Россия-Евразия: Геополитика возрождения в условиях Гражданской войны

(Из научного наследия П.Н. Савицкого)

Популярность в современной России евразийских идей вызвана «геополитическим бумом», начавшимся после развала Советского Союза. Поиски стратегии восстановления Великой державы привели многих исследователей к анализу событий 1917–1922 гг.: периода от падения Российской империи до собирания ее пространства в советских границах. В этой связи особую ценность стали представлять геополитические теории того времени, обосновывавшие интеграционные процессы.

Пожалуй, самой разработанной и систематизированной из них являлась концепция России-Евразии известного российского геополитика Петра Николаевича Савицкого (1895–1968 гг.). И сегодня геополитическая теория России-Евразии, как формула собирания пространства в пределах бывшего СССР, является одной из самых популярных в платформах многих политических движений, позиционирующих себя, как державные и патриотические. Но многих привлекает только внешняя сторона этой теории — контуры, форма России-Евразии. При этом существенно важные аспекты концепции П.Н. Савицкого опускаются. Прежде всего, вопрос о принципах внутренней организации этого пространства.

Для того, чтобы разобраться в сути данной геополитической теории, необходимо учитывать время ее появления, тот исторический контекст в котором она зародилась.

Творчество П.Н. Савицкого историографическая традиция прочно связывает с евразийством — общественно-политическим и культурно-идеологическим движением Русского Зарубежья 20–30-х гг. ХХ в., одним из лидеров которого он являлся. В этой связи концепция России-Евразии рассматривается как результат эмигрантской мысли, «оплодотворенный» западными идеями, отражающий взгляд соотечественников с Запада на события в СССР.

Подобный подход представляется исторически неверным. Исследование как архивных, так и опубликованных источников, позволяет утверждать, что центральный компонент евразийской концепции — учение о России-Евразии — был сформирован П.Н. Савицким еще в России в годы Гражданской войны. Первые же опыты геополитического анализа были представлены в его дореволюционных работах. Они были посвящены изучению феномена империй, и Российской империи в особенности. Уже в них Савицкий, выделив уникальные особенности России, вытекающие из ее географического положения, отнес ее к особому типу империализма — «континентально-сухопутному», основанному на «хозяйственном равноправии, равном объединении наций». Это качественно отличало Российское государство от «колониально-экономических» империализмов, к которым Савицкий относил все империи, ориентированные на заморскую экспансию, при которой происходит «империализация земель, а не народов».

Геополитическая теория двух типов империализма дополнялась экономическим обоснованием. Савицкий подчеркивал: «В отношении к Российской империи решительно неприменима та экономическая структура, которая вырабатывалась в колониальных империях, созданных западными державами, например, империи Британской, где метрополия сосредоточила в себе огромную мощь и всесторонность обрабатывающей промышленности и хозяйственно, в той или иной форме, властвует над колониями. В России, по естественным условиям, промышленность должна быть как бы рассеяна по всему лицу империи» (выделено мной. — А.М.). Это указывало на особенное географическое свойство Российской империи — цельность сплошного континентального пространства. П.Н. Савицкий не признавал деление территории России на Уральскую и Зауральскую части. Здесь прослеживается влияние концепции знаменитого историка-слависта В.И. Ламанского, которого позже евразийцы провозгласят одним из своих идейных предтеч. В его работах «Об историческом изучении Греко-славянского мира в Европе» (1871) и «Три мира Азийско-Европейского материка» (1893) утверждалась идея физико-географического единства русской империи, обусловленного «совершенным почти отсутствием в ней крупных внутренних расчленений». «Невысокий» и «ненепрерывный» Урал, по мнению Ламанского, не мог претендовать на статус «грани материка», тем более, по сравнению с горными хребтами северного Китая или Гиндукуша в Средней Азии. Аналогичные суждения были высказаны и другим эпигоном позднего славянофильства Н.Я. Данилевским, в известной работе «Россия и Европа» (1871). Сказалось также и влияние формулировок «географической цельности» России в «Заветных мыслях» (1903) и «К познанию России» (1897) Д.И. Менделеева, которого впоследствии Савицкий назовет «евразийцем здравого смысла». Таким образом, П.Н. Савицкий в своем творчестве опирался на богатую отечественную геополитическую традицию. Впоследствии свойство географического единства территории России в его геополитической концепции будет увязано с идеей «исторической необходимости» обеспечения цельности ее имперского пространства.

В годы Гражданской войны Савицкий продолжил исследовать свойства пространства уже бывшей империи. Этот сложный период в одном из писем своему учителю П.Б. Струве Петр Николаевич охарактеризовал так: «Сатанинская, но захватывающая наша современность». В этой фразе отражалась его позиция и отношение к событиям того времени. Понимая, что «России, которая была, уже нет», не приемля революции, ненавидя большевиков, Савицкий не собирался уезжать из страны, «не прикоснувшись и не узнав, будет ли Россия и какова она будет».

Сначала он отправился на Украину, свою малую родину, где «силою слова и оружия» защищал черниговский хутор от «большевистских банд». Вступил в Добровольческую армию А.И. Деникина. Затем «видел немецкий режим, сражался в рядах Русского корпуса «как нижний чин», отстаивавшего Киев от Петлюры, пережил падение Киева и вместе с отцом не то уехал, не то бежал из него, видел и касался французов в Одессе и дождался «славного» конца occupation franÇaise». Позже скитался по разным городам Юга: Полтава, Харьков, Ростов и другим.

Затем служил начальником экономического отделения в Управлении внешних сношений правительства А.И. Деникина. В 1919–1920 гг. находился в заграничных командировках в качестве представителя администрации Деникина в Париже. В правительстве П.Н. Врангеля был помощником начальника отдела Управления иностранных сношений П.Б. Струве, далее начальником экономического отделения Управления иностранных дел при Главнокомандующем ВСЮР, помощником Уполномоченного по устройству русских беженцев при Временном комитете Всероссийского Земского Союза.

Оказавшись в гуще динамичных событий, постоянно изменяющихся перспектив для будущей России, П.Н. Савицкий, как ученый, постоянно размышлял над историко-философской проблемой о геополитическом будущем России. Это нашло отражение в его переписке со Струве, со своими родственниками, но системно было изложено в его работе 1919 г., опубликованной в Екатеринодаре — «Очерки международных отношений». Проанализировав эту брошюру, можно утверждать, что к 1919 г. у Савицкого имелся целостный, концептуальный взгляд на события революции 1917-го и Гражданской войны.

Савицкий рассматривал революцию, как проявление «гражданской смуты», ведущей к «погибели национальной силы»: «она означает полный национальный разброд, отсутствие власти и распадение государства на множество грызущихся меду собой территориальных единиц и партий, настоящих злых шавок государственной действительности». В Гражданской же войне через борьбу «двух великих полюсов» «живой силы былой Российской Империи» проявляется созидательное начало: «И разве мы не замечаем, как постепенно исчезают с исторической арены шавки Российской революции, непримиримые белорусские и украинские “самостийности” сепаратизмы a la Одесский сепаратизм господ Андро и Рутенберга и ублюдочные образования вроде Уфимской Директории».

Рассматривая феномен «идейных» гражданских войн в мировой истории, Савицкий пришел к выводу, что они «предуказывают» великую историческую судьбу народа. Например, после гражданских войн времен О. Кромвеля Британия установила мировое океаническое господство, после гражданской войны США превратились в одну из сильнейших мировых держав и т.д. Петр Николаевич был уверен, что из катаклизма Гражданской войны, при любом ее исходе, Россия вынесет свою «воинственность»: «А раз это так, то едва ли можно думать, чтобы открывающаяся перед нами перспектива была перспективой политического унижения России». «Воинственность» или «воинская сила», по мнению Савицкого, является основой государственности.

Основания для оптимистических прогнозов на итог Гражданской войны П.Н. Савицкий находил не только в области мировой истории, но и в сфере геополитических особенностей Российской империи.

Критикуя решения Парижской мирной конференции, выбросившей Россию за борт с корабля мировых держав, П.Н. Савицкий пророчески заметил, что страны-участники этого «международного судилища» «горестно ошибутся в своих ожиданиях и в исторической перспективе уготовят себе несколько смешное положение». По его убеждению, России присуще такое историческое свойство государственности, как великодержавность, существо которого, заключается в том, что государства остаются великодержавными «при всех поворотах своей истории». А это означало, что центростремительные силы снова проявятся в государственном организме и возродят империю. Это утверждалось Савицким как закон «исторической необходимости», который не в силах отменить никакая политическая сила. Победит ли в России национальный лагерь Колчака и Деникина с лозунгом Единой Великой России или же большевики — геополитический итог будет тот же самый — собирание пространства России-Евразии. Еще в письме к П.Б. Струве от 2/15 марта 1919 г. Савицкий впервые употребил термин Евразия применительно к пространству бывшей Российской империи: «За политическое же величие России я ни капельки не боюсь: не мытьем, так катаньем, не добровольцам, так большевикам, а Россия останется властителем во всем круге наших «евразийских» земель, а может быть и не только в нем, и никакие самостийности, в том числе и финляндско-польские, в исторической перспективе не изменят этого положения» (выделено мной. — А.М.).

Уже в 1919 году Савицкий замечал, что «воинствующий интернационализм российской Советской власти перерождается и неизбежно должен переродиться в воинствующий российский империализм». Эта позиция была принципиальной. Позже, в другом письме к Струве от 21 января/4 февраля 1920 г., Савицкий подчеркивал, что категорически не согласен с убеждениями некоторых представителей антибольшевистского движения, вроде барона Нольде и Б. Савинкова, считавших, что большевики могут пойти на заключение мира с Антантой, «симпатизирующей расчленению России», и тогда «Совдепия войдет скромным сочленом в мировое сообщество», как, например, Абиссиния или Персия». Он видел, что, как только Советской власти перестал угрожать «бронированный кулак» Германской империи, она стала воссоединять Белоруссию, Украину, Прибалтийские страны. Более того, Савицкий считал, что «если бы Советская власть одолела Колчака и Деникина, то она «воссоединила» бы все пространство бывшей Российской империи и, весьма вероятно, в своих завоеваниях перешла бы прежние ее границы». Получалось, что пространство «метафизически» само моделирует свою политику, стремясь к своеобразному внешнеполитическому термидору.

Шанс победить у большевиков, как бы это не было больно признавать Савицкому, был большой, поскольку у них был перевес в организационном отношении. Он писал Струве: «Насколько добровольцы превосходят большевиков воинской своей доблестью — настолько же большевики превосходят добровольцев в творчестве по части гражданского управления вообще и финансовой «решительности» в частности. Имея за собой все преимущества разума, навыков и современных крестьянских настроений, Добровольческая власть даже приступить не может к разрешению такого вопроса, как аграрный, отданная в узы сохранении безусловного status quo и связанная неправильным пониманием права собственности для ее политиков, perpetuel et absolu».

Савицкий не мог не замечать и последствия «мелкого» хозяйничанья интервентов, и «отсутствие воли» у правительства Деникина в «борьбе с советской валютой». Все это порождало и подогревало социалистические настроения среди интеллигенции Юга. «Стихийное “полевение” приходится наблюдать даже в тех кругах, где его никак нельзя было ожидать. Кто только не изображает теперь собой пророка грядущей всемирной социалистической революции?!», — негодовал он в письме к «Наставнику» от 2 марта 1919 г. Наблюдая эти процессы, и сам Петр Николаевич потерял веру в возрождение России силами Добровольческой армии. Поэтому он чаще писал о возможностях победы красных.

Савицкий был уверен, что в случае победы большевиков, сила «праведников» Белого Дела перейдет, «как сила умирающего богатыря в русской былине — к их победоносному врагу. Красный факел запылает в Европе и Азии, и безумием масс, как и безумием раскаленных национализмом не только малых, но и больших наций (Германия!) не будет ли сопротивление сломлено на многих участках» (выделено мной. — А.М.). Несмотря на свою ненависть к «большевистской тирании», он отмечал: «“Цепи” большевистских полков идут в атаку, как шли “цепи” под Эрзерумом» (выделено мной. — А.М.)Эта идея-намек на историческую связь между Советской Россией и Россией имперской, прозвучавшая из уст сторонника белого Движения, чтившего «святые имена Каледина и Корнилова», в 1920 г. отражала стремление к объективному научному анализу событий после 1917. Важно отметить, что эти воззрения во многом предвосхитили появление пореволюционной идеологии будущих евразийцев. Геополитическое мышление Савицкого прозревало эту связь в идее сохранения цельной России как геополитического феномена.

Не менее важен здесь и другой момент. Подход Савицкого к анализу имперского пространства как некого живого организма, к изучению государства как процесса в его истории был характерен для классической западной геополитики. Принципы географического детерминизма (географической обусловленности политической жизни) и органицизм или органические теории империй (представление о государстве-организме, «жизненном пространстве» у К. Хаусхофера или «Большом пространстве» у К. Шмидта.) особенно активно разрабатывались немецкой школой геополитики, начиная с работ ее основоположника Ф. Ратцеля (конца ХIХ — начала ХХ вв.). С произведениями этого автора Савицкий был знаком. Но говорить о каких-либо заимствованиях представляется лишенным оснований.

Принципиальное значение в теории России-Евразии играло уникальное геополитическое обоснование неизбежности термидора в Советской России, а потом и в СССР. Организующая сила пространства, по мнению П.Н. Савицкого, определяет хозяйственное развитие, а политические силы как бы надстраиваются или перестраиваются, в соответствии с его (пространства) «исторической необходимостью». Преемственность внешнеполитических форм Российской империи обусловливала и преемственность внутриполитической и экономической ее организации. Таким образом, прогнозировался возврат к принципам хозяйственно-экономической жизни страны, воплощенным, по мнению П.Н. Савицкого, в столыпинской России. Эти принципы рассматривались как «евразийские», то есть как наиболее подходящие для поддержания жизни Империи в пределах ее границ.

Так, Савицкий считал, что одной из исторически необходимых потребностей державного организма России является создание крепкого собственника. Отсюда делался вывод, что в случае победы приверженцев «историко-индивидуалистического» пути развития будет идти процесс признания и реформирования собственности; в случае же прихода к власти проводников «абстрактно-коллективистской» линии — результат будет такой же: от «ненависти к собственности» — к ее признанию. Савицкий был уверен, что большевики, в случае их победы, неизбежно придут к осознанию этой внутренней геополитической данности и признают имущественные права среднего собственнического крестьянства. Начала такой эволюции он просматривал уже в 1919 г. в «заискивающих фразах Ленина о крестьянах-середняках».

Убежденность в наступлении термидора была у Савицкого и после окончания Гражданской войны. В частности, в своей статье «Экономические планы большевиков в оценке буржуазного сознания» (Прага, февраль 1922 г.), которая не была опубликована из-за резких возражений П.Б. Струве, Савицкий утверждал, что «если большевикам суждены хозяйственные успехи, если экономическая жизнь России действительно начнет восстанавливаться при них, это значит, что, сознательно или несознательно, на практике они отказываются от тех хозяйственных принципов, во имя которых они первоначально выступили, и прибегают к началам, формулированным «вульгарными», «буржуазными» экономистами»: к различению хозяйствующих трудящихся-субъектов по степени их личной хозяйственной годности, к установлению связи между хозяйственной деятельностью индивида и ее результатом, связи, которая находит свое завершение в институте собственности». Даже в 30-х гг. уверенность в восстановлении столыпинского «хозяинодержавия» не ослабевала. Например, в 1935 г он заявлял, что интересы колхозников все равно будут «стихийно устремляться в сторону хотя бы и карликового, но «индивидуального», «приусадебного» хозяйства».

Необходимо обратить внимание на то, что органицистские теории в западной империалистической геополитике служили обоснованием для экспансии, были направлены вовне. При рассмотрении же теории Савицкого, видно, что «историческая необходимость» собирает и созидает внутреннее пространство Российской Империи, она направлена вовнутрь. Здесь сказалось влияние русской геополитической традиции, в большей степени, славянофильской и почвеннической, направленной на изучение «телосложения» империи.

 


© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру