Российские Вольтеры: просветительство XVIII века и национальная идея

Одна из важнейших и насущных задач сегодняшнего дня в России — выработка новой научной методологии, основанной на Православной вере. Представляется, что исполнению подобной задачи должно принести интереснейшие результаты. Да что там "принести"! Уже приносит. Но для того, чтобы более полно увидеть возможные горизонты и, главное, избежать невынужденных ошибок, всегда полезно обратиться к помощи истории. Ведь не мы первые. Впервые подобной задачей в России озаботились в XVIII веке, но в другом плане — тогда веру попытались дополнить наукой. Потом наука вырвалась в самостоятельное плавание и… И теперь мы стоим перед другой проблемой — как в науку внести религиозный, нравственный, вероисповедный аспект, иначе наука способна уничтожить человечество. Вот поэтому-то и важно понять истоки возникшей проблемы.


***
Людям свойственно отмечать время по каким-то наиболее ярким, запоминающимся событиям. "Век пара" — говорим мы о девятнадцатом столетии. "Век атома", "век космоса" — о нашем, двадцатом. Но если эти два века в нашем обыденном сознании связаны, прежде всего, с достижениями науки и техники, то предыдущий, XVIII век, мы чаще всего называем "веком Просвещения". Иначе говоря, для XVIII столетия самым характерным моментом оказывается "эпоха Просвещения" — явление не столько научно-технической, сколько общественно-политической и культурной жизни.

Этот факт говорит о многом: об огромном влиянии идей Просвещения на современников, о постоянном интересе к ним последующих поколений, об их остроте и важности в сегодняшние дни.

Нет, не зря человечество таким образом запечатлело в своей исторической памяти XVIII век. В самом деле, идеи просвещения, необходимости развития науки стали в восемнадцатом столетии одними из главных в общественном сознании многих народов христианской цивилизации. С ними связывался прогресс общества, ибо предполагалось, что только образованные люди способны изменить мир к лучшему, что само распространение знания, образованности уже может привести человечество к созиданию лучшего, чем есть, образа жизни, при котором восторжествуют справедливость, свобода, равенство.

Начиная разговор о просветительстве, необходимо сделать небольшое отступление, разъясняющее одну терминологическую путаницу. Дело в том, что просвещение народа, эпоха Просвещения и просветительство — суть три разные вещи. Просвещение народа — задача, в принципе, вневременная, стоящая в той или иной степени перед каждым поколением человечества. Другой вопрос — как, какими средствами оно осуществляется, в каких масштабах мыслится, какое содержание в него вкладывается.

Эпоха Просвещения имеет свою определенную протяженность во времени и пространстве. Началась она раньше всего во Франции, во второй четверти XVIII века, а затем получила распространение в Англии, Германии, России и других странах Старого и Нового Света. Французское же Просвещение оказалось и самым ярким, дав миру интереснейших мыслителей, и самым влиятельным, став непосредственной подготовкой Великой французской революции.

Просветительство — это идеологическое течение, возникшее в XVIII веке на основе развивающихся капиталистических отношений и напрямую связанное с процессами национального становления европейских народов. Оно включает в себя определенные философские, политические, исторические, социально-экономические взгляды, теории, концепции. Основное содержание этих взглядов составляют достаточно радикальные социально-политические требования, критика крепостного права, пропаганда идей равенства всех людей, призыв к уважению личности каждого человека, независимо от его происхождения.

С середины XVIII века и до первого десятилетия века XIX-го просветительские идеи стали в определенном роде господствующими в общественном сознании Европы и Северной Америки. Поэтому этот исторический отрезок времени и получил название "эпохи Просвещения". Однако само просветительство появилось раньше и просуществовало намного дольше собственно эпохи Просвещения. Не сводится просветительство и к просвещению народа, хотя идея просвещения входила в общую идеологию просветительства в качестве одного из основных элементов.

Сразу же необходимо отметить, что просветительство всегда оставалось внутренне противоречивым учением. Помимо различий, зачастую значительных, между теориями разных просветителей, противоречивыми были и сами эти теории. И наша задача — понять и объяснить истоки такой противоречивости, а значит, осмыслить социальные и духовные причины появления просветительства как такового.

Если говорить о социальных корнях просветительства, то обычно его связывают с возникновением и развитием капиталистических отношений. В этом случае просветительство предстает как идейное выражение процесса становления капитализма. В таком мнении есть большая доля истины, однако, думается, что связывать напрямую духовные и экономические процессы — излишне упрощенное решение. Более того, объявлять просветителей лишь идеологами буржуазии явно неправомерно.

Не стоит искать для объяснения причин появления просветительства каких-то уже устоявшихся буржуазных отношений. История показывает, что себе "на вооружение" просветительские идеи брали самые разные социальные слои, в том числе и дворянство. Многие просветители, оставаясь дворянами, опередили "свою" национальную буржуазию в идейном развитии, намного раньше поняли бесперспективность феодально-крепостнического устройства общества и стали искать иные, более "разумные" принципы общественной организации. А сами идеи, высказываемые просветителями, никогда не отражали исключительно буржуазных интересов. В этом смысле интересно мнение Ф. Энгельса, который писал, что просветители XVIII столетия выступали "в роли представителей не какого-либо класса, а всего страждущего человечества", и, указывая на эту черту просветительства, отмечал, что "люди, основавшие современное господство буржуазии, были всем чем угодно, но только не людьми буржуазно-ограниченными".

Видимо, одним из возможных объяснений внутренней противоречивости просветительства можно считать мнение, связывающее это течение не только с социально-экономическими процессами, но и с процессами становления наций. Ведь одним из основных общеевропейских процессов в XVIII веке является процесс формирования наций, становления национального самосознания различных народов, каждый из которых начинает осознавать себя неким единым организмом. Поэтому и перед общественным сознанием встает главная задача — выработка новой национальной идеологии, вполне "мирской", далекой от чисто церковного мышления, превалирующего ранее.

Когда появляется просветительство в России? Когда наступает эпоха Просвещения? На эти вопросы наша наука не дает однозначного ответа. Обычно принято начинать отсчет российского просветительства с середины XVIII века. Объяснение тому достаточно привычно: именно к этому времени в России уже сложился капиталистический уклад. Но такое объяснение неудовлетворительно. Тем более что и капиталистический уклад в России был довольно-таки неразвитым.

Поэтому, для снятия противоречия, видимо, надо поменять угол зрения и признать, что все социальные, экономические, политические, культурные и религиозные процессы шли в пределах другого, более общего исторического процесса — формирования русской нации.

Понятно, что русская нация складывалась не одно столетие. Процесс этот был неоднозначным и сопровождался периодами подъемов и временами падений.

Уже в древности, в X — XII вв. русский народ заявил о себе на весь мир победоносными походами и созданием крупнейшего государства в Европе. Митрополит Киевский Иларион в своем знаменитом "Слове о Законе и Благодати" (середина XI в.) имел полное право сказать, что Русь — это не "безвестная и захудалая" земля, а мощная и просвещенная держава, которая "ведома во всех наслышанных о ней четырех концах" света.

Монгольское нашествие ввергло Русь в страшную катастрофу. Но уже в XIV веке народ начал подниматься с колен, собираясь вновь вокруг молодого Московского княжества. В XV столетии исторический энтузиазм русского народа, вызванный окончательным свержением татаро-монгольского господства, был столь велик, что наши отечественные мудрецы заговорили уже о всемирно-историческом значении России. Именно так следует понимать слова старца Филофея, обращенные к Великому князю Московскому Василию: "Храни и внимай, благочестивый царь, тому, что все христианские царства сошлись в одно твое, два Рима пали, третий стоит, четвертому же не бывать".

Смутные времена рубежа XVI—XVII веков вновь, казалось бы, должны были привести к распаду Русского государства, однако народ опять превозмог все свои беды. Более того, именно в XVII веке начался заключительный этап рождения единой русской нации.

И в этом смысле XVIII век в России имеет особое значение. Дело не только в том, что в этом веке началась смена феодальных отношений капиталистическими. Все-таки важнее другое — на базе развивающихся капиталистических отношений, усиливающихся экономических и политических связей, а также из-за ряда внешнеполитических условий резко ускорились процессы национального объединения. Практически все экономические, социальные и политические изменения в России проходили или в рамках процесса формирования единой русской нации, или имели к нему непосредственное отношение.

Так, возникновение сильной государственной власти вызывалось, в том числе и национальными потребностями. Ведь именно самостоятельное государство в эпоху становлений наций является политическим гарантом независимости того или иного народа, силой, способной "сверху" помочь объединению страны, обеспечить защиту национальных приоритетов на международной арене.

По сути дела, XVIII век сплел воедино два важнейших впоследствии понятия — единая русская нация и великая держава. Именно в этом веке стало неоспоримо ясно — единая русская нация могла жить дальше только превратив свою Родину в великую державу.

Следовательно, в XVIII столетии происходило формирование и единого национального самосознания, в котором находили отражение интересы всех классов, сословий и других социальных групп России, а также тех нерусских групп населения, которые ассимилировались русским народом. На это сложное переплетение накладывало отпечаток и то, что в России в границах одного государства проживало и много других народов, сохранявших собственное своеобразие, а значит, на общегосударственном сознании сказывалось и их влияние.

И если мы постараемся увидеть эти процессы в единстве, в сложном взаимопроникновении, а через эту призму посмотрим на просветительство, то станет ясно, что просветительство — это не просто идеология буржуазии, а одна из главных форм выражения единого национального самосознания в новых социально-экономических и политических условиях.

Поэтому-то, будучи формой выражения национального самосознания, просветительство всегда и оказывалось противоречивым. Просветителям приходилось в своих теоретических выкладках и практических рекомендациях балансировать на сочетании, во-первых, интересов разных социальных групп, во-вторых, интересов узкоклассовых и общенациональных, а в России еще и на сочетании интересов разных народов.

Необходимо отметить, что с этой точки зрения отечественное просветительство еще не рассматривалось. Вообще, исследование именно национальной идеологии не было в чести у советской исторической науки. Впрочем, и русская дореволюционная наука относилась к просветительству в большей степени как к проявлению на русской почве западноевропейских традиций. Только в известной работе В.В. Зеньковского "История русской философии" можно встретить интересное рассуждение о том, что кристаллизационным ядром, вокруг которого в XVIII веке слагаются интересы и идеи, "является не идея вселенской религиозной миссии (хранение чистоты Православия), как это было раньше, а идеал Великой России". Поэтому, по мнению В.В. Зеньковского, "исторические сочинения Татищева, Щербатова, Ломоносова, Болтина... вдохновлялись национальным самосознанием, искавшим для себя обоснования вне прежней церковной идеологии".

А ведь именно в России, в большей степени, нежели в других странах, просветители ориентировались, прежде всего, на общенациональные интересы и крайне осторожно относились к различным нововведениям "буржуазного" толка. Более того, во многом благодаря просветительству "буржуазно-ограниченными" не стали и лучшие мыслители России XIX столетия. И подобная идейная преемственность, определившая довольно специфический характер общественной мысли России на долгое время, несомненна.

Русские просветители XVIII век смотрели на развитие новых для них экономических и социальных отношений, которые мы теперь называем капиталистическими, прежде всего с позиций усиления Российского государства, с точки зрения обеспечения национальных интересов. Потому-то и был уловлен наиболее чуткими из них ход возникновения капитализма в России в самом начале, когда о становлении капиталистического уклада в экономике говорить было просто невозможно, а были отдельные факты, тенденции, потребности. Но уже и отдельные факты, тенденции и потребности свидетельствовали, что существуют некие новые условия, которые позволяют стать России великой державой.

Для отечественных просветителей государство представлялось той силой, которая могла бы примирить интересы различных социальных сил и управлять ими. Поэтому практически все просветители активно разрабатывали идеи сильного государства, способного сохранять спокойствие внутри страны и отстаивать интересы "своей" нации на международной арене.

В этом же — национальном — аспекте становятся понятными и духовные корни просветительства. В предыдущие времена национальное самосознание оказывалось напрямую связано с религией. Особенно ярко это проявилось в России, где православие во многом олицетворяло собой духовность русского народа, хотя, естественно, сама эта духовность к одному православию не сводилась. Однако постоянное, на протяжение многих веков, противостояние внешним врагам, которые чаще всего принадлежали к иным вероисповеданиям, крепко связало в народном сознании защиту самостоятельной православной веры и церкви с идеей независимости. Тем более что западноевропейский мир неоднократно предпринимал попытки подчинить себе русские земли путем внедрения католичества. Поэтому независимость национальная и государственная мыслилась и как независимость религиозная.

Но в конце XVII — начале XVIII века религиозное миропонимание постепенно перестает удовлетворять российские образованные круги. Тем более что экономическое развитие диктовало необходимость развития науки, возникла насущная потребность в объяснении проблем окружающего мира не из божественных, а из естественных причин. Человек должен был понять и силы природы, и свои собственные силы вне пределов религии, хотя и со ссылкой на Божественную Премудрость.

В Западной Европе этот процесс начался раньше и проявился гораздо ярче, что было связано с рядом отличительных особенностей развития России от развития Европы. Во всяком случае, уже в XVII столетии в научном мире европейских стран начинают властвовать два основных философских направления — рационализм и эмпиризм, которые активно пропагандируют идеи самостоятельности человеческого разума, способности разумного (рационального) и чувственного (эмпирического) познания реальности. Тогда же возникает и получает широкое распространение теория "естественного права", отодвигающая на второй план Божественную волю в объяснении проблем общественной жизни и провозглашающая приоритет "естественных" и "гражданских" законов, то есть выдвигающая на первый план свободу человеческой воли, способной изменять мир. Нужно, однако, подчеркнуть, что мыслители XVII столетия в своем большинстве не были атеистами, более того, атеизм вполне искренне осуждали. Они оставались верующими людьми, но стремились уменьшить сферу влияния церкви, церковных установлений в жизни человека, отводили отдельной человеческой личности значительную роль в мирских делах.

Однако ни эмпиризм, ни рационализм, ни теория "естественного права" не могли заменить собой религию и церковь в общественном сознании и всегда оставались "кабинетными" науками, ибо представляли собой скорее методологию научного познания (то есть, разрабатывали методы научного осмысления окружающего мира), а не идеологию.

Просветительство, по сути дела, стало духовным наследником и христианской традиции, и предшествующей традиции научного мышления. С одной стороны, оно оказалось способным выразить национальные потребности, стать формой выражения национального самосознания в новых политических и социально-экономических условиях, которые требовали "мирского" осмысления. С другой стороны, просветительство сохраняло определенную религиозность, ведь сами просветители нередко субъективно оставались верующими людьми, признавали существование Бога, включали Его в свои мировоззренческие системы. Наверное, только во французском просветительстве антиклерикализм стал одной из главных составляющих, вылившись даже в атеизм, что особенно ярко выразилось в трудах П. Гольбаха. В просветительстве же других европейских стран Божественная воля никогда полностью не отрицалась, а трансформировалась в веру в некую иную, сверхъестественную силу — Разум, организующий мир. Иначе говоря, религиозность изменила свое содержание, но сохранялась как явление. Поэтому большинство просветителей критиковали не столько веру, сколько церковь за ее неправильное, по их мнению, толкование сущности Бога.

Но вполне понятно, что уже такие идейные установки довольно резко противостояли позициям официальной церкви в любой ее разновидности. Сама возможность "мирского" познания, признаваемая и активно пропагандируемая просветителями, вызывала вполне естественное неприятие церкви, ибо в данном случае, с одной стороны, подвергался сомнению один из важнейших постулатов — непознаваемость Бога, а с другой стороны, — церковь лишалась права на духовное наставничество.

И в этом отношении идеи просветителей заслуживают особого внимания. В отличие от своих предшественников — ученых XVII столетия — они превратили науку в идеологию, то есть в социальную силу, с помощью которой можно изменять мир.

Именно в учениях просветителей идеал свободной человеческой личности, зародившийся в предыдущие времена, прорвал многовековые узы корпоративного и сословного сознания средневековья, впервые в истории получил всеевропейское распространение, стал близок различным социальным группам, более того — начал оказывать влияние на общественно-политическую жизнь многих европейских стран.

Конечно же, мы не должны забывать, что одновременно с возникновением такого идеала и стремлением воплотить его в жизнь значительно усложнились проблемы взаимоотношения личности и общества в целом. А быстро прогрессирующий "эгоизм отдельной личности" вызывал нравственный протест у многих и, в первую очередь, у российских мыслителей XIX столетия. Но ведь это вина не одних только просветителей, а беда, а может быть и трагедия всего человеческого общества, избравшего подобный путь развития. Тем более что сами просветители настойчиво искали решение проблемы гармоничного существования личности и общества, никогда не противопоставляя общественным интересам устремления отдельной личности, а пытались совместить их. И особенно характерно это именно для российского просветительства.

 


Страница 1 - 1 из 2
Начало | Пред. | 1 2 | След. | КонецВсе

© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру