Февральская революция 1917 г. в Москве и Центральном промышленном районе

Трудно переоценить значение для России в целом развитие революции в Москве. Эта роль Москвы определялась её двояким положением: с одной стороны она была крупнейшим городом русской провинции, а с другой — не коронованной столицей Империи. Ритмы столичной жизни переплетались в ней с ритмами жизни русской глубинки, создавая специфический национальный колорит. В этом смысле слова, сказанные американским левым журналистом Джоном Ридом об октябрьском этапе русской революции, вполне применимы к ходу событий 1917-го года в целом. “В сущности, — писал он, — Петроград, хотя он уже вот уже двести лет является резиденцией русского правительства, всё же так и остался искусственным городом. Москва — настоящая Россия, Россия, какой она была в прошлом и станет в будущем; в Москве мы сможем почувствовать истинное отношение русского народа к революции” [См. Рид Дж. 10 дней, которые потрясли мир. М. 1958. С. 204]. Не менее категоричны были и отечественные наблюдатели. Так, видный кооператор Н.П. Огановский в первые недели революции 1917 г. определял влияние Москвы на ситуацию в государстве следующим образом: “Москва — естественный экономический и общественный центр народной России. Только из Москвы, откуда газеты приходят в провинцию на день раньше, чем из Петрограда, можно создавать народное мнение

Двоякое положение Москвы успело проявиться уже в первые часы начавшейся революции. В Москву и прочие города Центрально-промышленного района революция 1917 г. "пришла то телеграфу". Основные события в регионе, как и вообще в русской глубинке, начали разворачиваться, когда в столице многое уже прояснилось. Но сказалось и столичное своеобразие Первопрестольной. К примеру, в таком значимом, входящем в число 11 крупнейших городов России, городе как Саратов о происходящем в Петрограде узнали только 28 февраля, когда была получена разосланная по линии железных дорог телеграмма Комиссара Министерства путей сообщения Временного комитета Государственной Думы А. А. Бубликова, сообщавшего о произошедшем в столице. Официальные же сообщения стали поступать в Саратов только 1 марта. Ранним утром этого дня Председатель Государственной Думы М. В. Родзянко разослал губернаторам телеграмму о том, что Думе предстоит формировать новую власть. В Москву же сообщения стали поступать за несколько дней до этого по неофициальным, часто сугубо личным каналам или по каналам различного рода общественных организаций, и уже 27 февраля некоторые московские объединения, такие как рабочая кооперация, чётко сформулировали свою поддержку рабочих и солдат Петрограда. 28-го же февраля известия о революции стали проникать в самые широкие слои населения. Как писал об этом дне в своих семейных воспоминаниях представитель московской технической интеллигенции Николай Михайлович Щапов, “с убийством Распутина в декабре уже ждали революции; она пришла”.

В своей телеграмме от 28 февраля 1917 г. командующему войсками Московского военного округа генералу И. И. Мрозовскому начальник Штаба Верховного главнокомандующего генерал М. А. Алексеев накануне событий пытался наметить самые необходимые меры, чтобы хотя бы на московском рубеже задержать начавшийся процесс разрушения власти. Алексеев требовал принятия всех возможных мер для обеспечения работы московского железнодорожного узла и непрерывного подвоза продовольствия, так как "первые беспорядки в Петрограде возникли из-за недостатка хлеба для наиболее бедной части населения" [Красный архив. 1927. Т. 2. С. 17.]. Генерал Мрозовский был наделён чрезвычайными полномочиями. По приказу ставки Москва объявлялась на осадном положении, митинги и демонстрации запрещались. Но было уже поздно, в своей телеграмме в ставку Мрозовский сообщал, что, несмотря на сохранявшее вплоть до 27 февраля спокойствие в городе, к полудню 28 февраля бастовали уже все заводы, обезоруживались одиночные городовые, начался многотысячный митинг у городской думы.

К ночи 28 февраля ситуация в Москве становится более накалённой. Около полуночи происходит столкновение 1-ой артиллерийской бригады, направлявшейся к городской думе, с двумя взводами жандармов [Бюллетень революции. 1917. 1 марта]. Утром улицы Москвы начинаются заполняться рабочими, покинувшими цеха и рабочие предместья. Демонстрации с красными знамёнами и пением революционных песен начинают стягиваться к центру города. В районе Яузского моста шествие рабочих было остановлено полицией. Помощник пристава, убивший во время попыток рассеять демонстрантов молодого рабочего Иллариона Астахова, был сброшен в реку, полицейский кордон смят. Столкновения рабочих с полицией происходят и в районе Каменного моста. Однако к этому времени солдаты нескольких полков отказались выйти из казарм для "подавления" беспорядков, а без попытки хоть как-то утихомирить улицу были бесплодны. Начался массовый переход частей на сторону революции. К 1 марта около Городской Думы уже располагались два орудия, солдаты 192 пехотного запасного полка, перешедшие на сторону революции 2 эскадрона кавалерии, прибыла с часть 84-го полка командиром полка, другие воинские подразделения, отдельные военнослужащие, расквартированного в Москве гарнизона. В донесении генерала Мрозовского в Ставку 1 марта ситуация подавалась с предельной ясностью: "В Москве полная революция. Воинские части переходят на сторону революционеров" [Красный архив. 1927. Т. 2. С. 46]. 2 марта 1917 г. всё было закончено, в руках восставших оказались важнейшие объекты города, — почта, телеграф, телефон, Кремль, арсенал, вокзалы, охранное отделение. Бывший губернатор М. Н. Татищев и бывший градоначальник были арестованы. Под арестом оказался и командующий округом [Известия Комитета петроградских журналистов. 1917. 2 марта].

Революционные события заставили резко активизироваться политические партии и Москвы. Наиболее сильной была большевистская партийная организация. Но и она на момент выхода из подполья насчитывала от 600 до 800 членов по городу и около двухсот по области. Связь существовала лишь с Сокольническим, Городским, Рогожским, Замоскворецким и Бутырским районами. В первые же часы революции среди московских большевиков заявило о себе ультралевое крыло партии. Так, Московское областное бюро ЦК РСДРП (б), в которое в тот критический момент времени входили Р. С. Землячка, М. А. Савельев, П. Г. Смидович, М. С. Ольминский, В. Н. Яковлева и другие, 28 февраля 1917 г. принял воззвание, содержащее призыв выборов в Советы соседствовал с декларированием целей создания Временного революционного правительства. Позже, 1 марта, с призывом выбирать своих депутатов в Московский Совет выступил и МК большевиков. Его основной состав был арестован незадолго до революции. В первый же легальный состав МК РСДРП (б) входили Р. С. Землячка, М. С. Ольминский, П. Г. Смидович, И. И. Скворцов-Степанов, В. А. Обух, Г. К. Голенко, А. М. Орехов. Своё первое заседание он провёл вечером 27 февраля на квартире Обуха. С марта 1917 г. МК располагался в здании Капцовского училища в Леонтьевском переулке, а с августа — в гостинице “Дрезден” на Скобелевской площади. С 7 марта начала выходить ежедневная газета “Социал-демократ”, являвшаяся органом МОБ, МК, а затем и Московского окружного комитета большевиков. Редактором “Социал-демократа” стал М. С. Ольминский.

Проявили себя в те дни и другие партии. 27—28 февраля выходит листовка московской организационной группы партии социалистов-революционеров. В ней сообщалось о произошедших в Петрограде событиях и звучал призыв подняться вслед за петроградскими рабочими и революционными войсками. Эсеры звали рабочих к всеобщей забастовке и выступали за полное свержение самодержавие. По их мнению власть в городе должна была перейти к различного рода общественных организаций, в том числе — к Совету. Вечером 3 марта в Москве состоялось совещание социалистов-революционеров и социально-революционных организаций, на котором было закреплено организационное единство эсеров и выработана общая позиция по важнейшим вопросам революции [Земля и воля. 1917. 10 марта].

Активизировалась деятельность московских меньшевиков. Об их первых успехах можно судить по журналистским отчётам центрального печатного органа меньшевистской партии “Рабочей газеты ” об Учредительном собрании по созданию единой социал-демократической партии 3 и 6 марта в Петрограде. На собрании 6 марта выступил делегат от Москвы Л. М. Пумпянский. Он сообщил, что объединительные процессы в Москве уже привели к созданию объединённой меньшевистской организации, к которой первоначально примкнули и большевики, но вскоре отошли от неё. К моменту начала совещания, в Москве уже действовала центральная исполнительная комиссия меньшевиков, организовывались районные пункты, начали действовать ораторская и агитационная коллегии. Сообщил Пумпянский и о той платформе, на которой произошло объединение: 1) признание Временного правительства, “всякую борьбу с этим правительством признать крайне вредной”; 2) категорический отказ от лозунга “Долой войну” как неприемлемого, признание компромисса между интернационалистами и оборонцами в плане последовательной “защиты революции”. Начала выходить газета “Вперёд” [Рабочая газета. 1917. 8 марта]. Уже 4 марта 1917 года в её первом же номере в передовой статье "Рабочие, организуйтесь" меньшевики заявили о своей программе практических действий. Обращаясь к рабочим города, они провозглашали: "Надо покрыть Москву густой сетью рабочих организаций... Фабрично-заводские комитеты рабочего представительства и их районные советы, как опора для общегородского Московского Совета рабочих депутатов" [Вперёд. 1917. № 1]. Со временем “Вперёд” становится органом комитетов меньшевиков Московской организации и Центральной области. Первоначально в состав её редакции входили С. С. Кац, А. Я. Малкин, В. И. Розин.

Призвали в эти дни поддержать революцию московские кадеты. Возглавляемый одним из старейших членов партии народной свободы К. К. Черносвитовым, Московский отдел ЦК конституционных демократов состоял в известной оппозиции Петрограду, придерживаясь более левой ориентации. Так, непосредственно в дни революции 23 февраля на заседании Московского отдела ЦК развернулись жаркие дебаты, в которых участвовали П. Д. Долгоруков, Д. И. Шаховской, Ф. А. Головин, А. Г. Хрущёв, вокруг сообщения А. А. Корнилова, что замоскворецкие районы предлагают передать кадетской фракции своё желание выступить с целью справедливой организации страны, даже с нарушением существующих рамок её конституционного устройства. Тем самым можно заключить, что в среде московских кадетов революционные ожидания были достаточно распространены и начавшиеся события вполне вписывались в планы многих из них. Поэтому уже в первом их обращении к горожанам нашлись слова и о величие произошедшего, и о признании новой власти, и о необходимости единения во имя “зари великого, прекрасного будущего” [Утро России. 1917. 5 марта].

Как и по всюду, в ЦПР февральско-мартовский переворот означал радикальное упразднение прежних структур и органов управления. Но это ещё не решало главного, по определению В. И. Ленина [Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 31. С. 133], вопроса всякой революции — вопроса о власти. Двоевластие — вот что сразу и на долгие месяцы определило специфику российской революции 1917 года. Вероятно, со временем придётся вообще отказаться от уже устоявшейся в науке концепции “двоевластия”, по крайней мере, пересмотреть её. Некоторые исследователи уже сейчас не отрицают того факта, что для провинции понятие двоевластия не даёт возможности адекватно отразить происходившие там политические процессы и что на местах организация системы управления приобрела значительно более сложную конфигурацию. Всё это заставляет сегодня более внимательно отнестись и самому понятию "двоевластия", и к тому явлению, которое стоит за ним. Не случайно современники революции уже тогда говорили о десятивластии, как это делал кадет Е. Н. Трубецкой, о многовластии, как это делал лидер партии Народной свободы П. Н. Милюков, а то и просто о безвластии, как это делал комиссар Саратовской губернии Н. И. Семёнов. По сути, как справедливо отмечает Г. А. Герасименко, в тот момент на власть претендовали все партии, организации и учреждения и соотношения между ними складывалось самое разное.

Не стала исключением и Москва. В первые же дни здесь возникает несколько органов власти, представлявших как буржуазно-либеральное, так и народно-демократические течения в революции. Первоначально, так же, как и в столице, в Москве в центре общественной жизни оказались те организации, которые выражали волю общественности ещё до революции. Среди них важная роль выпала Городской Думе. Формируемая, как и другие подобные органы городского самоуправления, согласно Городовому положению от 11 июня 1992 г., Московская городская дума не отличалась представительностью — лишёнными права голоса оказались не только малосостоятельные горожане, но и огромное количество промышленников и торговцев средней руки. Тем не менее, кризис самодержавия в последние месяцы его существования быль столь глубок, что прошедшие в декабре 1916 г. перевыборы в Московскую городскую думу, принесли убедительную победу кадетам. Из 160 мест, они получили 149. Петербургское правительство в сложившейся ситуации предложило Московскому по городским делам присутствию новый состав думы не утверждать. Всё это на первых порах и сделало думу центром притяжения революционных настроений и симпатий. Именно вокруг Московской городской думы первые часы начинают объединяться различные политические деятели и течения, заинтересованные в уничтожении прежней и создании новой власти. Осознавая своё значения и не желая упускать роль общественного центра, уже 28 февраля Московская городская дума выступила с заявлением к населению. В нём делался сильный акцент на военное могущество и близость победы над врагом, которой мешал лишь существующий режим, который думцы называли не иначе, как “губительный для России”. Далее в заявлении давалась высокая оценка действиям Государственной Думы по ликвидации этого “старого” и “пагубного” режима и налаживанию новой власти.

Однако очень скоро либеральным деятелям пришлось задуматься над тем, как в условиях нараставшей анархии сохранить хоть какую-то организованность в действиях революционных сил и не упустить лидерство из своих рук. Выход был очевиден — необходимо было срочно приступать к формированию институтов новой революционной власти. Инициативу в этом вопросе в Москве первоначально взяли на себя круги, близкие к Земгору, Московскому Военно-промышленному комитету, кооперации и подобным им общественным над и межпартийным организациям. Один из наиболее ранних шагов, направленных на формирования новой власти, относится к 27 февраля 1917 г., — в этот день в 12 часов пополудни на квартире П. П. Рябушинского состоялось совещание членов Всероссийского союза торговли и промышленности. На нём было принято решение о создании Комитета общественных организаций Москвы (КООМа). Вечером того же дня решение это начало проводиться в жизнь на совещании в Московской городской думе. Присутствовавшие на нём общественные деятели второй столицы, в том числе прежний городской голова М. В. Челноков, постановили избрать особый организационный комитет, в задачу которого входило недопущение анархии и организация власти.

На следующий день, выбранное накануне бюро в составе 28 человек в помещении думы продолжило работу по организации КООМа. Параллельно с этим обсуждение вопросов организации новой власти в городе обсуждался на экстренном заседании бюро МВПК. Выступившие на нём С. А. Смирнов и П. П. Рябушинский сообщили о том, как идёт в городе процесс конструирования новой власти. Их доклады были встречены с одобрением. По итогам обсуждения МВПК принял специальное заявление, вскоре опубликованное в прессе. В нём московские торгово-промышленные круги выразили полную поддержку происходящим в стране переменам. В тот же день аналогичное собрание провели члены Главного комитета Земского союза, где так же была поддержана идея создания в городе революционной власти. При этом подчёркивалось, что “Московское губернское земство должно участвовать в объединяющем органе”. Усилия цензовых элементов завершились успехом и 28 февраля КООМ был создан. Вероятно, для придания легитимности новому органу в сообщению о его создании особо оговаривалось, что он был образован “на совещании, созванном городским головой по настоянию явившихся к нему представителей промышленных кругов”, тем самым как бы подчёркивалась связь с прежней властью и создавалась иллюзия её непрерывности.

Таким образом, создание Комитета общественных организаций Москвы явилось не таким уж стихийным, как это могло бы показаться на первый взгляд. Первое заседание КООМа открылось в 5 часов дня 1 марта 1917 года. В его состав входили представители от городской думы, городской управы, от земств, Земгора, ВПК, кооперативных, биржевых, общественных и рабочих организаций. Производятся выборы в президиум Комитета: председатель С. Н. Прокопович, товарищи председателя: И. И. Егоров и Н. М. Кишкин. Позже единогласно проходят выборы во Временный Исполнительный комитет КООМа и его Президиум, здесь руководящие лица остаются теми же, но теперь председательское кресло достаётся Кишкину. На первом же собрании КООМа было решено “объединить всю власть над городом Москвой”, несколько позже было опубликовано специальное воззвание к населению города, в котором помимо всего прочего говорилось, что все распоряжения Комитета подлежат безусловному исполнению всеми учреждениями и лицами.

В течение марта 1917 г. аналогичные революционные органы управления возникают в Костроме, Иваново-Вознесенске, Орехово-Зуеве, и во всех прочих губернских и уездных городах ЦПР. Всего же по стране, по сведениям МВД, тогда было образовано 79 губернских, 651 уездных и около тысячи волостных комитетов. Причём, 59 комитетов, даты возникновения которых точно известны, были созданы в первую же неделю революции между 28 февраля и 6 марта. Их социальная база была существенно шире, чем у прежних земских учреждений, довольно аристократических и консервативных по своему составу. Демократизм комитетов базировался уже на том, что в тот момент ни у кого не возникало и мысли о регламентации выборов в них. Иногда всех лиц, присутствовавших в зале заседания в момент формирования комитета, объявляли его членами. Это позволило сегодня некоторым исследователям ввести в отношении комитетов общественной безопасности такой “осовремененный” термин, как “антицаристский” или даже “народный фронт”. В Иваново-Вознесенске, например, в созданном 3 марта 1917 г. Революционном комитете общественной безопасности действовало 15 большевиков, один из которых, Кабанов, занимал должность товарища председателя Комитета. В Комитет московских общественных организаций так же входили представители Московского Совета Рабочих Депутатов. Среди депутатов были и большевики Ногин и Смидович. Состав и политическая ориентация Комитета общественных организаций Москвы и других провинциальных центров, казалось бы, должны были побудить Временное правительство немедленно поддержать своих приверженцев на местах. Поскольку КОБы, в частности КООМ, были сформированы снизу и пользовались поддержку самой широкой демократической общественности, Временное правительство получило бы существенную поддержку своему влиянию и безусловно было бы более легитимным.

Однако этого не происходит. Ставший министром-председателем Временного правительства и, по совместительству, Министром Внутренних дел, князь Львов, как старый деятель земского движения, видел будущее местного управление в реформировании земств. И сейчас, в критический для революции момент, он решает опереться на земское движение и своих прежних соратников. И здесь как нельзя более кстати для Львова оказывается Московский опыт. Официальным представителем новой власти, Комиссаром Временного правительства по Москве, в те дни становится бывший городской голова М. В. Челноков. Об этом уже в ночь на 2 марта была получена соответствующая правительственная телеграмма за подписью Родзянко [Русское слово. 1917. 2 марта]. Тогда же Временный комитет Государственной Думы назначает прежнего председателя земской управы А. Е. Грузинова комиссаром Государственной Думы по управлению Московской губернией. Вскоре, однако, он оставляет этот пост, поскольку назначается на должность командующего войсками Московского военного округа. Освободившуюся вакансию занимает его заместитель М. А. Нарожницкий, первым актом которого становитсяназначение временных уездных комиссаров, так же из числа прежних земцев.

По образцу Москвы Львов попытался провести реформу местных органов власти во Всероссийском масштабе и 5 марта 1917 г. МВД была разослана специальная телеграмма, в которой власть на местах передавалась комиссарам. Это был основной правовой акт, определивший судьбу административной власти на первом этапе революции. Как подчёркивает Г. А. Герасименко, он сразу же оказался мишенью острой критики, поскольку современники понимали его разрушительное влияние на те хрупкие ростки демократии и единства народа, которые обозначились в первые дни революции. Не редкостью были и крайне негативные его оценки. Так, председатель Московского губернского исполнительного комитета В. А. Левицкий говорил: "На местах принимали все меры, чтобы сорганизовать жизнь, а со стороны Петрограда ничего не делалось к тому, чтобы создать контакт между центром и провинцией. Наоборот, действия Петрограда эти местные действия разлагали" Едко высказывались о шагах Львова по распространению Московского опыта на всю страну и некоторые другие его сподвижники. К примеру, в вышедшем в Берлине в 1921 г. томе I “Архива Русской революции” была помещена небольшая работа В. Д. Набокова “Временное правительство”. В ней он откровенно называл телеграмму Львоваодним из самых неудачных" шагов мартовских либералов, "необдуманной и легкомысленной импровизацией" [Архив русской революции. Т. 1 — 2. М. 1991. Т. 1. С. 26, 27]. П. Н. Милюков был ещё категоричнее, когда утверждал, что эта мера, отменив законную власть на местах, вызвала путаницу во всех органах управления.

Тем не менее, реформа, предложенная кн. Львовым активно шла, и помимо Москвы правительственные комиссары в других городах ЦПР. В Тверской губернии это был председатель местного комитета кадетской партии А. А. Червен-Водали, в Нижнем Новгороде — кадет Демидов, в Ярославле — пошехонский помещик К. К. Черносвитов. Во Владимире, Туле и других городах у руля становятся председатели губернских управ и городские головы, многих из которых кн. Львов знал лично по прежнему земскому движению.

Другим важнейшим шагом по развитию местного самоуправления на избранном пути усиления властных функций бывших земств и городских дум становится реформа городского самоуправления. 15 апреля 1917 г. вышло утверждённое Временным правительством “Временные правила о производстве выборов гласных городских дум”. Согласно новым нормативным актам были назначены выборы в Московскую городскую Думу. В выборах участвовало 6 списков. Выборы состоялись 25 июня. К тому времени Дума уже не пользовалась авторитетом — 44% избирателей участия в выборах не приняли. Из 200 мест 116 получили эсеры, кадеты — 34, меньшевики — 24, большевики — 23. Возглавили Думу эсеры — председателем стал Минор, городским головой Руднев.

Подверглось реформированию и административное управление Москвой. Вместо полицейских участков (участковых приставств) были образованы участковые комиссариаты, а при комиссариатах районные комитеты из представителей общественных организаций. К маю. были созданы 44 районные Думы. Территории, которыми они ведали, в основном совпадали с комиссарскими участками. 23 мая пригороды были включены в Москву, количество Дум и участков увеличилось до 50.

В сентябре состоялись выборы в районные Думы ряда районов: Городского, Мясницко-Яузского, Калужского, Бутырского, Пятницкого, Сущёвско-Марьинского и ряда других. Из 17 районов в 11 абсолютное большинство получили большевики, в 3 — относительное.

Таким образом, в Москве, как и повсеместно, складываются новые органы управления. Построенные по демократическому принципу, они, тем не менее, в большей мере стояли на защите интересов привилегированных классов, что не удивительно — обладая большими организационными возможностями, они смогли взять процесс образования новой власти под свой контроль. И, тем не менее, к осени все буржуазные органы власти в Москве находились в состоянии глубокого кризиса.

Совсем иначе шло развитие альтернативных, советских форм общественной самоорганизации. Первоначально, они так же оказались под влиянием цензовых элементов и умеренных социалистов, распространявших его через всевозможные легальные и надпартийные организации. В Петрограде Временный Исполком Совета Рабочих депутатов, как известно, был самообразован группой меньшевиков из Центрального Военно-промышленного комитета и думской фракции совместно с примкнувшими к ним левыми журналистами, попавшими в Таврический дворец в поисках сенсаций.

В Москве предшественник Совета рабочих депутатов Временный революционный комитет, начавший работу в ночь с 27 по 28 февраля в помещении городской думы, так же был самообразован рабочей группой местного ВПК. В него, так же, как и в столице, вошли различного рода кооператоры, студенты и другая чистая публика. Только потом, когда 1 марта состоялось первое заседание образованного на базе ВРК Моссовета, состав его начал пополняться рабочими и служащими непосредственно с московских предприятий.

По похожему сценарию события разворачивались в Центрально-промышленном районе, с той лишь разницей, что здесь роль надпартийных центров сыграла потребительская кооперация. Подробно об этом А. В. Лубков, отметил важное участие в формировании подобных межпартийных центров таких видных деятелей революции 1917 г., как член ЦК партии кадетов, председатель московского общества потребителей “Кооперация” князь Д. И. Шаховской, его заместители по правлению эсер А. В. Меркулов и большевик И. И. Скворцов-Степанов, а так же таких кооператоров как А. А. Кизиветтер, Н. В. Чайковский, Е. Д. Кускова, С. Н. Прокопович и др. (многие из этих деятелей кооперации были, по словам автора, «вольными каменщиками»). Как только весть о революции достигла Москвы, руководством московских кооперативов были разосланы телеграммы с извещением о характере и масштабах событий в Столице. В них местным кооперативным союзам предлагалось инициировать создание революционных органов власти. По известного кооператора В. А. Кильчевский позже уверял, что если бы был произведён цифровой учёт участия различных структур в “устранении старых властей”, то кооперация заняла бы “одно из первых, если не первое место”.

Тактика кооператоров сводилась к проникновению во все новые органы власти, продвижении на руководящие посты “своих” людей. В частности, мы уже писали о формировании в Иваново-Вознесенске общественного комитета с участием большевиков, но известно, что ставший товарищ председателя иваново-вознесенского комитета большевик И. И. Кабанов выл видным местным кооператором. В Кинешме созданный Революционный комитет общественной безопасности возглавил председатель местного союза кооперативов меньшевик А. С. Колодин, а Совет рабочих депутатов инструктор того же союза меньшевик Я. А. Савченко. “Легко и красиво”, по определению журнала “Объединение”, “взяли в свои руки власть” кооператоры Тулы [Объединение. 1917. № 2. С. 23]. Провозгласили 3 марта создание Совета рабочих депутатов кооператоры Твери, и вошли в него. В целом же по району, инструкторы Московского областного бюро Советов (Мобюс) в своих отчётах отмечали особое значение кооперации в организации власти в Ярославле, Ростове Великом, Иваново-Вознесенске, Твери, Туле, Костроме, Кинешме, Шуе, Кольчугине, Переяславле-Залесском, Кашире, Вышнем Волочке, Смоленске.

Сыграли свою роль кооператоры и в самой Москве. Здесь упомянутый выше ВРК всё время его существования возглавлялся членом правления общества “Кооперация” А. М. Никитиным. Вскоре Никитин делается первым председателем Моссовета. После того, как 5 марта 1905 г. он становится руководителем Комитета общественных организаций, председателем Моссовета избирается другой кооператор — меньшевик Л. М. Хинчук, одновременно являвшийся членом бюро Московского союза потребительских обществ. Его заместителями становятся внефракционный социал-демократ, руководитель Союза рабочих кооперативов Москвы Егоров, а так же большевик Ногин, до переворота занимавшего должность секретаря неторгового отдела общества “Кооперация”. На примере Хамовнического района Москвы можно видеть, что весомую лепту кооператоры в ряде случаев внесли и процесс становления районных Советов города.

Не секрет, что ещё до переворота многие из деятелей рабочей кооперации, рабочих групп ВПК и других подобных объединений были тесно связаны с руководством Прогрессивного блока. Поэтому передачу Советами власти Временному правительству можно считать скорее заранее предусмотренным шагом, чем "парадоксом февральской революции", как называл это событие Л. Троцкий.

Однако постепенно Советы подвергаются резкой демократизации. Если буржуазные органы власти начинают клониться к своему упадку, то Советы, наоборот, получают всю большую поддержку и реальное влияние на ситуацию в обществе. Это становится следствием того, что Советы опирались на целую систему органов рабочего самоуправления, которая развивалась и крепла по мере радикализации рабочего движения на протяжении всего 1917 года.

К июню 1917 г. в стране насчитывалось 967 профсоюзов, объединявших 1,5 млн. рабочих и служащих страны. Из них 257 тыс. членов профсоюзов в первой половине 1917 г. приходилось на ЦПР. Уже в первых числах марта в Москве было образовано Московское центральное бюро профсоюзов, объединившее 38 низовых организаций. По сведениям В. П. Булдакова уже в течении марта 1917 г. в 393 городах и населённых пунктах России складывается 513 Советов, а по сведениям И. А. Дудник всего весной 1917 действовало свыше 700 Советов рабочих и солдатских депутатов. От общероссийских темпов не отставало развитие рабочего движения и ЦПР. На проходившей 25 марта Московской областной конференции Советов рабочих и солдатских депутатов были делегаты от 68 Советов рабочих и 35 Советов солдатских депутатов. По сведениям конференции, на ней были представлены рабочие 715 фабрик и заводов региона, на которых в общей сложности было занято 1 млн. 36 тыс. наёмных работников.

Правда процесс становления системы рабочего самоуправления и Советов в самой Москве имел некоторые особенности. Здесь, к примеру, так и не сложился городской центральных орган фабзавкомовского движения. Не существовала в Москве до Октябрьской революции и единого Совета Рабочих и Солдатских депутатов, как это было в Петрограде. В Москве они действовали раздельно.

Московский Совет рабочих депутатов начал свою деятельность в 12 часов дня 1 марта 1917 г. Уже на первом его заседании присутствовали представители более 50 московских фабрик, заводов, общественных организаций. Главной задачей Совета было продекларировано “захват народом власти в Москве” [Бюллетень Совета рабочих депутатов (Москва). Вып. 1. 1917. 1 марта]. Из 625 депутатов Моссовета в большевистскую фракцию входило всего 51 человек. Но это не отражало реальной силы фракции. Когда избирался Исполком Моссовета, в него вошло 23 большевика, т. е. примерно от ? до 1/3. Партийный состав Совета постоянно менялся, в июне большевики составляли в нём группу из 205 человек. Когда начинается процесс большевизации советов 19 сентября его председателем становится Ногин.

К началу июня Моссовет насчитывал около 700 депутатов. Из них 536 были рабочие — 536. Наверно, поэтому образовательный уровень депутатов был невысок — 600 человек имели низшее образование. Среди рабочих числено преобладали металлисты (278) и текстильщики (82). В возрастном составе большинство составляли люди от 21 до 50 лет (685). В него входило 23 женщины. В Советы заседали представители 13 национальностей из них 602 русских. Газета “Известия”.

Важную роль играл и Московский совет солдатских депутатов. Он был создан лишь 4 марта. Первым председателем стал меньшевик Крижевский, а с 17 мая — эсер Урнов. Имеются анкеты 683 депутата Совета, из которых 486 выходцы из крестьян. При этом 157 были со средним и 41 с высшим или незаконченным высшим образованием. Преобладали эсеры. Первоначально Большевиков же было только 7 человек. К осени большевистская фракция насчитывала около 100 человек. Газета “Солдат Гражданин”.

В начале марта в Москве были так же созданы районные Советы и прошли выборы в них. Система советов отличалась от прежнего и нового административного строения. По предложению большевиков 3 марта Моссовет вместо прежних 44 полицейских участков создавалось всего лишь 8 районных Советов. Большевики в районных Советах изначально чувствовали себя существенно увереннее, чем на городском уровне. Некоторые районные Советы рабочих депутатов сразу же объединились с районными Советами солдатских депутатов. Таким образом двоевластие в Москве привело не только к созданию двух параллельных структур власти, но придавала определённый колорит городскому хозяйству, в котором существовало странное переплетение советского и думского районирования, сохранившееся вплоть до Октября.

Для страны победа февральской революции в Москве означало необратимость начавшегося в столице процесса разрушения прежней государственности. Что означало для Москвы присоединение к революции? В первую очередь, конечно, разрушение привычного уклада и стандартов жизни. Но не только. По сути, февральская революция разрушила не просто традиционную российскую государственность и поставила в повестку дня задачу создание новой. Февраль разрушил ту форму российской государственности, которая была свойственна петербургскому периоду нашей истории. Она подвела черту под ним. Спасая своё национальное существование русский народ должен был найти новые формы самоорганизации. Петроградские революционные власти предлагали стране взять на вооружение опыт Запада, скопировать на российской почве западные образцы демократии и государства. Но у страны оказался выбор. Его предоставляла Москва — центр прежней, допетербургской Руси. Февраль стал закатом северной столицы и началом пути нового возвышения древней столицы. Но путь этот был долгим и не простым.


© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру