"И услышал я голос с неба"

История создания фильма о Митрополите Гор Ливанских Илие Карам

Да, в нашем распоряжении хорошая оптика и неплохая видеокамера… Но чутьё подсказывало, что  точка на Большом Каменном мосту отработана. Жгучее майское солнце взыграло  новыми красками и клонилось к кремлёвским соборам. Наступал, как мы говорим, режим.  И теперь  нам  следовало в аккурат привязаться к  светилу с другого моста – Замоскворецкого. Ах, какая красота!
 
Водитель без видимого соучастия провёз по Софийской набережной, высадил перед монументальной лестницей моста и поехал коротать  время к площадке у храма Василия Блаженного. Я же, забыв, что у нас сегодня есть помощник – ассистент оператора, схватил, по привычке, традиционный режиссерский груз – штатив - и первым вбежал на гранитные ступени. В нашем деле бывают моменты, когда  бесценна каждая секунда!

Раскрепляя на ходу ножки штатива, царапнул металлом о камень. Высек,  видимо, искру. Последовал смешок от отставшей съёмочной группы. Олег-оператор, не преминул добродушно  съязвить. Зная о моей давней причастности к авиации, небу, притянул, разумеется, тему старта…

"Давай, стартуй, уже! " – отыгрался я, отходя от камеры после контрольного взгляда в глазок объектива. Олег снимал  первую свою большую картину,  и сверка ощущений была уместна. Он использовал "широкий угол", нюансы диафрагмы. Да, хороша оптика, но чутьё! Чутьё!

И вот – небесная крепость!

На  прозрачно – темно – лиловом пространстве неба, с облачным пухом по горизонту, сиял абрис золотых крестов и куполов. Предводительствовала  звонница  - ракета  Иоанна Великого. Словно готовая к старту над соборно-дворцовым градом, опоясанным зубчатым подножием с остроконечными башнями – сторожами.

Получалось визуальное ощущение невесомости. Чудеса!

Снимали долго. То был вечер 22 мая  1999 года. Оставался  один кадр, и "длинным фокусом" мы его спокойно нащупывали. Это – время на часах Спасской башни. Без пяти, как говорят… Но предстояло ещё почти часовое  "предстартовое" ожидание.

Олег всё что-то выкадровывал, прильнув к камере, направленной к храму Василия Блаженного, и между делом сообщил: "К нам идёт Гегемон". Быстро же он набрался моего сленга советских времён. Так, бывало, мы ворчали на капризных водителей, которые, невзирая на съёмочные обстоятельства,  качали свои права. Начинали, как правило, с постукивания пальцем по стеклу на часах. Тик-так… 

"Ну, вот,  - подумал я, - начнёт канючить…"

Гегемон, однако, никаких выразительных  жестов не обозначил, напротив, промолвил,  словно оправдываясь: "Скучно стало… Про что кино снимаем? "

Как тут не уважить?

За те три месяца, которые прошли с момента неожиданного вовлечения  меня в тему фильма, текст  абстрактного, уклончивого пояснения,  давно отшлифовался. Но тягучая несуетность и незлобие Владимира расположили меня к откровенности и уместному желанию поделиться с тем, что вызрело в душе  под ворохом сомнений. Ведь, ответ, пришедший из канцелярии Святейшего Патриарха на прошение о благословении, очень вразумлял: "6. IV.1999г. Надо быть осторожным в создании подобного фильма, т.к. живых свидетелей нет и много присоединилось сведений мифологического характера".

Мы стояли на мосту, и нас  обвивала майская прохлада. Мишка – ассистент, удививший ещё на студии, перед выездом на съёмку своим  увлечением  гортанно-струнного  музицирования, отвернулся, чтобы покурить, а  Олег все снимал, будучи в "свободном полёте". За нашими спинами шумно  проезжали машины, и я старался донести до Владимира ключевые слова: " Сорок первый год… Митрополит Гор Ливанских Илия Карам… Подземная церковь… Молитва о спасении России… Огненный столп… Видение Божией Матери…Её откровение… Послание Илии в Москву о том, что повелела Божия Матерь… Город на ладони, а  немец застыл… И я верю, верю…"

"Ну да, я же из Крюково", – вступил Владимир. "До нас дошёл и встал. Крюкнулся, говорила  мать".

"Крюкнулся"  – хорошо сказано. ( Крюково – теперь часть Москвы: станция железной дороги и жилой квартал в  Зеленограде). 

Выяснилось, что отцы наши воевали тогда где-то рядом: его – в пехоте, мой – в ракетной артиллерии, романтически прозванной "Катюшами". И оба воина, кстати,  прошли путь от Москвы, избежавшей падения, до Берлина! До Победы!

Разгорячился я, говорю Олегу: "Вырубай камеру, плёнку на часы оставь, последняя кассета! " Повиновался он, но как показалось нам через мгновение, когда мы втроём одновременно ахнули! от увиденного, зря  он повиновался. Не суждено было запечатлеть на плёнку то, что  предстояло нашему взору над собором Василия Блаженного. На всё воля Божия, мы лишь ахнули!   

"Вы чего? " – допытывался Мишка с бородкой а-ля Троцкий-Калинин, отмахиваясь от  табачного  дыма. Он был явно огорчён сокрытием от него  нашей тайны.

Мы же, как некие немцы, онемели…

       х х х  

…Впервые историю о легендарном  владыке  Илие я услышал в Троице-Сергиевой  Лавре, куда  пригласили меня в начале марта 99-го.  Был проявлен интерес к моему недавнему фильму об известном московском Святителе. А 9 марта на имя моего начальника поступило письмо от иеромонаха В. с предложением "снять фильм о замечательном человеке, молитвеннике за Россию в годы Великой Отечественной войны митрополите Гор Ливанских Илии. В России о нём очень мало знают, и, я думаю, наш долг  вспомнить о нём. Есть надежда отыскать в Ливании  родных митрополита, посетить места, связанные с его  церковной деятельностью… Будет оказана и материальная помощь…"

Последняя  фраза имела значение. В замшевом мешочке с верёвочкой (подобные, от времён Иоанна Калиты, выставляются в музеях) оказалась сумма, которая покрыла  наши путевые расходы до гор Ливании и обратно. Спасибо благочестивой богомолке, сокрывшей своё имя, за посильную жертву.

Размашистый начальственный росчерк на письме вдохновил. Красные чернила, кремлёвско-вождистский лаконизм: "Согласен". Без росписи, но имя его Господу тоже ведомо.

Не  для красного словца погружаюсь в подробности, а лишь с одной мыслью о благодарности людям, бескорыстная отзывчивость которых так приблизила наше приобщение к некоторым тайнам Гор Ливанских братской Антиохийской Церкви.

По молитвам батюшки, отца В., первым  объявился ливанец Харитон. Чадолюбивый отец большого православного семейства, московский доктор Хасан Мушреф.  Согласился быть переводчиком (драгоманом).

Шёл Великий Пост. Удача за удачей. Состоялось знакомство с писателем Валерием Дмитриевичем Поволяевым, автором публикации о миссии митрополита Илии. Исторически корректной, без ложного пафоса. И – почти чудо: в друзьях у писателя  не кто иной, как  Чрезвычайный и Полномочный посол в Ливане Олег Герасимович Пересыпкин.

Всё, стартуем! Однако строгий  мой начальник сократил командировку. Вместо оптимальных десяти трудовых дней оставил шесть, а седьмой  назначил  днём "неделания", т.е. возвращения. Никакие доводы не помогли. Или-или. Улетали в  пасхальные дни. Впятером, под духовным началом батюшки.

Серьёзная преграда возникла на таможне. Нас просят посторониться. Оказывается, обширная опись дорогостоящей съёмочной аппаратуры должны была быть заштампована таможенным начальством заранее.

Задумались.

Ростом выше всех нас в группе – аскетичная фигура отца В., бывшего воина-"афганца". Взгляд его маленьких синих глаз оставался мягким и спокойным.

"Что у вас? " – вытянул бумаги из моих рук проходивший  мимо высокий таможенный чин. Секундный обзор, и на обратной стороне декларации остался фиолетовый оттиск небольшой печатки. "Сошлетесь на мой личный номер, когда будете возвращаться". Улыбнулся, кивнул подчинённым и удалился.

Летим.

В облаках. Выше…

Ливан – в переводе с  арабского означает "белый".

Посол приятно удивил гостеприимством. Предоставил не только кров, но и разъездной "джип". Посольские номера –  как охранная грамота.

Но первое время далеко мы не уехали. "Застряли", и не на один  день, в заливе Святого Георгия  под Бейрутом – "городом источников".  Снимали виды на море... Днём… Вечером… Волны и камни… Камни и волны… Святой Георгий одолел здесь Дракона зла. Поразил праведным копьём!

"В Финикии, - гласит предание, - около  города Берита обитал страшно ядовитый, огромных размеров змей, по облику напоминавшего дракона. Змей часто выходил из воды и нападал на горожан. Не зная, как избавиться от такой напасти и, желая умилостивить дракона, суеверные  жители решили  приносить ему в жертву каждый день, по жребию, по одному человеку. Дошла очередь и до  царской дочери….  Царевна с плачем ожидала  ужасного конца, как вдруг около неё появился Святой Георгий на коне и с копьём в руке. В это время  чудовище выползало из воды. Воин, осенив себя крестным  знамением, сидя на коне, бросился на змия и, вонзив в раскрытую пасть копье, пригвоздил его к  земле, а конь ногами топтал его…".

Подоспела и нам помощь. От крестного сына владыки Илии...

Крохотного Сашу Ананова  во время  Великой Отечественной войны   вывезли  из Риги. Каким-то образом вместе с набожной тетей они  оказались в Ливане, где им нашлось место только в хлеву. Но буквально наутро пришёл к ним митрополит Илия Карам и сказал, зачем же наших гостей не пригласили в дом. Он то и помог им впоследствии построить свой дом. Не зря Илию почитали в Ливане "отцом Доброты". "Карам" - значит "щедрый". Саша вырос под присмотром тёти, занимавшейся иконописью.

Русский  эмигрант Александр Ананов повёз нас к месту, где некогда приютил их митрополит. К резиденции в городке Хадет, что в южном пригороде Бейрута. Увиденное там напомнило Сталинград. Большой, когда-то добротный дом, построенный в 1906 году, был разрушен во время гражданской войны под ударами  снарядов. Некоторые стены, израненные зияющими пробоинами, уцелели. На них рой следов от пуль. Горечь испытали мы здесь, как, впрочем, и в иных  бейрутских местах, где видели следы остервенелой вражды – лучистые отпечатки стальных брызг по окружию рваных чёрных дыр.

Где ты, Георгий Победоносец?

Невероятно, но руины оказались обитаемы. Нас приветливо встретили православные арабы–беженцы с юга страны. Это они расчистили завалы, под которыми наткнулись на уцелевший, больших размеров мозаичный образ Божией Матери. Хорошая работа. Дух Византии – Одигитрия, что означает "путеводительница". Образ, посечённый осколками, поместили в нише бетонного ограждения  уютного дворика. Живые цветы в самодельной вазочке из-под пластиковой  посуды всё объяснили без слов.

И нас не отпустили без угощения. Мы перевели дух за чашечкой  удивительного ливанского кофе. В путь!

Где-то  вблизи зазвонили в колокол.

В белоснежной церквушке Успения Божией Матери застали старого звонаря за работой.  Работал он, как и у нас, к примеру в Псково-Печерах, верёвками от земли. И не заметить  родной Образ – дар владыки Илии храму, притом прямо у входа, под сенями, было бы нам непростительно. Сама Владимирская Божия Матерь встречает здесь каждого приходящего. Тонкая барельефная резьба по мрамору чистейшей породы, церковно-славянская вязь. Зримое присутствие духа России. (Наши иконы здесь часты в храмах и почитаемы!)

Уже через десять минут посольский "джип" стоял у бейрутского госпиталя Святого Георгия. Звонарь помог с адресом другого крестника владыки Илии – 37-летнего помощника главврача Николаса Ассаада. Его отец был  ауазом при митрополите  – светским  офицером при церковном иерархе, который охранял его, выполнял часть секретарских обязанностей. А  в храме помогал надевать облачение, принимал даже посох из рук Илии. И, скажем сразу, когда пришёл отмеренный  Владыке срок, то и почил он на руках своего верного ауаза Набиля Ассаада.

Николас пригласил к себе в дом, что в обычной многоэтажке. В присутствии супруги и детей он трепетно рассказывал: "Митрополит Илия – мой крестный отец. Он очень любил Россию и русский народ. Во время  Великой Отечественной войны очень сильно и долго молился за Россию. Всегда пребывал в молитвенном состоянии…".

Статный ливанец держал перед собой, сжимая утончёнными, как у пианиста, пальцами старенькое Евангелие с золотым оттиском православного креста на тканевой обложке. Николас позволил взглянуть на дарственную надпись:  "Моему любимому маленькому, дорогому духовному сыну Николас-Набиль - аль-Ассаад, которого я  крестил в  Святой купели и которому  подарил Священное Писание – как главный закон в его жизни. И чтобы эта книга освящала ему путь, чтобы этот ребёнок стал  счастливым и на земле и на  небесах, и  чтобы ему покровительствовала  Божия Матерь, "Христа прилежно умоляюще". Аминь. С любовью – Митрополит  Ливанский Илия Карам".

"Мы верим, что смерти нет, - говорил Николас, показывая  парадный фотопортрет благородного Владыки, снятого в рост, с посохом и со сложенными в знак архиерейского благословения перстами. – У  митрополита Илии умерло тело, но праведная его душа жива и пребывает в Царствии Небесном".

Спасибо, Николас!

И за сюрприз –  в особенности. Ведь неожиданно пришёл Мата (Матвей) Зака Ассаад, дядя  Николаса и личный секретарь Илии.

Его появление  было  столь же  неожиданным и в резиденции митрополита в начале 1962 года, когда Мата, член Прогрессивной Социалистической Партии (ПCП) искал и нашёл там спасительное убежище. Политические противники, устроив "разборки", обвинили ПСП в попытке свержения правительства и подвергли гонениям. Пришлось осваивать азы конспирации.

"Я  – Мата Ассаад, - представился он, будто на суде, - знают меня, как Мишель… Ещё до знакомства с митрополитом Илией, я слышал, что он человек большой веры, отзывчивый, очень щедрый и добрый. Подчеркиваю, все знали, что он большой молитвенник и особенно почитает Божию Матерь. Митрополит очень много молился Божией Матери, и чаще всего – в подземной церкви монастыря Дейр Сайидет эль Нурийя".

В переводе  – "…монастыря Свет Божией Матери". Мы все переглянулись, а батюшка осенил себя крестным знамением.

"В давние времена, когда  происходили гонения на православных христиан,  в этом месте было явление Божией Матери. Её чудотворной иконы в скалистой пещере. Тогда Царица Небесная очень многих спасла от смерти. Как это было и о силе чудотворной иконы рассказывают, что когда однажды ночью, в шторм, у ливанского берега тонул корабль, и люди потеряли всякую  надежду на спасение, молились и готовились  к смерти, – как вдруг на них направился  сильный луч света, который исходил из горы на побережье. Маяк? Люди чудом спаслись, и, выйдя на берег, обнаружили на вершине горы… освещенную изнутри пещеру. Там они увидели икону Божией Матери, от которой исходил сильный свет. В честь иконы возвели храмы: в пещере и над ней, и монастырь стал называться Свет Божией Матери. Дейер Сайидет эль Нурийя".

В голосе Маты чувствовалась твердость  духовно закалённого человека.

"Вот перед этой иконой  всегда и молился митрополит Илия. И всё, что он просил в молитве, всегда исполнялось. Когда кто-нибудь болел, митрополит Илия давал ему виноград, который растёт перед входом в пещеру. Как лекарство от Богородицы. И человек выздоравливал".

Кажется,  Мата - конспиратор раскрыл свою личную тайну. Он, несомненно, из тех, кто  хотя бы однажды испробовал на себе живительное лекарство от Богородицы.

"Митрополит любил Россию и русский народ. Он несколько раз ездил в Россию, и на службах всегда поминал в своих молитвах Россию и русский народ, желая счастья и успехов".

Мата глубоко вдохнул.

"Во время Великой Отечественной войны митрополиту Илие Богородица открыла то, что нужно сделать, чтобы победила Россия, и повелела написать письмо Сталину".

"…письмо Сталину". Послание Илии Сталину… Миф? Былина или быль? Как правильно: Илья или Илия Муромец? Герой народного эпоса, былинный персонаж  изобразительного шедевра или всё же преподобный, мощи которого возлежат в Печерских, Ближних пещерах?

"… письмо Сталину. И Сталин выполнил всё, что передал ему  митрополит Илия. Сталин был очень благодарен этой вести, так как начались успехи на фронте. Митрополит Илия стал другом Сталину.

Я говорю всё это, потому что был секретарём митрополита Илии и председателем Церковного суда. Митрополит часто рассказывал об этих событиях, о России, о любви к России, о чудесах Божией Матери".

Мата встал. Обжалуйте, кто может, его "приговор".

Горы Ливанские… Здесь небо  сходится с землёю. Белые облака буквально обволакивают вас. Когда подпускают близко.

Нынешний митрополит Гор Ливанских Жорж Ходр преподал нам своё архиерейское благословение. На третий день после телефонного обращения к нему Посла. Утром, на "летучке", Олег Герасимович наметил направление – город Бхамдун.

Владыка встретил, как  и подобает по чину, со сдержанной любезностью.

Думается, уместно напомнить, что, согласно Диптиху чести и древности, Антиохийская  Церковь расположена вслед за Константинопольской и Александрийской Церквами. Им вослед идут Иерусалимская и Русская.

После  падения Константинополя в 1453 г.  Московское государство объявило себя духовным преемником православной Византийской империи и истинным защитником Православия. Наряду с Дунайскими княжествами, Московия стала финансовым донором Православного Востока. В замечательном  литературном памятнике "Путешествие Антиохийского  патриарха Макария в Россию в половине ХVII века, описанное его сыном архидиаконом Павлом Алеппским" дано яркое изображение истории и географии, быта, нравов, политических событий, происходивших в царствование Алексея Михайловича. Антиохийский патриарх дважды  приезжал в Москву - Третий Рим: в первый раз для сбора пожертвований, а во второй,  десять лет спустя, –  для суда над патриархом Никоном.

Первую церковную общину в Антиохии основал в I в. апостол Петр.
"…и ученики в Антиохии в первый раз стали называться Христианами". (Деян.11,26).

"Я знал митрополита Илию с юношеских лет. Тогда нами было создано церковно-молодёжное движение. Оно дало начало возрождению нашей Церкви, возобновило посещение храмов, чтение Священного Писания и поучений Святых Отцов.

Однажды митрополит помог нам организовать выставку икон в Ливанском университете. Он предоставил большую часть икон, из подаренных ему в России. Эта выставка явилась ярким событием 1960-го года. Благодаря митрополиту Илии ливанское общество познакомилось с православной иконописью и получило возможность изучать её. Мне он оставил несколько икон,  которые мы хотим поставить в одном храме в память о нём. Храм уже возводится".

Рассказчик, со всей очевидностью, окинул мысленным взором тот строящийся храм. Радостно на душе.

"По благословению нашего архипастыря мы посещали многие монастыри его епархии. Во многих из нас зародилось желание стать монахами или монахинями. Именно благодаря митрополиту Илии Карам в Горнем Ливане  возродилась монашеская жизнь".

Вряд ли владыка оговорился, употребив вместо "Горного" - "Горний", "Небесный". Далее он открыл нам, быть может, ключ к пониманию благодатных начал митрополита Горнего Ливана.

"В горах рассказывают, что когда Илия был еще подростком, жил  здесь, в Бхамдуне, то удостоился беседы с Царицей Небесной…".

Горы Ливанские… Здесь воистину небо сходится с землей.

"Митрополит Илия имел особое усердие к Богородице. Он очень  почитал Её и жил с верою и мыслью о Богородице. Любя Божию Матерь, попросил одного человека перевести с русского языка книгу о чудесах Царицы Небесной. Она напечатана на арабском языке".

Мы попросили о небольшой паузе: смена кассеты. Митрополит  Жорж, кажется совсем "оттаял" – по выражению его добрейших небесно-голубых глаз (никогда не думал, что у ливанцев могут быть такие нашенские очи). А ведь мы его весьма потормошили, выставляя нужный кадр. Забирались даже в книжный шкаф за его спиной и что-то там переставляли. Он – слева в кадре, а справа, в глубине, иконы "Спаса Вседержителя" и "Богоматери на престоле". И резной кипарисовый Крест.

"Во время Великой Отечественной войны многие ливанские батюшки, в том числе и митрополит Илия, молились о победе Советской Армии. Да и все православные Ливана молились за победу России".

На прощание – кофе (как же они его варят?) и ливанские  сладости. Совместное фотографирование со вспышкой!

Горы Ливанские – родина митрополита Илии. Здесь прошло его светлое детство, и здесь он нашел вечный покой.

Родился будущий митрополит Илия (Селим Насиф Карам)  8 мая 1903 года в Бхамдуне в семье Насифа Карама и его супруги Мириам, пятым ребёнком. В доме на взгорье, где веет теперь душистыми травами.     

Первые знания Селим получил сразу на двух языках – арабском и французском. В десять лет он окончил начальную школу, и тут его объяло благоговение к Божией матери. Он уединялся в одном из небольших бхамдунских виноградников, где устроил себе часовенку в честь Богородицы.

Божий Промысл ускорил его шаги на пути служения Церкви. Он заболел и едва не умер… Отец дал обет посвятить его Господу, если мальчик выздоровеет. Царица Небесная вернула его к жизни.

Дошла такая весть до Патриарха Григория IV, и он посетил их дом.  Видя, как мальчик искренен в своём желании послужить Богу, Патриарх обучил его познаниям церковного устава, и 25 декабря 1918 года поставил его в чтецы. А на следующий год определил его в Высшую духовную школу в Дамаске.

В 1921 году юноша поступил в Духовную семинарию при  монастыре Баламанд на севере Ливана, возле города Триполи. По окончании учёбы Патриарх возвёл его – 5 августа 1923 года – в сан диакона кафедрального собора в Дамаске, а в декабре направил служить в Бейрут. Митрополит Герасим Масарра, убедившись в скромности, разумении и учености подопечного, 6 августа 1926 года рукоположил го в сан архидиакона Бейрутской Епархии.

2 апреля 1930 года по восточному календарю митрополит Герасим подписал Грамоту о посвящении  Илии Карама в сан архимандрита. По этому случаю православная община Бейрута собралась было преподнести архимандриту Илие подарок – инкрустированный  золотой крест с золотой цепью. Архимандрит же, поблагодарив, сказал: "Господь наш Христос, да будет Он славен, был распят на деревянном кресте. Таким крестом буду  гордиться и я". А стоимость подарка предложил раздать нуждающимся.

Благодаря своим исключительным способностям, великой любви к Церкви и её учению, простоте своей жизни, полной доброты, открытости и бесконечной любви, он за короткое время поднялся на вершину церковной иерархии. 31 декабря 1934 года по восточному календарю, в воскресение, на Божественной Литургии в Мариинском Кафедральном соборе Дамаска Патриарх  Антиохии и всего Востока Александр III рукоположил  достойнейшего архимандрита Илию Карама в Митрополиты Гор Ливанских.

Когда же он окончил свой  земной путь, –11 апреля 1969 года, в Страстную Пятницу,– то гроб с телом несли на руках, внося в храмы, все восемь километров от Хадета до Бхамдуна. Добрая память о Митрополите была столь велика, что и мусульмане, и католики, и марониты, и друзы – в знак глубочайшего почтения – пожелали участвовать в процессии и даже подставили свои плечи отошедшему к вечной жизни.  Хоронили в понедельник  Светлой седмицы, в церкви Христа Спасителя, на вершине глубокого ущелья.

А вскоре война столкнула вчерашних мирных соседей, омрачила их разум. Дракон злого духа так разгулялся, что сковырнул с лица земли ту церковь и обратил в груду щебня, осквернил честные останки приснопамятного митрополита Илии.

Враги Илии, которого за особую любовь к России и молитвенные труды называли "красным митрополитом", нанесли в подходящий момент драконовский удар. Нет, церковь не подверглась обстрелу. "Спецы" – со странным говором –  заложили в неё взрывчатку…

Где земля? Где небеса?..

Святой Георгий, помози!

Косточки собрали. Извлекли из песка и пыли.

Временное пристанище они нашли в помещении бывшей поликлиники, в простенькой домовой церкви.

Специально для нас деревянный ковчежец, накрытый белым полотнищем, вынесли из алтаря и поставили на возвышении перед открытыми Царскими Вратами. Зажгли свечи и лампады. Под бархатный византийский распев, исполняемый тремя молодыми хористами, близкие митрополита Илии – племянники Габриэль и Насиф Карам (с сыном), крестник Николас (тоже с сыном) выстроились вокруг ковчежца в трогательном почетном карауле. Склонили головы.

И впервые русский иеромонах из Троице-Сергеевой Лавры, облачившись в епитрахиль и поручи небесно-богородичного цвета, возжег кадильницу и  совершил чин  краткого моления – литию – об усопшем приснопамятном Илие Карам, Митрополите Гор Ливанских.

То пространство, где клубился ладан и где звонким пением батюшки возносилась "Вечная память", было  обрамлено алым пурпуром оконных штор и заалтарной занавеси, высвеченных с уличной стороны солнечным светом. Было так торжественно и пронзительно, что дрогнуло сердце. Вспомнались  отец, мать…

Строящийся храм, о котором, видимо, и упоминал митрополит Гор Ливанских с "нашенскими" глазами, произвел величавое впечатление.  Отлит – на  личные средства Насифа и Габриэля Карам  и прихожан Бхамдуна– в современном железобетоне, на вершине глубокого ущелья. Да, на месте прежнего!

Храм "выдерживался", дабы окрепли его "устои" перед облицовкой в белоснежный мрамор.

Храм Преображения Господня!

Горы Ливанские… Здесь небо сходится с землёю.

Спускались в Бейрут уже ночью. Из гор, залитых огнями.

Приближалось время, когда мы окажемся в том благословенном  подземном храме… Но нас повезли в кедровую рощу на  горном перевале. Как же, Ливан  - и без кедра! Библейское дерево красуется на государственном  стяге.

"Насыщаются древа Господа, – говорит Псалмопевец, – кедры  Ливанские, которые Он насадил" (Псал.VШ,16).

"И на все кедры Ливанские, высокие и превозносящиеся… грядет день Господа Саваофа", - пророчествует пророк Исайя (II,13).

Надышались…

Дорога на север, в сторону Триполи, тянется  вдоль узкого побережья, Триполи – родина драгомана Харитона, и мы с пониманием отнеслись к его желанию повидаться с родными и близкими. Для расставания он выбрал пыльное, но загадочное ответвление от загруженной  дороги. "Если оставить здесь машину, сняв с тормозов, она сама поедет в гору". Показалось – разыгрывает нас. Но… тяжеленный "джип", помедлив слегка, тихо пополз черепашьим шагом! Пришлось поаплодировать, туго вспоминая некоторые законы тригонометрии и земного тяготения!

Приближались. На шестидесятом километре въехали в темный тоннель, пробитый в горном отроге, круто обрывающемся в море. В античное время это место получило название "Лицо бога", изменённое со времен христианства на "Каменное лицо". Молчим. И правда, зачем переводчик? Пора как бы и душу собственную впрячь.

Выезд из тоннеля – оглушительно яркий весенний свет!

Страница 1 - 1 из 3
Начало | Пред. | 1 2 3 | След. | Конец | Все
© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru