Русское кино в Средней Азии

Сороковые, роковые, свинцовые, пороховые

Эшелон "Мосфильма" — два железнодорожных состава в 6 часов утра 14 октября 1941 года двинулись на Восток, через всю страну, увозя творческий коллектив студии вместе с первой партией срочно эвакуированных ленфильмовцев, сотни людей и студийное хозяйство: техническое оборудование, реквизит, костюмы, макеты.

До этого была Москва, которую после 22 июля бомбили ежедневно, а в октябре — днем и ночью прямые попадания бомб.

16 октября началась паника — это слово не любят советские военные историки, но навсегда запомнят свидетели, пережившие тот октябрь. Всю ночь накануне и весь день по улицам и шоссе шли грузовики, набитые скарбом. Газеты не печатались, в булочных не было хлеба, и к тому же стоял не октябрьский холод.

Нестерпимо было и в Ленинграде. Уже сгорели знаменитые Бадаевские продовольственные склады, немцы стояли на окраинах, город был в кольце. Наступала первая блокадная зима.

Кинематографисты ехали в неизвестность. Тревогу, отчаяние старались скрыть под шутками, натужным оживлением. Молоденький журналист Виктор Горохов вез с собой только что вышедшие "Основы кинорежиссуры" Льва Кулешова — толстую книгу в дороге разукрасили карикатурами, изречениями и автографами знаменитости двух столиц. Сейчас это ценнейший архивный документ. Книга с иллюстрациями. На фотографии Николая Боголюбова (в роли Шахова), лучезарно улыбающегося, постановщик фильма Фридрих Эрмлер начертал на протянутой вперед зовущей длани "великого гражданина" сардоническое "Куда?.."

В пути были две недели. Доехав до места, увидели сказочный зеленый город, окруженный кольцом снежных гор. На улицах журчали веселые арыки, на деревьях висели крупные красные яблоки апорт. Контраст оставленного севера и нового дивного края восторженно описан во многих мемуарах.

По количеству знаменитостей, талантов Алма-Ата начала 1940-х могла бы сравниться только с Одессой или Ялтой послеоктябрьских лет, где надеялся спастись от революции цвет русской культуры.

Эйзенштейн, Пудовкин, братья Васильевы, Пырьев, Дзига Вертов, Барнет, Роом, Козинцев, Трауберг, Рошаль, Шуб — великая режиссура; Жаров, Жаков, Жеймо, Черкасов, Караваева — прекрасные киноактеры; Зощенко, Погодин, Михалков — писатели, композитор Сергей Прокофьев — всех не перечислить. Вскоре сюда же, к отрогам Ала-Тау, прибудет еще труппа Московского театра им. Моссовета во главе с Завадским, через год, в конце 1942-го — ВГИК.

Но, конечно, различий больше, чем сходства: на дворе был железный сталинизм.

В жизнедеятельности эвакуированных студий проявились преимущества и пороки государственного кинематографа в его тоталитарном варианте. Разместить производство, обустроить быт людей, продолжить съемки картин, начатых перед войной, и экстренно начать выпуск новых можно было лишь централизованно и к тому же с большими государственными вложениями (правда, кино тогда еще продолжало считаться прибыльным "товаром").
 
Одновременно с этим существовали идеологический гнет, доходящий до абсурда, патернализм, сбивчивые приказы из Москвы, бюрократические требования постоянной отчетности. Особенно удивляет сегодня обильная алма-атинская "полка" — то есть картины, запрещенные к показу "сверху", "положенные на дальнюю полку" — часто запрет картины не поддавался разумному объяснению, даже цензурному. Вот он, один из пороков советского государственного планирования: сначала спланируем, вложим деньги, снимем фильм — и потом закроем! Запреты начались уже в конце 41-го...


© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 
 
 
Rambler's Top100

Веб-студия Православные.Ру