятнавшими” себя поддержкой корниловцев. В этих условиях большевики выразили готовность пойти на компромисс для создания однородного социалистического правительства.

По сути, Комитет народной борьбы с контрреволюцией и по своим функциям и по своему составу вполне мог бы стать прообразом будущего революционного правительства. Во всяком случае совместная борьба с правой частью генералитета создавала возможность развития блока всех левых организаций на принципах взаимных уступок и последовательного согласования позиций. Ленин полагал, что соглашение возможно на следующих принципах: правые социалисты отказываются от союза с кадетами и берут власть в свои руки. В этом случае большевики отказывались бы от борьбы с правыми социалистами внутри Советов и дальнейшее развитие революции могло бы идти на почве советской легальности. Со стороны большевиков, давно добивавшихся контроля над Советами, это была серьёзная уступка.

Однако меньшевики и эсеры оказались не готовы к таким кардинальным переменам. Видя усиление большевистского влияния в Советах и не веря в их искренность, правые социалисты сделали ставку на укрепление левоцентристской альтернативы в революции, связанной с Совещанием Демократических организаций по обороне 7—9 августа и “Демократической декларацией 14 августа”, оглашённой Чхеидзе на Московском совещании.

В планах умеренных социалистов было создание подобия демократического парламента. Новый орган должен был объединить весь спектр социалистических и демократических организаций. С целью реализации задуманного, было решено провести совещание, которое бы представляло левую часть прошедшего недавно в Москве Государственного совещания. Новое, Демократическое совещание должно было стать противовесом как правому радикализму, так и быстро большевизировавшимся Советам. Кроме того, оно должно было поддержать своим авторитетом Временное правительство. Демократическое совещание проходило в Петрограде 14—22 сентября. На нём присутствовало 1582 депутатов, в том числе 532 эсера, 172 меньшевика, 136 большевика, 55 трудовиков. Лидеры левого центра очень высоко оценивали потенциал своего детища. Так, Церетели о демократическом совещании говорил, что этого своего рода революционный монолит, способный продемонстрировать единство и однородность и сформировать такое правительство, в котором нуждается революция.

Однако завышенные ожидания, связанные с демократическим совещанием, оказались ошибочными. В ходе его работы умеренные социалисты не смогли реализовать важные планы, намечаемые ими. Раскол, существовавший в рядах революционной демократии, углубился ещё больше. Многие лидеры левого центра оценивали демократическое совещание гораздо более скептично, нежели это делал тот же Церетели. Так, Керенский, когда речь заходила о демократическом совещании, отмечал поразившую его обострённую междоусобную борьбу, подчёркивал, что оно потерпело полное фиаско. Да и общая оценка Керенского демократического совещания была очень не лестна и может быть сведена к нескольким пренебрежительным словам — группа хулиганствующих горлопанов, шумный балаган, бедлам…

Причина провала Демократического совещания крылась в том, что оппозиционно к линии на коалицию с буржуазией теперь выступили не только большевики, но и многие деятели меньшевистской и эсеровской партий.

Ключевым моментом Демократического заседания становится голосование 19 сентября по резолюции о формировании революционной власти. В 3 ч. 25 мин ещё поставил на голосование председательствующий на последнем заседании Чернов.

За первоначальный текст резолюции, в котором говорилось о возможности коалиции с цензовыми элементами, проголосовало 766 депутатов, против — 688. Но затем состоялось голосование по поправкам к резолюции. Первая предусматривала исключение из коалиции тех членов кадетской и других партий, которые уличались в причастности к корниловскому заговору. Вторая поправка настаивала на исключении из коалиции кадетской партии в целом. Обе поправки прошли большинством голосов. Когда же резолюция с внесёнными в неё поправками была вынесена на окончательное утверждение, то в таком виде за неё проголосовало всего 183 человека, тогда как 813 — против. На этот раз поддержать резолюцию отказались как противники, так и сторонники коалиции с кадетами. Тем самым, Демократическое совещание зашло в исторический тупик.

Не оправдались надежды и на созданный в ходе его работы Временный совет Российской республики — так называемый Предпарламент. С самого начала он не пользовался достаточным авторитетом и не смог даже в малой степени повлиять на расклад политических сил в бушующей революционными штормами стране. По существу, он обладал лишь жиденькими законосовещательными функциями и не обладал правом контроля над Временным правительством. В этой связи видный кадет В.Д. Набоков сравнивал его с булыгинской Думой.

Открылось совещание 7 октября в Мариинском дворце. Председателем был избран Авксеньтьев. Общее число членов Предпарламента первоначально было намечено в 313 человек — по 15% от каждой фракции и группы на Демократическом совещании. Список членов Предпарламента был утвержден на последнем совещании Демократического совещания 22 сентября 1917 года. По принятому специальному положению, Предпарламент мог обсуждать только те вопросы, по которым Временное правительство признаёт необходимым иметь заключение Совета. После включение в Предпарламент цензовых элементов численный его состав составил 555 человек, из них по неполным данным 135 эсеров, 92 меньшевика, 30 народных социалиста, 75 кадетов. Большевики могли бы получить 58 мандатов, но большевики бойкотировали Предпарламент, что означало конец ленинской линии на поиск компромиссов и ещё один крупный провал умеренных социалистов, пытавшихся сохранить своё лидерство в революционном процессе.

СТАНОВЛЕНИЕ РЕЖИМА РУССКОГО БОНАПАРТИЗМА КЕРЕНСКОГО

Постоянное соперничество между правыми и левыми после июльских событий свидетельствовало о крушении февральско-мартовской либеральной государственности. Сложившееся неустойчивое равновесие сил стало питательной средой для возникновения в стране бонапартистского режима, существовавшего в форме единоличной диктатуры А.Ф. Керенского. Сущностью бонапартистского режима Керенского стало его постоянное лавирование между правыми и левыми элементами правящей коалиции при постоянном дрейфе вправо. Первоначально претензии Керенского на единоличную власть сдерживались ВЦИК Советов и другими демократическими институтами. Ситуация резко меняется после разгрома Корниловского мятежа. Фактически, Керенский установил такой же режим личной диктатуры, о котором помышлял и Корнилов. Воплощением произошедших перемен стал новый орган власти с необычным для России названием Директория. Кроме возглавившего Директорию А.Ф. Керенского, в неё вошли:

генерал А.И. Верховский – военный министр;

адмирал Д.Н. Вердеревский – морской министр;

М.И. Терещенко – министр иностранных дел;

А.М. Никитин – министр почт и телеграфа.

Директория заявила, что не намерена подчиняться ни Советам, ни кому бы то ни было и концентрирует всю полноту власти в своих руках.

После создания директории, как подчёркивает историк Г.А. Герасименко, Керенский распоряжался властью бесконтрольно. Без всяких консультаций, фактически единолично, он издавал указы и распоряжения, запрещал и ограничивал деятельность политических партий, закрывал газеты и журналы, решал вопросы обороны, раздавал важные должности своим приближённым. По словам А. Бубнова, вокруг Керенского всегда вертелись какие-то растрёпанные типы обеих полов, ждущие от него чуда. Начинается складываться культ личности Керенского. Его преподносят публике как отца русской демократии, единственного спасителя Отечества. Другой современник тех событий А. Демьянов, утверждал, что быстрый взлёт на вершину власти вскружил Керенскому голову, он мало вникал в суть сложных вопросов, а вся его шумная деятельность лишь имитировала работу по укреплению государства.

Ситуация ещё больше усугубилась после создания 26 сентября четвёртого состава Временного правительства. В него вошло 6 кадетов, 1 эсер, 3 меньшевика, 2 трудовика, 1 независимый и 2 военных специалиста. Однако считать это правительство коалиционным в полном смысле этого слова не приходится: Керенский однозначно заявил, что входящие в его состав министры будут неподотчётны ни руководству своих партий, ни Советам, ни Предпарламенту — только ему самому.

Складывается новый тип революционного режима, который многие историки определяют как режим личной власти Керенского или бонапартистский режим Керенского.

Среди современников революции наиболее подробный анализ бонапартистского режима Керенского был предпринят Бухариным.

"Бонапартизм характеризуется тем, — рассуждает Бухарин, — что отдельные личности получают значение, далеко не пропорциональное их действительной роли. Они не имеют под собой самостоятельной социальной базы. Но тем не менее им принадлежит государственная власть. Фигура бонапартиста может быть крупной... Но она может быть по существу жалкой и презренной… И в том и в другом случае, однако, социальный смысл бонапартизма остается одним и тем же: он выкажет скрытую форму победы контрреволюции, последнюю ступень перед голой, неприкрытой властью реакционной клики. Субъективно бонапартист воображает, что он стоит между классами, используя для себя классовую борьбу, "лавируя" между классами. Объективно он лишь орудие владеющих классов, которые используют его. При таких условиях так называемая борьба на два фронта есть прикрытая борьба фронта против революции".

Интересно назвать выделяемые Бухариным черты самих "бонапартиков". Он пишет:

"Обычно герой бонапартистской борьбы является ренегатом.

Он должен пройти сперва известный демократический стаж, прежде чем быть принятым в политические салоны владык мира сего. Ему нужен ореол "народного героя", "спасителя отечества". Ему нужна популярность среди масс, маханье шапками и "народная любовь" Он может быть авантюристом с подозрительным прошлым, или честным революционером в прошлом, переходящим к подозрительному настоящему; он может быть штатским, который становится военным, стремящимся создать себе преторианскую гвардию, или военным, прибирающим к своим рукам штатские дела; он может быть человеком дела, который своими "подвигами" демонстрирует свое геройство, или героем фразы, шарлатаном языка, который тем быстрее приводится в движение, чем большее умственное убожество его владельца. Но он должен обязательно "спасать". Роль избавителя-мессии — профессиональный ярлык всякого Бонапарта".

Ставил Н.И. Бухарин перед собой и более сложные проблемы -сравнить бонапартистский режим Керенского с другими известными схожими режимами и выявить особенности русского бонапартизма. В результате своих изысканий он пришел к следующему выводу:

"Бонапартистская власть Керенского должна была служить мостиком к спасению капиталистической прибыли и земельной ренты от посягательств рабочих и крестьян... Верхи банкократии думали уже перейти к утверждению своего несокрушимого господства... Однако они не учли одного обстоятельства, существенно отличавшего скороспелый плод российского бонапартизма от его западноевропейских образцов. На Западе бонапартизм вырастал уже после того, как проблемы, поставленные революцией, были разрешены; доморощенный бонапартизм Керенского возник в период, когда почти все задачи революции еще ждали своего решения".

У Ленина мы находим схожую постановку вопроса. В частности, в статье, которая так и называлась — "Начало бонапартизма" — он отмечал: "Министерство Керенского, несомненно, есть министерство первых шагов бонапартизма. Перед нами налицо основной исторический признак бонапартизма: лавирование, опирающейся на военщину... государственной власти между двумя враждебными классами и силами, более или менее уравновешивающими друг друга".

ОСНОВНЫЕ ИТОГИ

Какими же видятся основные итоги развития России в рассматриваемый период? По мере усиления в сентябре—октябре экономического, социального и политического кризиса, Керенский всё чаще прибегает к силовым методам его преодоления. В стране устанавливается режим так называемой демократической диктатуры, своим остриём нацеленной как против монархической реставрации, так и против радикализма масс. По схожему сценарию власти действовали и на местах. Большинство телеграмм от комиссаров Временного правительства, приходивших в военное ведомство, содержали призывы выделить как можно больше и как можно быстрее солдат и казаков. Со второй половины октября военным чинам всё чаще приходилось подобные просьбы отклонять, поскольку все резервы оказались исчерпаны. С этого момента начинается окончательный распад власти. В конечном итоге бонапартистский режим Керенского выказал свою незрелость. В этом проявилась его особенность, которая заключалась в том, что обычно бонапартизм складывается на этапе нисходящего развития революции, а в России бонапартистский режим устанавливается тогда, когда к решению своих основных задач революция ещё даже не приступала. В этом коренилась слабость режима российского бонапартизма. В последние недели своего существования он уже не справлялся с резким полевением масс, их большевизацией, а так же со стоящими перед страной проблемами: как в тылу, так и на фронте.

© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru